Мгла
Шрифт:
Каждая ночь была повторением предыдущей, но с меньшим количеством эмоций. Пока, наконец, в одну ночь с каждым толчком моего члена в ее горле, я не почувствовал растущую пустоту. Когда я посмотрел вниз на ее лицо, покрытое смесью пота, ее помады, и моего освобождения, то обнаружил, что об этом сожалею.
Именно тогда я все и закончил; сказал ей, что это было не из–за нее, но, когда тянулись дни, а ее настойчивость росла, то мое терпение лопнуло. Она звонила, посылала сотни е–мейлов и сообщений, а затем, в тот день, когда она приехала в мой офис, одетая
Я был холоден и черств, когда говорил ей о том, что она для меня ничего не значила. Я приказал ей выметаться из моего кабинета, моей жизни, и из города, если я правильно помню. Я хотел, чтобы она исчезла, и, когда схватил ее за руку, чтобы пихнуть к двери, то она рухнула. Она упала на пол, плача и шепча слова о своей любви и нашей связи.
Я стоял там, возвышаясь над ней, решительный и непреклонный, когда поднял ее обратно на ноги, застегнул пальто вокруг ее обнаженного тела и приказал охране сопроводить ее на улицу.
После этого я избегал тот клуб в течение более чем двух лет. Изгонял свою потребность в удовлетворении своих желаний, когда путешествовал. Я встречался с женщинами в Риме или Лондоне, а когда ночь заканчивалась, то они были забыты так же легко, как и фильм, который я смотрел во время полета туда.
Месяцы назад, когда я, наконец–то, решился вернуться в тот же клуб, она снова села рядом со мной, когда я заказал свой напиток. Я вздрогнул, когда она коснулась моей ноги. Швырнул ее руку на ее собственные колени, а потом я посмотрел в ее лицо, и когда это сделал, то увидел огромное отличие.
Она была замужем, развелась, и снова была помолвлена – и это все в течение тех нескольких лет, что мы не разговаривали. Она была там со своим женихом, банкиром, занимающим высокий пост на Уолл–стрит, которого она встретила на концерте. Я пожал ему руку, извинился и понял, что, в конечном }счете, ее отчаянное поведение за несколько лет до этого не имело ничего общего со мной. Все дело было в ее внутреннем импульсе найти кого–то, кто бы ей дорожил, и она это сделала.
– Как дела у Клинтона? – спрашиваю я лишь потому, что, если жених уже не играет значительную роль в ее жизни, то рядом со мной ей не место. – Когда свадьба?
– Твое приглашение на почте. – она, не колеблясь, садится за стол рядом со мной. – Ты будешь один или кого–нибудь с собой приведешь?
Я не знаю, существует ли в этом вопросе какой–либо больший умысел, помимо очевидного. Мы проделали долгий путь, и, хотя я никогда не включал ее в круг своих друзей, она мне больше и не враг. Существует часть меня, которую она видела, и которую мне нужно защищать; и сейчас искренность – наилучший способ добиться этого.
– К сожалению, у меня плотное расписание, Сэйдж, но я пришлю подарок. Где вы зарегистрированы?
Она игнорирует вопрос, предпочитая заказать напиток, когда подходит официант.
– Почему тебя бы не было в клубе? Я предполагала, что ты там будешь.
Я отталкиваю свой ленч в сторону, внезапно мой аппетит исчезает.
– Моя помощница
Ее зеленые глаза сканируют шикарный интерьер «Аксель НЙ», прежде чем они снова останавливаются на мне.
– Я заглянула в твой офис, чтобы тебя перехватить. Она мне сказала, что у тебя какое–то дело за ленчем, но, увы, ты здесь один.
Я делаю мысленную заметку проинструктировать Софию о тонкостях работы с Сэйдж Батлер, которые включают в себя: не говорить ни в коем случае Сэйдж, где я нахожусь.
– Чего ты хочешь?
Ее взгляд падает на официанта, который в настоящее время приближается с ее бокалом мартини с долькой лимона.
– Мне нужно сделать глоток, прежде чем мы поговорим.
Мне нужна целая бутылка виски, прежде чем я смогу вести полномасштабную беседу с Сэйдж, но во второй половине дня у меня намечены три встречи, которые требуют моего полого внимания. Бокал, который я наполовину выпил, – это мой лимит на день. Я должен буду полагаться на него, чтобы справиться с оставшейся частью моего ныне испорченного ланча.
Она осторожно потягивает напиток, покатывая жидкость на своем языке, прежде чем ее проглотить. Немного откидывает назад свою голову. Мужчина, сидящий за столом рядом с нами, следит за ее движениями, его глаза сосредоточены на ее коротких черных волосах. Они беспорядочно уложены, что только еще больше отражает женщину, которой она может быть. Все остальное в ней – безупречно, вплоть до ее дорогих туфлей на каблуках и впечатляющего кольца с бриллиантом, украшающего ее левую руку.
– В чем дело, Сэйдж? У тебя есть пять минут до того, как мне нужно уходить.
Мои слова встречены ее хмурым взглядом и еще одним глотком мартини.
– Почему тебя не было в клубе? Я хотела с тобой поговорить. Я там кое–кого встретила, думаю, тебе понравится.
Я тру заднюю часть своей шеи, когда смотрю на официантку, разговаривающую с парой, стоящей у входа. Ее волосы светлые и прямые, спускаются чуть ниже подбородка. Она худая, как вешалка, неуклюжая и, из того, что я увидел, плохо выполняет свою работу.
Я ее заметил в тот момент, как уселся. Я краем глаза заметил цвет ее волос, что привлекло мое внимание. Это тот же самый оттенок, что и у Айлы, но на этом сходство заканчивается. Краткое напоминание о женщине, которая убедила меня дать ей второй шанс, был моим спутником на протяжении всего моего ленча.
Черт, она была у меня в голове с тех пор, как вчера вечером покинула мой кабинет, оставляя за собой след своего аромата. Состоящего из простого сочетания жасмина и ее кожи. Он был легким, воздушным и опьяняющим.
По существу, я вытолкал ее за дверь, чтобы остановить искушение, которое чувствовал: желание подтолкнуть ее к тому, что она собиралась сделать, когда предложила приехать в мой офис. Я бы хотел услышать эти слова. Я хотел, чтобы она сказала мне, шаг за шагом, что бы произошло, если бы я не был Габриэлем Фостером, человеком, владеющим Liore, а потом я хотел, чтобы она мне это показала.