Между двух миров
Шрифт:
— Неважным, значит? Ну да, кому нужны избитые проститутки! Они не люди! Точнее в твоем случае, они всего лишь люди! Я принесла тебе папку с делом в день, когда к тебе заявилась сата Рае, а потом мы поехали в больницу, откуда тебя вынесли уже в мешочке. Давай, говори, что ты там такое увидела?
Ольга привстает, и опираясь на стол, заглядывает в снимки, которые ты держишь в руках. — Я их уж тысячу раз смотрела!
— Этих девушек осматривали в больнице? Есть протокол, медицинское заключение?
— Ты шутишь? Да кому они нужны то! Заявка была анонимная! Мне прислали
— Я сейчас скажу, что я увидела, но ты послушаешь, прежде чем орать, хорошо?
— Ну, давай, я вся во внимании, — видно как Ольга напрягается, выпрямляется и складывает руки на груди, готовая защищаться.
— Их никто не избивал, — говоришь ты. — Я знаю откуда у них эти синяки. Это сухой инкубатор, его еще называют саркофаг. С его помощью сущность можно переместить из тела в тело. Нужен еще один обыск, думаю, саркофаг должен быть где-то в Центре токсикологии.
Ольга молчит и кусает губы.
— Посмотри на синяки на руках, локтях, запястьях, — ты протягиваешь ей фотографии. — Посмотри и ты поймешь, что я права, или отправь экспертам и они скажут тебе тоже самое. В первый момент, когда только просыпаешься после перемещения, ты не контролируешь оболочку, она дергается рефлекторно и непроизвольно, ты не понимаешь кто ты и где находишься, но инстинктивно хочешь выбраться, как можно скорее, поэтому в инкубаториях и залах неупокоенных работают синтетики, они бережно вытаскивают тебя, пеленают и не дают себя поранить. Если девушек держали в саркофагах, после перемещения сущности, то проснувшись, они долго бились о стенки, вот откуда у них эти синяки.
Ольга падает обратно на стул и смотрит на тебя снизу вверх.
— Хочешь сказать, что кто-то их… ну вот как ты это тело, надел на себя? Живых?
— Да, похоже Марина примеряла новый гардероб, а когда платье теряло лоск, она его выбрасывала. Чаще всего в такой ситуации, личность распадается, у этих девушек не было ни одного шанса сохранить рассудок.
Ты не понимаешь, что значит выражение лица Ольги. Гнев?
— Она использовала этих девушек, — говорит Ольга, — чтобы попасть в Дом Рае. — Ольга тыкает пальцем в фото саты на первой странице газеты.
— Вот кто был ей нужен! Она травила ее наркотиками, чтобы потом занять ее оболочку. Такое может быть?
— Вот только на тот момент Морин и Рафа оба находилась в Трией, — говоришь ты. Ольга кивает, она уже сложила картинку и та вышла кривая.
— И кто тогда остается?
Ты смотришь на лицо саты на снимке, фото сделано крупным планом. Перед тобой заар, который выглядит как человек, но что-то тебя беспокоит. Правая сторона лица… Гладкая, ровная кожа чуть блестит, это еле заметный блеск от тонкой паутинки новой чешуи. Сначала Надира несколько лет ее убирает, а потом наращивает снова?
— Морин Гуревич умирает рано утром в четверг, а несколько часов спустя ко мне приходит сата Рае. Думаю, это была уже Марина. Кто-то помог ей переместиться. Снаружи на теле не было никаких печатей, но возможно как и в случае с Лавией, она была скрыта внутри.
— Не знаю что за ерунду ты бормочешь, но если хочешь что-то сказать, то говори на языке, который я понимаю!
— Думаю, Надира пошла на это добровольно, она хотела стать человеком и Марина пообещала ей это.
— Заар, который хочет быть человеком? Что за пфаса! Ставлю свою оболочку на то, что Марина не сдержала обещание! Но как сюда вписывается попытка поджечь свой пентхаус? Она так стремилась к этой новой жизни! Зачем ей с ней расставаться?
— Чтобы родиться, нужно умереть. Но я пока не понимаю, зачем она пыталась развоплотиться. Пройти через инкубатор ее сущность не сможет, она иначе закодирована. А имея контролируемые печати, ей это и вовсе не нужно, она может выбрать любую оболочку. Творец не увидит.
— Объясни, как это работает? — просит Ольга. — Ты что-то пыталась мне сказать тогда, у меня дома, что мы все равны. Это значит, что я бы тоже смогла переместиться в другую оболочку с помощью этого вашего саркофага или печатей, так? Неведомый может стать человеком и наоборот?
Он одной мысли об этому тебя холодеют руки. Если об этом станет известно, то начнется война. Это уже не просто неведомые технологии. Это бесконечность. Бесконечная свобода. Ни Творец, ни Эбо не видят изначальные печати, никто не сможет это контролировать.
— Анна, ты знаешь как остановить сущность, которая прыгает между оболочкам, как блоха? Мы можем сделать хоть что-то? Где ваше неведомое правосудие?
Она просила тебя и теперь ты молчишь, у тебя нет ответов для Ольги. Время правды прошло. Ты уже сказала достаточно. Детектив Полански, которая не умеет долго сидеть без движения, вскакивает, хватает мусорное ведро и начинает складывать туда рассыпавшиеся по полу фотографии. Она делает это молча и выглядит страшно. Страшно спокойно.
Ты не понимаешь, что делать, помочь или остановить?
— А пыльное облако, которое сожрало Гриера? Его кто послал? Пфаса! Зачем он кому-то сдался? Кто бы поверил наркоману? Он был уже без пяти минут труп!
— Роц послали за мной, — говоришь ты. — Он должен был спровоцировать меня, чтобы я активировала королевскую печать. Цель была — украсть ее, с самого начала тело Лавии Амирас было приманкой для меня. Я угодила в ловушку.
Ольга вдруг бросает ведро, снимает с вешалки куртку и идет к двери. Ты не пытаешься остановить ее, уже открыв дверь, она оборачивается и смотрит на тебя.
— Значит, не безделушка, да? — спрашивает детектив Полански. — А не пойти бы тебе обратно в свой инкубатор? Вали домой и ищи там свою суатрэ, кто-то должен наказать эту дрянь! Видеть уже не могу ваши бесконечные рожи!
И Ольга выходит, хлопнув дверью.
Ты остаешься стоять посреди кабинета. Поехать разобрать никому не нужные вещи на складе, ваши вещи, ты не можешь, у тебя нет ключа и ячейки. Он остался в кармане плаща Лавии Амирас. Скорее всего он сейчас лежит в каком-нибудь хранилище вещдоков. Попросить Гереро? Но зачем? В новой жизни не будет места для старых вещей. За окном бьют колокола церкви Единого, призывающие верующих на дневную службу, значит сейчас четыре часа дня.