Между двух миров
Шрифт:
— Ты можешь не заходить, — говоришь ты. — Это не твоя обязанность.
Халисс кивает. Он знает, здесь должна быть сата его Дома. Он все еще смотрит на тебя. Его изумительные, зеленые с прожилками глаза, не двигаются и пристально изучают тебя. Зрачок, как разрез на ткани. Черная щель. У него острые скулы и прямой нос, его профиль вполне можно было бы чеканить на монетах. Кончик языка периодически мелькает меж губ. Ты слепа и глуха к его оболочке и не знаешь, что он чувствует. Никаких эмоций на красивом лице ты не видишь, но он думает, ты уверена, думает, что сказать и как. Подчеркнуть ли твой статус?
— Это мой долг, — наконец отвечает Халисс. — Перед ним. Когда нибудь он спросит и я должен знать, что ответить, и знать…
Он не договаривает, но ты понимаешь. Он должен узнать истину. Узнать, с кого спросить долг.
Тело распято на деревянном кресте. Крест в ореоле прожекторов и окружен полем. Мальчик висит, но голова его откинута назад, мертвые распахнутые глаза смотрят вверх. Сквозь его тело, стежками, продеты тела мертвых змей. Крови нет. Кожа белая, словно покрашена краской, клыков нет, вырваны. С первого взгляда невозможно понять что это заар. Нет чешуи на правой стороне тела, она выжжена до черноты из-за чего кажется, что тело разделено на две части.
Халисс видит тело мальчика и застывает.
Заар последний вошел в дверь и теперь чуть подается назад и опирается на нее, чтобы не упасть. Медленно, он садится на корточки и прячет лицо в колени.
Гедда застывает между вами, развернувшись вполоборота.
Ты продолжаешь идти по дуге огибая поле. Гереро распорядился защитить место преступления, тело еще предстояло снять.
Дерево креста белое, чтобы привезти в Латирию, его еще надо было найти.
Змеи черные и белые, очень мелкие, инкубаторские. Молодняк.
Распятие, как в равианской библии. Никаких сомнений. Ее переделанная несколько веков спустя версия, названная Книгой Начал была написана теми, кто боготворил деревья, потому что даже на памяти их предков, они уже не росли. На Алькаане древесину в промышленных масштабах заменяет каис. Белые же деревья растут там, где человеку выжить тяжело. Кто мог его привезти? Научная экспедиция? Ледорубы? Корпус беспредельщиков? Воздушники?
Старый мир и его история прослеживался во всем, начиная от позы тела, заканчивая цветом. Черное и белое, две стороны медали, два состояния. Кто-то вывернул заара изнанкой наружу и это была демонстрация пренебрежения к оболочке, к форме, довлеющей над содержанием. Это сделал тот, кто знал. Помнил, что все они в основе своей люди. Кто-то, как и она, посвященный в тайны Изначальных и созданного ими мира.
Джейн Доу. Глава 5
Изменения сохранены
1700/06/08PM12.30
Все смотрят как вы выходите из ангара и ждут, выстроившись в линию, ждут его реакцию. Будто судейская комиссия, каждый здесь по-своему уже вынес ему приговор. Ты выходишь первая и инстинктивно прикрываешь Халисса собой. Люди безжалостны и ведут себя как кауры, они жаждут увидеть его боль и страдания. Прикоснуться к ним. Ощутить, как он корчится. Даже Ольга. Она уверена, что это Халисс избил тех девушек. Возможно, они даже видят во всем этом некое кармическое воздаяние.
Гереро отделяется от толпы и идет вам навстречу. Он выглядит все таким же усталым и ему совершенно все равно, задеты ли чувства заара. Он делает свою работу. Ты знаешь, ты поступила бы так же, будь ты на его месте. Гедда продолжает идти с Халиссом плечом к плечу и не делает попытки выйти вперед. Он здесь всего лишь фон, достаточно весомый, но решение принимать не ему.
— Господин Рае, мы хотели бы переговорить с вами, — говорит Гереро. Он делает шаг влево, чтобы обойти тебя, но ты не позволяешь, и тоже делаешь шаг, выставляя перед собой руку.
— Дистанция, — говоришь ты.
Гереро смотрит на тебя сверху вниз.
— А вы кто?
— Ордер есть? — отвечаешь ты. — У моего клиента дипломатическая неприкосновенность, вы не имеете права с ним разговаривать.
— Мы оказали вашему клиенту услугу, — злится Гереро. — Он мог бы пойти нам навстречу.
— Индираа, — обращается Халисс к тебе по статусу, как к консулу, выбрав для этого родной заарский диалект. — Они не должны тратить на меня свой воздух. Я готов поговорить, тогда они смогут двигаться дальше.
Вы с Гереро все еще смотрите друг на друга. Почему то ты уверена, что Владислав понял каждое слово и ждет, как ты их переведешь. Он хорошо знает этикет Домов, работа в него такая и правила игры ему известны, но чтобы человек говорил от имени Дома… Такого он кажется еще не видел.
— Он поговорит с вами, — отвечает вместо тебя Гедда, чем запутывает Гереро еще больше. — Никакой записи. На нейтральной территории.
Для разговора вы выбираете клуб “Сапфир”, он принадлежит Верменту Латимеру, человеку. Как и Гереро, Латимеры — династия, ведущая свой род от первых колонистов. Об этом говорит и герб на стене — молот в огне. Латимеры одни из тех, кто заново изобрел металлургию на новой Земле. И одни из первых, кто поддержал в правительстве проект сотрудничества с заарами. Латимеры жаждали добраться до секретов неведомых металлов и использовать новые технологии для совершенствования своего производства.
Клуб утром пуст. В зале горит аварийный, красный свет. Гереро, который предложил это место и сам позвонил его владельцу, меняет освещение и первым проходит вглубь зала. Часть клуба занимает рыбный ресторан, а на втором этаже массажный салон. Место лицензированное и официально считается чистым. На дверях и колоннах нарисованы спирали, древние символы днк. Над баром висит плакат: “Мы не продаем наркотики — мы продаем счастье жить”
Странная надпись, ее можно трактовать двусмысленно, ведь счастье жить для каждого свое. Для кого-то например, это умереть на пике эйфории.
— Это один из тех клубов, где есть двери в волшебную страну? — спрашивает Ольга. По старой привычке детектив входит последняя и закрывает за собой засов. Обычный такой, металлический. Дверь, стилизованная под дерево, скрипит. Ольга оглядывается.
— Мрачноватое место! А люстра эта, громадная, на голову никому никогда не падала? Выглядит тяжеловато!
Ты не может удержать улыбку.
Всего вас пятеро: Халисс, Гедда, ты, Гереро и Ольга. Вы садитесь во втором зале-ресторане. Окна закрыты тяжелыми гардинами, защищая комнаты от света. Высокие спинки массивных стульев, красивая резьба по каису, темные цвета и гнетущая тишина.