Между небом и землей
Шрифт:
— Я вас и не производила в столь высокие чины профессор! — весело передразнила я, не собираясь останавливаться на достигнутом.
Вряд ли ему удастся испортить мне настроение, это как надо будет постараться и что нужно будет совершить, чтобы стереть мою самодовольную улыбочку? Нет, только не сегодня. Черные глаза на миг сверкнули неподдельным интересом.
— Если вы не появитесь на празднике до десяти часов вечера, я вторгнусь в ваши покои и Империусом заставлю выйти в свет! — забавлялась я.
Снейп, придав лицу каменное выражение, фыркнул и забарабанил по столу пальцами.
— Если вы это сделаете, вам не придется
Профессор играл в мою игру, он знал об этом. Забавная словесная дуэль, я видела, она доставляет ему удовольствие, только его дурацкий характер не позволяет в этом сознаться. Снейп смотрел на меня, ожидая какую глупость я еще ляпну, повеселив его.
— Сэр, вы можете преподавать мне зелья индивидуально? — вдруг серьезно спросила я, стирая всякую улыбку с губ.
Я старалась говорить первое, что приходило на ум, не давая ему предугадывать события, мне нравилось заставать его врасплох. Похоже, эта игра была интересна обеим сторонам.
— Как вам это удается, мисс Стюарт? — неожиданно без всякого сарказма спросил он.
— Что? — с наигранно непонимающим лицом спросила я.
— Вы учитесь не впускать меня в свою голову, только каким-то экстраординарным способом.
— Я просто задаю вопросы, которые первыми приходят на ум, — объяснила я, показав зубки в кретинской улыбке.
Но его действие предугадать не удалось... Внезапно профессор выхватил волшебную палочку:
— Легилименс!
Меня отшвырнуло к спинке стула, в голове понеслись картинки. Мне девять лет, я стою в кабинете отца в грязной одежде в крови, внезапно всё тело пронзает резкая ломающая кости, разрывающая мышцы боль. Заклинание Круциатруса — наказание за то, что, пускай и ненамеренно, я превратила белобрысого мальчишку в куст репейника. Мне страшно, и я кричу от боли, в глазах пелена непонимания, страх несправедливости… Причиной ссоры стало то, что мальчик оторвал моему плюшевому гиппогрифу лапу и выпотрошил из него всю набивку. Дорогую сердцу игрушку подарил мне Игорь. Ссора переросла в драку, я, кажется, сломала обидчику нос. Помню дикую ненависть, которая обуяла меня в тот момент, и мальчик начал медленно зеленеть, на нем стали появляться колючки. Я сильно испугалась и убежала….
...Статный мужчина с белыми, но грязного оттенка по сравнению с моим цветом, волосами ниже плеч стоял, ухмыляясь, пока я извивалась на полу в агонии под волшебной палочкой собственного отца. И та фраза: «Нога Малфоев больше не переступит порог этого поместья»… вспыхнула в сознании, окатив ледяной водой с головы до ног.
— Хватит! Я умоляю… я больше так не буду! — то кричала, то стонаа я, глядя в зеленые глаза своего мучителя.
Слёзы обжигали щеки…
«Остановись, Снейп... Зачем ты это делаешь со мной? Я не хочу помнить, не хочу, уйди из моих кошмаров!»
Меня начало перекидывать в другие воспоминания: Эдем, старые качели, разноцветные бабочки и теплая компания друга. Игорь читает вслух сказку Бигля про Фонтан Фортуны. Самые дорогие и приятные сердцу воспоминания – те, что были настолько личными и интимными, что несправедливость вмешательства в разум кажется особенно жестокой…
Да как он смеет вторгаться в мои воспоминания? Прочь! Я начала сопротивляться и, к удивлению, справилась довольно быстро. Сад поплыл странными
— Как ты посмел, ублюдок?! — вырвалось у меня в порыве испепеляющей ярости; слёзы градом лились из глаз, застилая картинку, делая её нечеткой, неровной. Голова болела, вторжение было грубым; я вскочила со стула и выхватила палочку. Я была так зла и так напугана собственной жизнью, что готова была произнести самые жуткие заклятия. — Только попробуйте хоть еще раз проделать со мной такое, и вам не поздоровится! — во мне вспыхнула необъятная ненависть.
В моих руках дрожала палочка, я боялась запустить в Снейпа случайным заклятием, не контролировала силу, в глубине души я даже хотела причинить ему вред. Руки ходили ходуном, тело не слушалось, меня трясло. Снейп опустил свою палочку и откинулся на спинку стула, совершенно не пугаясь оружия перед его носом. Зачем он это сделал? Зачем снова вызвал ненависть к себе? Почему… Он сидел и смотрел на меня, изучал, ждал, пока мой пульс выровняется, а бешеное дыхание войдет в норму. Это было так низко с его стороны, а он выглядел как победитель, снова превратился в сатану! Для чего он просто оттолкнул меня в последний вторник?! Он просто сделал как ему удобно… Жестоко… Ох, как жестоко…
— Это… вы, да как у вас совести хватило? — захлебываясь слезами, прокричала я, чувствуя, как силы, чтобы прикончить его, куда-то деваются.
— Опустите палочку, мисс Рахманинова, — обратился Снейп ко мне по настоящей фамилии, что случалось нечасто. — Не стоит реагировать так на эксперимент.
— Да вы в своем уме? Как вы смеете рыться в этих воспоминаниях? Вы не имели никакого права заставлять меня переживать всё это вновь!
Меня колотило, но отнюдь не от холода. Прожигающая душу ярость заставляла воздух вибрировать. А в его глазах цвета горького шоколада не было ни единого намека на сожаление или чувство вины. Всего лишь эксперимент, который оказался бесчеловечным. Снейп смотрел на меня выжидательно, ломал своим равнодушием, заставляя всхлипывать вновь и вновь. Слишком ярко для таких чудовищных воспоминаний, слишком реалистично и больно…
Наконец, я медленно опустила палочку, чувствуя, что тягаться с тяжелым пустым взглядом больше не в силах. Мои глаза наполняли горькие слезы обиды. Теперь он знал о той беззащитной девочке внутри меня, которая, задыхаясь, всю жизнь искала несуществующее тепло в собственных родителях. Он проник в самую душу, самое сокровенное больное место, которое так долго съедало раненое сердце изнутри…
— Похоже, у вас есть способности отражать легилименцию, — спокойно заметил он, положив свою палочку на стол и на мгновение прервав зрительный контакт. — Может, с вами и стоит позаниматься.
Неужели этот холод вновь встал стеной между нами, растворяя те крупицы хороших отношений? Все разрушил, срубил на корню...
— Я никогда вас не прощу, — с нехваткой воздуха в легких выдавила я.
Я развернулась и побежала прочь, оставив дверь открытой, захлебываясь горечью непонимания, как будто кто-то вонзил в грудь острый кинжал. Всхлипы гулким эхом отдавались от стен подземелий Хогвартса, растревоженные моей истерикой картины фыркали вслед. Снейп задел самое больное, самое страшное — мой детский кошмар, который я так долго старалась выкинуть из головы.