Между никогда и навечно
Шрифт:
Я направляюсь на съемочную площадку, мимо декораций итальянской деревни, в переулок центра Нью-Йорка. При виде одного из строителей я замедляюсь, и он вежливо машет мне рукой, а затем обращает внимание на Бринн.
— Привет, Босс. Какое сегодня слово?
Бринн не мешкает.
— Превратность, — говорит она. — Существительное. Благоприятное или неблагоприятное событие или ситуация, возникающая случайно.
Она выжидающе смотрит на парня, поэтому я оглядываюсь на него. Его губы сосредоточенно сжаты, и он щурится, глядя себе под ноги.
— Иногда… жизнь… Иногда жизнь — это грубые превратности.
— Э-э-э, — тянет Бринн, постукивая себя по подбородку. — Три с минусом, Люк.
Парень усмехается.
— Лучше, чем в прошлый раз, — гордо заявляет он, и Бринн улыбается.
— Да! Ты — молодец!
Рыжий усмехается, и я открываю рот, чтобы сообщить Люку, что тоже получала одни тройки с минусом, когда воздух съемочной площадки прорезает очень сердитый, очень рокочущий голос, от которого по коже бегут мурашки. Стоит умерить свою улыбку.
Время для шоу.
— Бриннли, — кричит Леви, и Бринн выпрямляется.
— Ох, проклятье, — шепчет она, и мне не удается удержаться от фырканья.
К тому моменту, когда к нам подходит Леви, я уже проиграла битву со своей улыбкой, и из-за этого он выглядит злым.
Злым, но нереально сексуальным. Весь такой суровый и готовый к бою. Пояса для инструментов, слава богу, нет, потому что если бы он был, я бы, наверное, потеряла самообладание.
Простая синяя футболка с каким-то белым логотипом на нагрудном кармане плотно облегает грудь и руки. Потрепанные синие джинсы висят низко на бедрах и сужаются к коричневым рабочим ботинкам. А светло-каштановые волосы прикрывает гребаная бейсболка UNC (прим.: Университет Северной Каролины), надетая задом наперёд.
Я мертва. Леви Купер еще сексуальнее, чем я его помню, и за это я чертовски его ненавижу.
— Привет, папочка, — ласково щебечет Бринн, возвращая меня в реальность.
— Привет, папочка, — повторяю я, подстраиваясь под ее тон, и ноздри Леви раздуваются, когда он бросает на меня убийственный взгляд.
— Мисс Лавлесс, могу я перекинуться с вами парой слов, — цедит он сквозь зубы, и моя улыбка становится шире.
— Нет, думаю, не можете.
— Саванна, — рычит он, и мне приходится приложить усилия, чтобы не поёжиться. — Сейчас.
— Угу, ладно. — Я встаю с притворным фырканьем, и Зигги тут же оказывается возле меня. Я глажу ее по голове, затем выжидающе поднимаю брови, глядя на Леви. — Показывай путь.
Он поворачивается и уходит, поэтому я иду за ним, но маленькими и медленными шагами. Он исчезает за одним из фальшивых зданий, и я приседаю, чтобы развязать и снова завязать шнурки на ботинке. Медленно.
— Саванна, — грохочет он.
Ох, как же он зол. Вот и хорошо. Засранец. Я встаю и следую на его голос, даже не пытаясь скрыть свой пружинистый шаг.
Задняя часть декорации —
— Я велел тебе держаться от нее подальше, — говорит Леви, как только я встаю перед ним. Его покровительственный тон меня бесит, и я встречаю его таким же огненным взглядом.
— Она пришла ко мне, Леви. Что ты хотел, чтобы я сделала, выгнала ее? Нагрубила? Мне казалось, ты не хотел, чтобы я ее разочаровала.
Какое-то время он молчит, и я отсчитываю секунды. Он подходит ближе и понижает голос.
— Ты должна была отправить ее обратно с Дастином. А ему не следовало приводить ее к тебе.
Я отмахиваюсь от него и закатываю глаза.
— Должна была, следовало, могла. А если бы я отказалась дать ей автограф? Как думаешь, что бы она почувствовала?
Он снова замолкает, поэтому я продолжаю:
— Я повезла ее обратно, как только дописала последнюю букву «с» в своей фамилии.
Его взгляд по-прежнему суровый, челюсть все также крепко стиснута, и мой гнев нарастает. Я делаю к нему шаг.
— Ни хрена я не оказываю дурного влияния, Леви, — шепчу я, защищаясь, а голос дрожит от ярости. Он имеет наглость усмехнуться мне в лицо.
— Будто я поверю на слово той, кто последние несколько лет не вылезала из лечебниц. Той, кто помолвлен с Торреном Мать Его Кингом.
Он выплевывает имя Торрена, будто оно — кислота на его языке, и это понятно, основываясь на том, что, по его мнению, он знает. Но это не значит, что из-за этого я не впадаю в ярость.
— Я чиста, придурок, — цежу сквозь зубы. — И я ни хрена не помолвлена с Торреном Кингом.
— А как тогда ты объяснишь это?
Он берет мой безымянный палец левой руки, потирая то место, где было бы изумрудное кольцо, если бы я его надела. Ожог прикосновения посылает искры вверх по руке, затрудняя дыхание, и я выдергиваю свою руку из его хватки.
— Все сложно, — бурчу я, а он, мать его, смеется.
Запрокинув голову, он издает сардонический смех, от которого мне хочется врезать ему коленом по яйцам. Но когда наши глаза снова встречаются, он замолкает.
Мгновение Леви пристально смотрит на меня, а затем его взгляд поднимается к моим волосам. Его глаза загораются, он дважды моргает и хмурит брови. Я поднимаю руку и касаюсь того места, где он прожигает мою голову взглядом, и меня осеняет.
— Это парик, — объясняю я, и он кивает.
— Выглядит как настоящий. — Его взгляд возвращается к моим глазам, ища что-то, что я чувствую в своей груди, затем изучает мое лицо. — Все это выглядит чертовски настоящим.
Не знаю, что сказать, и я ненавижу чувствовать себя уязвимой, поэтому снова перехожу в наступление.
— Бринн попросит тебя разрешить ей брать у меня уроки игры на гитаре.
Странные эмоции секундной давности исчезают с его лица.
— Саванна, — говорит он, но на этот раз скорее раздраженно, чем сердито. — Ты не можешь.