Между Западом и Востоком
Шрифт:
Кате стало не по себе. Она нисколечко не боялась, но представила: вот сейчас ее приведут к незнакомым и очень взрослым псам (Родион говорил, что в этом Отделе работают только самые опытные); ее начнут расспрашивать, но отчего-то совсем не хочется говорить. А молчать нельзя. Это значит показать себя невежливой или неразвитой. Судя по признакам, рядом есть общежитие для молодых. Она увидела деревянные домики, облицованные досками.
В «главной» комнате собрались псы-командиры. Подвижный и лохматенький пес Борис увлеченно говорил о своей недавней поездке в Ярославль.
– На шинном заводе мы провозились долго. Но все же
– Ага! Укольчик в мою сторону! – безо всякой обиды сказал самый опытный пес. – Но ведь и в то время я не работал с мелкими спекулянтами. Мы искали добычу крупнее. Кстати, как там насчет вредителей?
– Полевых?
– Нет, человеческих.
– Ну вообще-то…
– Товарищи, нас зовут.
Псы выскочили из комнаты и построились в шеренгу по росту. Солодов сказал:
– Катя, знакомься. Слушайте, братцы, я на час отстал. Мне надо бежать. Я приду потом. Привет!
Солодов считал, что собаки тоже общаются друг с другом. Не путем лаянья, а по-настоящему, как люди. Он допускал, что даже рыбы общаются.
Катя сделала шаг вперед.
– Здравствуйте, меня зовут Екатерина, я работала в паре с Родионом у товарища Солодова. Мы проводили рекогносцировку южных границ, участвовали в операциях, в том числе – боевых. Скажите, пожалуйста, как часто здесь нас могут атаковать?
Все удивились.
– Да как же… Мы ведь не на войне пока. А вы сражались где-то?
– Мы искали бандформирования в районах… – Катя стала перечислять. Все слушали, замерев, и не сводили глаз с нее. – Несколько раз нам пришлось участвовать в ближнем бою. А здесь возможны такие случаи?
– Да, враги и здесь встречаются.
– Но я заметила, на улицах нет патрулей и везде порядок. Во Владивостоке служебная команда постоянно ходит с патрулем.
– Вы из Владивостока?
Катя опять начала рассказывать. Платон и остальные с жадным вниманием смотрели на Катю. Катя говорила и спрашивала, и рассказывала очень интересно.
«Прелесть что за девочка! – подумал Платон. – Но что я болтаю. Девочка! Как не стыдно так называть ее». Он задвигал ртом и сказал:
– Так Вы в паре с Родионом? Мы его хорошо знаем, еще когда он был маленький! Представляю, какой он теперь… взрослый! Катенька – простите – Екатерина, вы здесь будете работать?
– Да, наверное. Товарищ Солодов сказал.
Все замахали хвостами.
– Тогда пройдемте, пройдемте, что мы стоим? Это наш дом, комнаты. Прошу Вас сюда. Здесь самое чистое место. У нас иногда убирают, но само собой сыпется. Туалет вон там! Еще… – Платон вертел головой.
– Спасибо. Спасибо! Простите, я не знаю вашего имени-отчества.
– Я Платон, а отец мой был Ярс.
– Платон Ярсович, спасибо Вам. Спасибо, товарищи!
Катя легла и очень быстро заснула.
А
– Как же мы не спросили?
– Вот ты бы и спросил!
– Я? Я не самый главный!
– А что, надо все на главного валить? Как маленькие, честное слово. Ничего-ничего-ничего, мы завтра же узнаем, как зовут ее отца. Это просто безобразие – она обращается к нам по имени-отчеству, а мы… Кстати, мы даже не представились. Тоже еще джентльмены!
– Но ведь мы не джентельмены! – сказал Боря. – Мы не они. Мы наши.
До вечера командиры говорили. Боря от волнения ворчал даже во сне. Платон также долго не мог заснуть. Весенний луч разбудил Катю. Она встала, выглянула во двор – только-только рассветает. Она осторожно прошла вперед и стала рассматривать здания. Они такие же как во Владивостоке, но выглядят солиднее, во дворе меньше деревьев, а из досок не глядят концы гвоздей. Катя подумала и стала делать зарядку (без тех упражнений, где надо много бегать. Вдруг здесь это запрещено). Он пошла в сторону дома служебной команды. За ним видны хозяйственные постройки, заборы, сарайчик. На крыше сидит толстый голубь. Кровля вся в белых кляксах. Голубь очень важен, но ему не хватает ума посмотреть подальше. Катя замерла. Голубь клюнул во что-то, заковылял по крыше, словно хозяин. «Слетит вниз или нет? Он умеет разговаривать? Если он как все, его можно и не беречь…». Голубь издавал лишь птичьи звуки и медленно гулял по крыше. Кате надоело за ним следить. Но она тут же подумали, что для нее, раз она совсем недавно приехала, на кухне может ничего не быть. Катя прижалась к стене. Затаилась.
Медленно голубь дошел до угла крыши. Покрутил головой. Внизу он рассмотрел крошки и решил поклевать. Можно? – Можно. Голубь соскочил.
В тот же миг Катя налетела. Она чуть не расшибла голубя о стену.
– Фу! Какой грязный! Глотать такой пух неинтересно. И негде его разделать. Может быть, отойти подальше в кусты?
Катя понесла голубя, и увидела Платона.
– Здравствуйте, Платон Ярсович!
– Здравствуйте! А Вы уже… Вы его что, поймали?
– Да! – не стала скрывать Катя. – Я решила немного съесть, что не создавать проблемы снабжению. Голубей нельзя здесь ловить?
– Да что Вы! Голубь – это же тьфу! Но – Вы одна его поймали!
Катя удивилась.
– Мы всегда ловили голубей. Еще в детстве. Папа научил нас отлично, и не только этому. Очень многому.
– А кто Ваш отец?
– Он сейчас работает с мамой. – Катя рассказала о Балтике.
Из домика вышел еще один командир – Аркадий. Он поздоровался, спросил о самочувствии и тоже принялся слушать. У Аркадия гладкая шерсть, но он немного досадовал, что не причесал ее заранее.
Еще не было семи часов. В семь все командиры на ногах.
– Вы дрыхните – а Екатерина… Балтфлотовна – правильно? – Екатерина Балтовна рассказывает потрясающие вещи! Ее отец поймал главного владивостокского рецидивиста.
– Правда?
– Да! – сказал Платон. – Катя, ведь и здесь такие есть. Мы их ловим чуть иначе. Очень много зависит от старших товарищей, от людей. Часто их смелость и мастерство оказывается решающим. Эх! Пошли тренироваться.
На площадке за забором бегали несколько молодых псов, домики которых стоят за Отделом. Они тоже не отрываясь глядели на Катю. Скоро появились инструкторы (все в форме). Но сами занятия были точно такие же, как во Владивостоке.