Мгновение - вечность
Шрифт:
– А я отвечаю за перегонку "ЯКа"...
– На здоровье! Пожалуйста! При чем тут капитан Горов?
– Одиночку не пускают.
– И меня не пускают, берут на поводок, как этого... К поводырю и обращайтесь!
– Где Сусанин?
– Фамилии не знаю... Сусанин? Не интересовался!
– Кто ведет, тот и Сусанин, - пояснил Гранищев, коротко усмехнувшись. "Ну, товарищ капитан, - говорила его улыбка, - если вы и этого не знаете, тогда не удивляйтесь, что вас загнали под лавку..."
Житников, на крыльях мчась из разведки, сиял.
– Гвардия ведет!
– еще издали прокричал он.
– Гвардия ведет!
– повторял сержант, усмиряя дыхание и ожидая,
– Экипаж Героя Советского Союза, гвардии майора!..
– Правда?
– ОД сказал!
– Того гвардии майора? Который Берлин бомбил?
– И Кенигсберг!
– с апломбом подтвердил Житников.
– Его зовут Георгий Павлович.
Известие импонировало каждому, кого принимал под свою опеку фронтовик-Герой, экипаж Героя. У них, бомбардировщиков, вся соль дела в экипаже, в его составе. Алексей Горов, когда шел в военкомат призываться, ни о чем другом, кроме "истребиловки", не думал. Летчик-истребитель - сам себе голова. И свинца принимает сполна один, и золота... А на бомбардировщике всю музыку создает экипаж. Скажем, на борту "пешки" - три человека, целый колхоз. Кто - холостяк, кто - женатик, одному нравятся блондинки, другому бы грибков на закусь - разные люди. А экипаж Георгия Павловича год воюет в одном составе, сплочен, един - боевая семья. И летчик и штурман - Герои.
– Базируетесь в Ростове?
– продолжил Горов объяснение, несколько смягчившись к лейтенанту Гранишеву, поскольку теперь и летчикам, и эскадрильи, и этому приблудышу должно быть ясно, как в Р. относятся к Горову. Замухрышку не дадут, вот как. Не Сусанина выделяют, а экипаж Героя, гвардии майора.
– Под Ростовом.. Станция Верблюд. Садиться буду в Ростове,
– Полк боевой? Действующий?
– Сталинградский. Сталинградский, ордена Красного Знамени,,. А ваш?
– Пока не знаю... Не прописан!.. Должность?
– Командир звена.
– Товарищ командир звена, ставлю вас замыкающим.
– Есть, замыкающим!
– без выражения отозвался Павел.
Горов, по-своему поняв лейтенанта, счел нужным пояснить:
– Замыкающий танцор на сцене самый ловкий, то же летчик в строю. Согласны?
Гранищев ответить не успел. "Чиркавый!" - издали кричал представитель политотдела, спеша к заждавшимся дальневосточникам с радостной вестью: комэска Чиркавый, так неудачно стартовавший из Р., вступил в дело и за успешный воздушный бой получил благодарность лично от командующего товарища Новикова.
– Маршала авиации Новикова, - немедленно уточнил Житников и, слегка вскинув голову, испытующе пройдясь по лицам товарищей, задержался на фронтовике-лейтенанте, с которым ночью под голой яблонькой слушал соловья. Слушал, не шевелясь, плохо различая лейтенанта, тоже замершего, испытывая желание открыть ему "формулу поколения"... Именно его, боевого летчика, призывал он сейчас по достоинству оценить удивительное, если вдуматься, сочетание слов: "маршал... авиации" - звание, коего первым из всех авиаторов Отечества удостоен их командующий товарищ Новиков А. А. "Герой - История" - в новом свете представал перед сержантом масштаб его формулы, равно применимой и к рядовому воздушному бойцу, и к высшему авиационному начальнику. Он жалел, что не открылся лейтенанту ночью. Грозный гул близкого сражения слышался Егору. Там неунывающий Афанасий Семенович уже заявил о себе. Чем черт не шутит, заявят о себе и другие.
