Между нами и горизонтом
Шрифт:
— Вы думаете, я в своем уме?
— Обычно я бы так и сказал, но сейчас ты выглядишь немного сумасшедшим, Ронан. Могу я спросить, чем это вызвано?
— Необходимостью служить своей стране, сэр. Необходимостью защищать тех, кого я люблю, и держать их в безопасности. — Это была идеальная тема для разговора с Уитлоком. Слепой патриотизм каждый раз приводил его в чувство.
Он почесал нос, глядя на меня, а затем небрежно кивнул.
— Тогда ладно. Подготовлю документы, которые подпишем утром. Я напишу личное рекомендательное письмо с просьбой о том, чтобы заявление о
— Благодарю вас, сэр.
— Не благодари, Флетчер. Хороших людей здесь трудно найти. — Он помолчал секунду, снова заглядывая в свои разведданные. — Знаешь, из вас двоих я всегда был уверен, что именно твой брат построит для себя образцовую военную карьеру, Ронан. Не пойми меня неправильно. Ты всегда был отличным солдатом. Иначе ты бы никогда не дослужился до капитана. Но когда Салли ушел, ты действительно засиял. Полагаю, что иногда человеку нужно выйти из тени своего брата, чтобы показать свое истинное лицо, а?
Пять месяцев спустя я лежал на спине в пустыне недалеко от Кабула. Мое тело обгорело, легкие горели от вдыхаемого дыма, а полковник Уитлок называл меня сумасшедшим ублюдком, приказывая людям затащить меня в вертолет, пока я не истек кровью и не умер.
На другом конце света Магда рожала моего племянника. Его назвали Коннор. В свидетельстве о рождении в графе «отец» медсестра в ярко-розовом халате, измученная четырнадцатичасовой сменой, написала аккуратными синими чернилами имя — Салли Джеймс Флетчер.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Спустить курок
Похороны были серыми и мрачными. Солнце, казалось, никогда не прекращало светить в Калифорнии, но почему-то мир стал темным, черным местом, и солнечная погода не могла ничего изменить.
Мама, не переставая, плакала. Как и я. Все это было слишком. Папа ушел. Салли увезла военная полиция, и сколько бы раз я ни звонила, чтобы узнать, что с ним происходит, никто мне ничего не говорил. В конце концов я узнала, что его держат на военной базе Кэмп-Хаан в Риверсайде, и что он ожидает слушания дела. Я все еще не могла в это поверить.
Выдавал себя за офицера. Так сказал солдат, когда они арестовали Салли в аэропорту. Он никак не мог выдать себя за офицера. Не мог.
Мы проводили папины поминки в ресторане. Половина соседей собралась, чтобы попрощаться с моим отцом. Мы пили, ели и рассказывали истории. День был горько-сладким — настоящая дань уважения замечательному, доброму и великодушному человеку, который затронул жизни стольких людей. Моя тетя Симона организовала абсолютно все. Женщина оказалась просто находкой. Она приветствовала всех в церкви, координировала всех, следя за тем, чтобы они знали, где и когда появиться на поминках. Она расставила цветы и позаботилась о том, чтобы всем было удобно и хватало еды и питья. Она отгоняла людей от мамы и меня всякий раз, когда казалось, что мы на грани полного срыва (что случалось довольно часто). Без нее мы бы пропали.
День клонился к концу, и я занялась тем, что собирала
Несу стопку тарелок через заднюю дверь в кухню, когда вижу высокую птицеподобную фигуру, одетую в черное, стоящую в стороне.
Роберт Линнеман.
Он слегка махает, когда замечает меня. Что, черт возьми, он здесь делает? Я ставлю свою ношу и направляюсь к нему.
— Мистер Линнеман? Вы приехали на похороны моего отца? — Даже когда я говорю это, я знаю, что в этом нет смысла.
Линнеман медленно качает головой.
— Нет, мисс Лэнг, хотя я ужасно огорчился, узнав о вашей потере. Я также должен извиниться за то, что появился здесь в такое время, но я пришел по просьбе мистера Флетчера.
— Салли? Вы его видели?
— Да. Я представляю интересы Салли и Ронана уже очень давно. Я также раньше представлял их отца. Так или иначе, мне позвонили и сообщили о положении Салли. Я уже несколько дней пытаюсь решить этот вопрос. Салли просил меня передать вам это письмо. Против моего совета, должен добавить. — Он протягивает маленький конверт, который выглядит так, будто его когда-то запечатали, а потом снова разорвали.
Линнеман вздыхает, увидев, как я провожу пальцами по разорванному краю конверта.
— Да, к сожалению, военная полиция прочитала его до того, как я смог забрать его с базы. Боюсь, что содержание письма, вероятно, не принесло Салли никакой пользы. Можно сказать, что даже наоборот.
Вынимаю письмо и начинаю читать. Оно все объясняет. По мере того, как я читаю, быстро пробегая глазами страницы, написанные мне Салли, все становится более понятным. В то же время, все стало гораздо запутаннее.
— Значит... Салли был тем, кто вытащил тех людей из-под обломков, а не Ронан?
Линнеман кивает.
— Я ничего не понимаю. Как Магда и Ронан объяснили, почему они поженились, а не Магда и Салли? Когда они поменяли свои личности обратно? — Моя голова болит до такой степени, что каждый последний клочок этой новой информации, которую мне давали, просто не имел смысла.
— Ронан узнал об этом, когда Салли, наконец, вернулся домой из командировки. Он вернулся на остров и нашел его. Тогда они согласились снова стать самими собой. Пришло время быть теми, кем они должны были быть. Я наблюдал за их встречей. Ронан беспокоился, что Салли не очень-то обрадуется, увидев его.
— Так вы знали об этом? Все эти годы?
— Да.
— И вы не подумали упомянуть об этом, когда Ронан умер? Вы не подумали объяснить, почему так чертовски трудно заставить Салли забрать Коннора и Эми?
Линнеман разглаживает свой костюм, вежливо отказавшись от подноса с закусками от тети Симоны.
— Не имел права. Сейчас я обсуждаю с вами этот вопрос только потому, что Салли попросил меня об этом.
Боже, какой бардак. Все было в таком беспорядке. В такие времена я обычно обращалась за советом к отцу, но теперь это было невозможно.