Между нами война
Шрифт:
– Таррос, заклинаю Святым Марко, брось эту затею. Теперь ясно, откуда в тебе появились мятежные ноты. Она дурно влияет на тебя. Я не узнаю былого Тарроса – цепного пса Империи! – сетовал он.
– Я похож на глупого ребенка, который, по-твоему, поддается чужому влиянию? – он оскорбился. – Ты, прожив со мной бок о бок столько лет, всё ещё меня не знаешь.
– Вот именно, что знаю. Союз двух безголовых лихачей, руководствующихся пылкими сердцами приведет их обладателей к палачу. – выразился Алессандро. – Ты же постоянно твердишь устав своим языком, ты же знаешь закон –
– Меня ничто не остановит, Алессандро. Никто. Даже если сам Дож придёт снимать мою кожу. Я всё решил. И ты, как друг, должен меня поддержать. Хоть и не поняв, поддержать.
– Я понимаю тебя. Твой вкус – отменный. – Тарросу не понравилось, что Армандо постоянно мусолит образ Эрис, и Алессандро прекрасно понимал это в его ревнивом взгляде. – Да прости ты, я не имел в виду ничего плохого. Но я тебя не поддерживаю, так и знай. Как друг, я до последнего буду пытаться спасти твою дорогую для меня жизнь.
– В таком случае, плохой из тебя друг.
– Таррос. Я боюсь за тебя. Тебя могут пытать, казнить, в лучшем случае – сослать в Венецию, предварительно разлучив вас. А о ней ты подумал? Как поступят с ней, такой… выдающейся… – он подбирал слова, чтоб не вызвать у Тарроса ревность, – прости, друг.
– Я умру, но не дам её в обиду никому. Мы уплывём.
– Что?! Вот теперь я вижу, что твоя любовная лихорадка прогрессирует с каждой минутой!!! – ужаснулся Алессандро.
– Это в крайнем случае… Может, в Никейскую Республику. Там нет этих наиглупейших законов. Ты же сам живёшь с гречанкой. – Таррос рассмеялся.
– Это совсем другое! – возмутился Алессандро.
– Что есть в твоём понятии нация? Это иллюзия. Все народы, произойдя от одного праотца и матери, расселились по этой грешной Земле, став врагами друг другу. – рассуждал Таррос. – И издревле, воюя, порабощая и завладевая друг другом, смешиваются снова и снова, создавая новые народности. Лучшие качества людей избираются, худшие отбрасываются. Тебе ли, как военному, этого не знать? Завоеватель, тоже мне. И я поражаюсь: люди, не размышляя о своем происхождении, навязывают это глупое понятие – нация.
– Ты прав… Прав.
– Я всю жизнь скрываю свою народность. – вздохнул Таррос.
– Мне стало понятно, откуда в твоей любимой такая страсть к авантюрам и смелость – я вспомнил, что ее отец – генуэзец. – он смеялся.
Таррос поддержал его смех. На душе Алессандро лежал тяжелый камень. А Таррос днем и ночью думал, как бы побыстрее расположить к себе юную Эрис. Тут еще, как назло, эта возня с магнатами, отбирающая все время и настроение…
Примечания автора: извините, но это военные грубые люди. Прямолинейные, как и их стать.
1 – Culum pandite! – готовь ж*пу! /лат. ругат.
2 – Caput tuum in ano est! – у тебя вместо головы з*дница! /лат. ругат.
3 – Perites – от**бись/лат. ругат.
4 – сitocacius – заср. нец/лат. ругат.
5 – Commodum habitus es! – тебя только что по. мели/лат. ругат.
6 – Vae… Vae… Mentulam Caco – Бл*! Во черт! Сран. й **й! /лат. ругат.
7 – Viri sunt Viri – Мужчины – зло.
Здесь применяется очень грубой поговоркой.
8 – Audentes fortuna juvat. – смелым покровительствует удача/лат. пословица.
9 – adhibenda est in jocando moderatio – и шутить необходимо только в меру/лат. поговорка.
10 – Fellator, Vacca stulta – очень неприличное выражение, связанное с ор*л***м видом половых отношений; тупая корова. /лат. ругат., военный жаргон
11 – volgare – разговорный стиль венецианского языкового диалекта в раннем средневековье.
12 – illustre – культурный стиль венецианского языкового средневековья.
Глава двадцать первая
Задался новый трудный день. Бабушка Эрис стала замечать, что внучка стала сильнее уставать и её характер стал суровее. Её не интересовали (во всяком случае, она не подавала вида) победы и поражения Эрис на любимом поприще.
Сегодня Эрис испекла хлеб сама – у Никона, а значит и у его близняшки был день рождения. Им исполнилось по восемнадцать лет. И ради этого Эрис принесла вкусный густой йогурт. Она сделала его накануне, предварительно сквасив купленное у соседки молоко, затем на пару часов подвесив простоквашу в льняном мешочке. Потом Эрис остудила полученную массу, поместив в глинянный горшочек в канал с ключевой водой. Эрис направилась в гарнизон.
Когда она пришла, в части еще никого не было. Перекличка солдат и их построение – все, что напоминало о жизни здесь. Наконец подошли ребята. Эрис поздравляет своего лучшего друга, не забыв и о его сестренке. Они сели завтракать прямо на траве в тени построений. Было еще очень рано, солнце не пекло. Дюжина юниоров села в круг, вкушая скромную пищу, приготовленную их вождем. Веселая болтовня…
– Сестра, поешь с нами! – предложил Никон.
– Хорошо. Сейчас. – Эрис была немного задумчивой. – Я хочу угостить еще кое-кого, если вы не против.
Девушка с самого начала хотела угостить командира, но не могла решиться. Наконец, взяв две самые лучшие лепешки, она наложила полную миску холодного йогурта для командира.
– Эй, сестра, не многовато ли будет? – спросил чавкающий Атрей.
– Он один, всё-таки. – поддакнул Аргос полным ртом.
– Прекратите. Ну как вам не стыдно! – возмутилась сестра. – Всё, что вы сейчас наблюдаете – заслуга Тарроса. Вы хоть видите, что этот человек, не жалея себя, посвятил всю свою жизнь службе? Теперь он приехал сюда и помогает вам. – возмутилась девушка, обнимая лепешки.