Между нами война
Шрифт:
– Слышала, делай, что говорят! – поддакивала она приказным тоном.
Скулы Эрис нервно задергались. Она пристально и без страха, даже ни пошевелясь, с отвращением посмотрела на Астрию и на ее животноподобного отца – чиновника Августоса.
– Эрис! – командир был тут как тут. Он вообще-то тайно не сводил глаз с Эрис. Таррос знал, что первым делом прицепятся к ней. Он слышал все происходящее.
– Я здесь, командир Таррос. – она, кипя от гнева, болезненно взглянула в сторону приближающегося командира. Эрис невольно перевела взор на свои изрядно поношеные сандалии. В ее голову Сатана начал нашептывать мысли о
– Солдаты Империи обязаны слушать приказы старших. – подошедший к ней вплотную, Таррос довольно держал паузу. Ему было смешно, как эти немощные люди, возомнившие себя авторитетами, которым по закону нельзя было занимать никакие посты, кроме низких чиновничьих, ведут себя, подобно Цезарям. Эрис напряглась. – Старших по званию. – продолжил Таррос. – Ослушание это позор и гибель.
Чиновник внимал с довольным видом, полагая, что жесткому Тарросу, на вид даже жестокому завоевателю (здесь о нём были наслышаны), придется по душе глумление над низшими слоями. Он и его дочь всем своим видом показывали, что презирают таких, как Эрис. И это несмотря на их заслуги. Они предполагали, что Таррос станет покровительствовать им в этом.
Эрис стояла, потупив голову. Она поглядывала на Тарроса – перед тем, как зайти в залу, где стол был пошикарней стола венецианцев, он еще раз предупредил её молчать.
Таррос бесцеремонно взял кубок из толстой лапы этой самодовольной, смотрящей на командира боязливо и услужливо, свиньи и прочно установил на блестевшую жиром залысину, прямо на его запотевшую от посиделки макушку. Августос опешил. Поддатый, он полагал, что Таррос затеял какой-то смешной розыгрыш.
– Господин хочет вина. Будь добра, угости его, Эрис. – услужливо попросил командир.
Она удивилась и растерялась.
– Это приказ – наливай! Лей, пока я не прикажу остановиться. – его голос зазвучал сердито.
Эрис, непривычно для себя, взяла вино. Она некоторое время возилась с амфорой, чем еще больше усилила интерес происходящего для окружающих, среди которых были и знать, и венецианцы, и верные оцепеневшие братья. Затем девушка неуверенно протянула сосуд к кубку и начала наливать с присущей ей аккуратностью. Когда вино дошло до краев, Эрис хотела было остановиться, но Таррос уверенно приказал:
– Давай дальше. Лей-лей! – он рычал, и выражение его оскаленного лица напугало Эрис.
Вино перелилось через край и начало сначала стекать тонкой струйкой, а потом литься по пышащей похотью и буржуазмом широкой морде Августоса. Он захрюкал и задергался.
Астрия открыла свой прожорливый рот так широко, что в нее спокойно бы залетела муха.
Окружение ахнуло, послышались недовольные возгласы. Музыканты перестали играть.
– Не останавливайся. – командовал Таррос.
Опустошив амфору, Эрис поставила ее на стол рядом с чиновником. Она хотела было ускользнуть и поскорее раствориться в толпе, но упрямый и мстительный Таррос уже завелся:
– Как Вам вино? Прекрасный вкус? – он чуть наклонившись, издевательски громко отхлебнул, мягким баритоном промурлыкал:
– Ммм… Сладкое! – Затем громко добавил. – Настоящая крепкая критская мальвазия!
Послышался смех. Это был Алессандро. Эрис было немного боязно, но подхватившая его толпа лизоблюдов захохотала, и ей стало чуть легче на душе. Все присутстаовавшие здесь боялись венецианца Тарроса и его людей больше смерти. У каждого был гнилой грешок. Много лет помилованные Дожем аристократы наживались и пировали за счет империи, строили свои дворцы за счет того, что по закону полагалось здешней армии и не только ей. Их зажиточные, избалованные роскошью семьи никогда ни в чем не испытывали нужды. И теперь они боялись быть раскрытыми и обанкротиться. Венецианцы хоть и были снисходительны к покорным, но они могли жестоко наказать. Скорее, они желали сотрудничать по принципу «Кнут и пряник», оставляя правление исключительной прерогативой морских владык, не позволявшим совать нос и быть в курсе дел местным.
– Ах ты, ты… – его заплывшие жиром глаза заметали молнии.
Он вскочил, растирая лицо, под угрозы и ругательства своей дочери – его дорогие шелковые наряды были испорчены. Толстые губы, привыкшие наслаждаться на казенных застольях, выкрикивали непристойные мерзости в адрес Эрис. Он ничего не мог сказать только Тарросу. Подняв пухлую руку с нежными пальцами, высокомерный Августос захотел нанести удар по лицу землячки – служивой девушки.
Командир заломил мертвой хваткой ручонку чиновника, заставив его сесть на место и извиваться с отвратительной гримасой и гнусным визжанием.
– Кто пойдет против солдата Империи, тот пойдет против самой Империи и Его Светлейшего лика Дожа. Эрис мой солдат. Повторяться не буду. Все это слышали?!
Лицемеры и подхалимы боялись подойти к Августосу и Астрии. Ведь один только грозный вид Тарроса заставляет их вести себя подобно мышам в присутствие кота.
– Алессандро. Вы со своими людьми проверили все, что я просил? – спросил он так, чтобы слышали все.
– Да, Армандо-Каллерджи. – четко и с достоинством отвечал хранитель секретов – лучший друг и названный брат.
– Вы подсчитали и сверили все накладные?
– Таррос, архив есть только за последние два года. Остальное, по словам писцов, было уничтожено при пожаре.
– Пожар был?
– Я допросил кого нужно. Пожара не было. И счета… Таррос, они не соответствуют действительности. Масштаб их хищений прсто поражает… – обычно шутливый Алессандро был растерян.
Этот стратег Таррос опередил всех. И сейчас, словно охотничий пес, стиснул глотки казнокрадов и коррупционеров. Он продолжал под испуганные взгляды сливок местного невенецианского общества.
– Слушать внимательно! Когда я ехал сюда, ожидал увидеть место, где готовят солдат непобедимой морской империи. Вместо этого я увидел прогнившие ветхие конюшни, а в них дюжину дряхлых голодных кляч, заржавелые, негодные даже для чистки овощей оружия и пузатых служивых, больше похожих на беременных баб, которые вряд ли даже устав знают! Вы регулярно поставляете нам на смерть плохо подготовленных выходцев из нищебродов, покупая своим изнеженным сыновьям чины за деньги, которые мы же вам и даем. Даем не для того, чтобы вы все загребали себе в сундуки; ни для этих попоек! Золото дается на развитие Империи! – он говорил громко и страшно, съедая глазами окружающих. – Такие, как вы, изнутри уничтожат ее быстрее, чем враг караулящий со всех краев снаружи, в то время как доблестные войны отдают жизни за слово Иисуса, а вы, паразиты, прожираете их хлеб!