– Маршала авиации Новикова, - охотно принял поправку инструктор политотдела; подсказкой, нетерпеливо сделанной, и выражением очень молодого, в небе мужавшего лица сержант-дальневосточник - в отличие от
– Наш Чиркавый!
– объявил Житников, гордясь перед лейтенантом своим знакомством с удалым Афанасием Семеновичем.
– С лидером мороки много, - отозвался наконец Павел на вопрос Горова.
– То скорость его не устраивает, то строй, - повторил он слова Баранова.
– Лучше на себя рассчитывать... Замыкающим так замыкающим!
Козырнув капитану, улыбнулся Житникову и потопал к своему "ЯКу", заботливо пристроенному возле КП.
– Наш Чиркавый, наш, - задумчиво повторял Горов. Мгновенный, истинно фронтовой перелом в судьбе истребителя, его новый быстрый взлет давал богатую пищу воображению.
Мечтам, однако, предаваться было некогда, с КП последовала очередная вводная: вместо пятнадцатиминутной готовности - отбой.
Что стряслось?
Вот что: командиром лидера назначен не гвардии майор, а гвардии младший лейтенант.
Не кавалер Золотой Звезды, а кавалер Красной Звезды.
Гвардии младший лейтенант поведет... капитана!
Горов был обескуражен.
Сунув руки в нагрудные карманы не до конца застегнутой куртки, он отвернулся от летчиков, сильно вдавив каблук в сырую землю.
Новость совершенно выбила его из колеи.
Ему расхотелось встречаться с лидером.
Он плохо себе представлял, как, собственно, все это произойдет. Кто кому будет докладывать? Капитан - гвардии младшему лейтенанту? Тянуться перед ним? "Есть", "слушаюсь", "так точно"?..
Велев всем безотлучно находиться при самолетах, Горов сам пошел выяснять обстановку. Черт знает что!.. Амет-хана пропускают без звука, а их мурыжат, как будто они по маршруту никогда не ходили... Пример Амет-хана, снискавшего в боях такую славу, что теперь для него не существовало никаких преград, звал Алексея вперед, опыт травленого лиса Чиркавого, потерпевшего на пути в Ростов жестокое фиаско и чудом поднявшегося вновь, взывал к благоразумию. Он чувствовал себя между двумя фронтовиками на перепутье, чью сторону принять, не знал. Вид у капитана, когда он пришел на КП, был такой, что с ним посчитались. Вошли в его положение, стали объяснять: на самолете Героя - неисправность, забарахлил правый мотор. Другую "пешку", выделенную про запас, пришлось "вывешивать", поднимать на "козелки", - матчасть фронтовая, поношенная. Чтобы выдержать сроки, поставленные для перегонки свыше, задействовали полк, квартирующий в стороне от Р. Хуторяне отрядили экипаж, вчера прилетевший с Северо-Западного фронта. Да, трубили там одни, как бобики. Весна, пехота убирает вытаявшие трупы, а воздушный разведчик работает: надо знать, что готовит немец. Командир - гвардии младший лейтенант Дралкин, лучший разведчик части, произвел более пятидесяти боевых вылетов, дважды орденоносец... "Вчера прилетел, когда же он карты на Ростов поклеил? Маршрут изучил?" - "Разведчик в форме, торжества его не коснулись, то есть ни в одном глазу, что также приходилось учитывать..."
Вместо Героя его и поставили.
Пятьдесят боевых вылетов - цифра.
Серьезная цифра!
"Он будет здесь садиться?" - спросил Горов, вскинув голову, выжидая. "А какая в том необходимость?
– ответили капитану.
– Пока сядет, дозаправится, тары-бары, время уйдет. График перегонки жесткий, возможен повторный рейс. Так что арканьте лидера на кругу, берите его в шенкеля и - в дамки!.."
Вслепую, понял Горов, не зная, хочет ли он все-таки встречаться с гвардии младшим лейтенантом Дралкиным. Или пусть уж он, лидер, всю полноту ответственности берет на себя?