Между
Шрифт:
Наверное, если бы не дар Скатах – он бы сейчас умер.
Так, как умирают истинные герои: совершив все положенные подвиги, дав бардам темы для песен на полтысячи лет вперед – и уже неважно, победы это были или поражения. Есть о чем петь.
Тот-Кто-Бродит-В-Курганах умер. Его больше не было.
Не было и неистового черного Жеребца, Короля Аннуина.
А он? Он король Корнуолла, длинной полосы земли между двумя морями. Король людей.
Не всё же, в самом деле, оставлять свою страну на Динаса.
Что там должен делать король у людей? – объезжать землю, выслушивать жалобы на свинью, сожравшую на чужом поле зерно, судить, кому по праву принадлежит во-о-он та канава… Этим тоже надо заниматься.
А на Бельтан и Лугнасад придет она – легкая как лунный блик и такая же прекрасная.
…правда, последние годы она всё чаще пытается приходить не только в эти праздники.
Тишина летнего вечера. Ласточки режут воздух крыльями и над вершинами ближайших деревьев, и так далеко в вышине, что едва глаз достает, – у самых перистых облаков.
Марх, объезжавший страну, как и подобает королю, остановился на ночлег у реки.
Оглушительно пахло лилиями, даром что в мире людей их не было.
Король нахмурился: «Сколько раз повторять тебе…»
Запах лилий не исчезал.
Марх вздохнул: невозможно спорить с упрямицей – и свернул.
Ллиан, увенчанная лилиями, будто короной, улыбнулась ему.
– Я хотела рассказать тебе свежую сплетню волшебной страны. О твоей матери.
Марх досадливо поморщился.
Сидхи покачала головой:
– Эта сплетня касается и тебя.
– Меня?
Ллиан улыбнулась и начала… нет, не рассказывать. Она начала ткать ковер видений, так что минувшее грезилось явью.
Кромка сумерек: Рианнон
Как хорошо возле реки летним вечером! Ветер задумчиво перебирает тростник. Темный берег и светлая полоса реки – словно песня на два голоса: перекликаются, вторят друг другу, вьются, пока не растворятся в сиреневой дымке. И вдруг – или показалось? – в вечернюю тишину вплелся голос флейты.
Зря, ой зря, неведомый флейтист, тревожишь ты душу сумерек. В такие вечера границы смежаются – и неизвестно, кто слушает тебя на том берегу.
Но поет флейта. И голос ее раздвигает невидимые завесы – и вот уже по голосу флейты, словно по чудесному мосту, можно уйти в грезу.
Ну же!
Решайся!
Лунный луч через ручейСтанет нам мостом.Мы сквозь сумерки с тобойПрямо в ночь войдем.Гаснут, вспыхивая вновьИскры серебра.С нами эльфы танцеватьБудут до утра [2] .2
Здесь и далее до конца книги автор рифмованных стихов – Либерис.
– Кто же это был?
– Его имя Там Лин. Не знаю, чем он был славен, кроме своей свирели.
– И моя мать увела его в Аннуин?
– Любой юноша, увидев королеву Рианнон, пошел бы за ней как тень.
Кромка Аннуина: Рианнон
Труден ли этот шаг? Легко ли оступиться, захлебнуться сомнением, отказаться от несбыточного в последний миг, чтоб потом сожалеть о нем – вечно?
Быть может, другим он и труден. Но не тебе. Ты идешь вперед – потому что знаешь: на том берегу бытия ждет тебя та, о ком ты мечтал.
Я протягиваю тебе руки, и наши ладони соприкасаются. Весь мир замирает – под стать твоему сердцу.
Лишь одна улыбка.
Лишь один вздох: «Ты пришел!»
Пойдем же, милый, под сень деревьев: уже светят призрачные огоньки, уже кружится в танце колдовской народ.
Мимо замковых руин,Мимо темных водМчится, мчится все быстрейДивный хоровод.Пусть утром мир снова станет привычным и простым – какое тебе дело? Ты исчезнешь вместе с порождениями тумана и звездного света, уйдешь вместе с нами в страну Волшебства.
Но взгляни, бледнеет ночь,Меркнет лунный свет.Гонит, гонит эльфов прочьЗолотой рассвет.Где ночные плясуны,Музыканты – где?Лишь расходятся кругиРябью по воде.– Сколько их таких было у нее… И еще будет. Зачем ты рассказываешь мне о нем?! Очередной любовник матери – почему я должен слушать об этом?!
– Ты неправ, Марх. Луна прекрасна в небесах – но стократ красивее блики ее на глади озера. И кто сравнится с Луной в молчаливом торжестве ночи? Так и твоя мать – ей нет равного, и да и не может быть. Зато возле нее всегда тот, в ком отражается ее сила.
– Не будь я ее сыном, я бы не думал об этом. Но люди меряют любовь иначе…
Кромка чар: Рианнон
Да, ты не первый и не последний. Но сейчас – единственный для меня. Разве этого мало? Ты так прекрасен, Там Лин! Прекрасен своею любовью, которой отдаешь самое лучшее, что есть в твоей душе, своей способностью открываться навстречу чуду, отзываться красоте, как серебряная струна. И мне так легко с тобой, так хорошо. Я радуюсь твоей радостью, люблю твоей любовью, надеюсь твоей надеждой. Ты так хорош, Там Лин! И так хрупок, как только может быть человек. Но я сберегу тебя. Я наложу на тебя сотню заклятий. Превращу твою жизнь в волшебный сон – ласковый, светлый, беззаботный. И ты будешь мой. Навсегда мой.
Кромка осуждения: Араун
Рианнон, Рианнон… Тебя называют мудрой, но иногда мне кажется, ты сама не ведаешь, что творишь!
Быть игрушкой, пусть даже любимой, зависеть во всем, пусть даже от самой нежной и прекрасной из женщин – что может быть ужаснее?
Жаль юношу.
Истает словно свеча, превратится в тень самого себя. И все это – под участливо-заботливым взглядом Рианнон.
Кромка ревности: Рианнон
Ты, конечно, ни слова не скажешь, Араун. И ни в коем случае не станешь вмешиваться.