Между нами секрет
Шрифт:
Особенно когда краснела и смущалась, а я знал, что за этим фасадом скрывается бешеная фурия, что раздерет мне спину до мяса. Обожал ее контрасты. Я обожал, как она чувствует, угадывает настроение – не лезет, когда того не хочу, и ластится, когда особенно надо.
То ее «хотела бы заняться любовью с тобой», как выстрел в упор. Что-то внутри отозвалось на ее слова. Что-то или все сразу: желудок скрутило, сердце сделало лишний удар, страх липкой дорожкой промчал по позвоночнику. Да, я испугался, но принял происходящее за аксиому. Я и так слишком долго бежал от себя. От нее. Выдохся.
Какой смысл был бороться
Но вот конкретно сейчас, когда звоню седьмой раз подряд, хочу придушить собственноручно. Сбрасываю очередной монолог голосовой почты по ту сторону, стискиваю телефон в руке. Хорошо. Если она так, значит, пойдем по другому плану. Прошу водителя изменить маршрут, меняю точку назначения в приложении. Сначала встречусь с Грейс, давно пора было, а потом найду Риту и…
Я выхожу из машины у отеля в центре города, поднимаюсь с чемоданом в ресторан на втором этаже, где меня уже ждут. В дверях здоровается хостес, я вежливо киваю в ответ, не слушаю, что тараторит. Направляюсь прямиком к Грейс, а на ходу понимаю, что злость на ее незапланированный визит быстро угасает. Потому что… она сидит и пальцами перебирает салфетку, а я слишком хорошо знаю ее привычки – нервничает. Разглядываю профиль, белоснежную блузку, прическу, осанку. Грейс ведь и правда выглядит идеально. Даже чересчур.
Единственной ее проблемой стало то, что она не сумела поселиться в моем сердце. Единственная моя ошибка состояла в том, что я позволил ей думать иначе, когда для меня все закончилось.
Это произошло еще перед отъездом. Я просто шел домой после тренировки и понял, что не хочу возвращаться. Наши вечные споры зашли слишком далеко, задушили те зачатки чувств, которые могли бы… или не могли. Но я допустил большую ошибку: вместо того, чтобы признаться, я соврал, пожалел, может, струсил даже. Я отложил разговор на потом, когда нужно было обрубить все.
Я ведь отчетливо видел начало конца, но у Грейс в скором времени должна была состояться первая художественная выставка. На нее и так свалилось немало забот: арендатор заявленного для мероприятия помещения сильно повысил цену, пришлось в срочном порядке менять площадку. Она была в ужасе, носилась с выставкой день и ночь. Я не сказал ничего по телефону перед таким важным событием. Решил приехать и поговорить с глазу на глаз. Она это заслужила. Я даже собрался оставить ей квартиру, аренда которой была проплачена на год вперед. Но она все решила по-другому и примчала ко мне через весь мир, в отличие от Риты, которая только и делала, что бежала от меня.
– Хэй!
Грейси вскакивает на ноги, обнимает за шею и с громким звуком целует в губы, пока я стою, как истукан. Не дергаюсь, но не даю углубить поцелуй. И когда заглядывает в глаза с улыбкой, не улыбаюсь в ответ.
– Привет, – говорю ровным тоном на английском. Ее руки скользят по моим плечам вниз, я вижу тату, которое напоминает о нашей помолвке – кажется, будто это было в прошлой жизни.
– Привет, – резко притихает она, чуть отстраняется.
Я жду, пока сядет, придвигаю для нее стул. Приземляюсь напротив и первым задаю вопрос, чтобы не начинать с плохого.
– Как выставка прошла?
Знаю, что отлично: интернет бомбит. Грейс очень талантливая художница, ее
– Хорошо, – отвечает скромно, пытается взять меня за руку, а когда убираю ладонь со стола, спрашивает в лоб: – Все так плохо у нас? Это конец, да?
Она смелее меня, если спросила первой.
– Грейс.
– Да, это конец, – по одной интонации понимает она. – Черт, я знала!
Вижу, как стремительно краснеют ее глаза, как начинают дрожать губы. Блть, она не заслуживает, чтобы так…
– Дело не в тебе, – стараюсь как лучше, но выходит только хуже.
– Не надо. Не говори так. Это ужасно слышать. – Она закидывает голову выше, моргает часто, чтобы сдержать слезы, отчего мне еще хреновее. – Лучше бы это была плохая я, чем хороший кто-то другой. А она ведь есть? Другая? Иначе и быть не может, ты изменился. Резко, как по щелчку. Черт, мы так сильно затянули с помолвкой. Ты обиделся, что я была против твоего бизнеса? Потому что не хотела, чтобы ты бросал футбол? Но я… это твое право. Только ты знал, что лучше для тебя, я бы никогда не мешала. Да, у нас были проблемы, но я так люблю тебя, Йар!
Единственное, что я отчетливо понимаю в этот момент, что больше никогда не услышу, как смешно она произносит мое имя. Я понимаю, что рву, отрываю часть себя, прощаясь с Грейс. Но еще понимаю, что это меньшая часть. Потому что б??льшая, да, блин, весь я целиком принадлежу бесящей девчонке с проколотыми сосками.
– Прости меня, – только и могу произнести, – правда, прости.
Я возвращаюсь домой окончательно вымотавшимся. Чувство вины не отпускает, хотя я прекрасно понимаю, что все сделал правильно. Просто Грейс… она слишком идеальная. Даже в расставании – никаких скандалов, гордо вздернутый нос. Она ни на миг не дала усомниться в ее безупречности и конечно же отказалась, чтобы я купил ей обратный билет и проводил в аэропорт. Но я все равно перевел денег и попросил Кристину забрать мои вещи с Венис Бич – там всего пару сумок, я будто специально не пускал корни.
Сейчас я твердо осознаю, что жил на бомбе замедленного действия, а Рита стала детонатором. Моя жизнь рванула. И кажется, мне плевать, что все придется отстраивать заново, потому как наконец-то я по-настоящему живу.
Когда такси паркуется перед воротами, я чувствую, как разгоняется в предвкушении пульс. Я вхожу в дом и сразу ощущаю ее присутствие. Уже знаю, что Рита здесь – у нас сумасшедшая связь.
Я поднимаю глаза и вижу заплаканное лицо птички, этот взгляд… он бьет ножом под ребра. Класс, Жаров! Просто высший класс! Из-за тебя ревет вторая девчонка за день. Из-за тебя ребят твоя девчонка, а это особенно неприятно. Когда Грейс все же пустила слезу, мне было хреново, но сейчас аж на части рвет, аж выворачивает душу наизнанку. Мне физически больно от ее слез.
Все уходит на второй план, становится размытым фоном. И одна пульсирующая мысль бегущей строкой: люблю, люблю, я люблю ее. Да, вот так просто – люблю. И, наверное, всегда любил, только не знал, как зовется это чудо чудное.
Плевать, на все наплевать, я снесу все, что она устроит мне. Я буду вымаливать прощение до конца дней и никуда ее не отпущу. Весь мир узнает, что она – моя девочка.
Шагаю вперед с раскрытыми руками.
– Рита, я…
– Стой! – кричит смело, но голос срывается. – Стой, где стоишь.