Мхитар Спарапет
Шрифт:
Близился рассвет. Войско Мхитара, укрывшееся в засаде, ни единым звуком не нарушало тишину.
Армия Сари Мустафа паши медленно ползла к синеющим впереди возвышенностям Варанды. Густая пыль, поднимающаяся из-под ног конницы, пеших полков янычаров, обозного транспорта и вереницы верблюдов, на которых везли орудия, мешки с порохом, продовольствие и добычу, пеленой ложилась на них же. Весна щедро нарядила долину Каркара в зелень. Невинно улыбались астры, полынь рассеивала опьяняющую пыль, уныло качались тополя. Кругом было безмолвно. Передовые отряды турецкой армии по пути, ведущему в ущелье, входили
Добравшись до края ущелья селения Шош, турецкая армия остановилась. Сари Мустафа паша придержал коня. Он поднес подзорную трубу к воспаленным от пыли глазам и стал рассматривать возвышающиеся перед ним горы. Голландский бинокль приблизил снежные вершины, леса и водопады. Однако паша не разглядел никаких признаков жизни в горах. Дорога, извиваясь, терялась в безднах ущелья, затем снова выходила на седловину горы, где еще не растаял снег. Паша долго смотрел на эти огромные нагромождения скал, через которые по единственной узкой дороге он должен провести свое многотысячное войско.
Мурад-Аслан, покорно стоящий возле него, также со страхом взирал на арцахские горы. После взятия Еревана сераскяр Абдулла паша отправил его к Сари Мустафа паше в качестве советника и заодно, что было более важной его обязанностью, своего тайного доносчика. Теперь этот опытный советник Абдулла паши был недоволен своим хозяином за то, что тот послал его для участия в этом полном опасностей арцахском походе.
— Неужели в этих краях нет другой дороги к логову армян? — спросил Сари Мустафа, отняв бинокль от глаз и обращаясь к окружающим его военачальникам и советникам.
— Отсюда только одна дорога ведет к замку на горе Каринтак, могучий паша, — ответил Мурад-Аслан. — Есть и другая дорога, но она проходит через провинцию Хачен и трудно одолима. Кроме того, она занята главными силами армии Давид-Бека. Там много деревень и замков.
— А здесь, впереди, есть деревни? — спросил паша.
— Есть, но они безлюдны. Мхитар погнал население в глубь страны. Перевал труднодоступный, паша. Мхитар может устроить нам засаду в ущелье. Здесь армяне поглотили армию Шахин паши. Нужно как следует прощупать ущелье, прежде чем войдем в него.
Продвинувшись еще немного, остановились. Узкий проход ущелья закрывали две гигантские скалы, высившиеся одна против другой. Горная река бурлила в их гранитных объятиях. Паша со страхом смотрел на огромное, ушедшее глубоко в землю ущелье. Он обещал десять золотых каждому, кто добровольно возьмется разведать его. Желающих оказалось много. Перед пашой предстал даже один мулла с козлиной бородой.
— Во имя Магомета я поведу людей, паша, денег не хочу, пророк приглашает меня в рай аллаха… Пришло время стряхнуть с себя бремя этого мира и отправиться в лоно наслаждений дженната [65] .
65
Дженнат — рай (тюркск.).
Добровольцы
Стемнело. Месяц, видневшийся из полуоткрытой двери шатра, осветил безжизненно-бледной голубизной мрачные скалы и растревоженные волны реки. Паша, потерявший покой, приказал подать кофе и позвать Мурад-Аслана. Льстивый отступник с постоянной кривой улыбкой на лице вошел в шатер. Паша сделал знак рукой, чтобы тот сел. Затем из медной чаши налил ему кофе. Мурад от радости вспотел.
— Чем богат этот край страны Армянской, которым наш султан — тень аллаха — хочет овладеть? — спросил паша, прихлебывая глотками коричневую пену кофе.
— О, армянский Сюник и Арцах — богатые страны, паша! — облизывая губы, воскликнул отступник. — Амбары золота имеются в Агулисе и Старой Джуге. У здешних купцов свои лавки на всех рынках мира. Их суда плавают в морях и океанах. Из богатых городов мира золото рекой течет в замки этих гор, где купцы держат свои семьи и богатства. В Кафане богатые медные прииски, Мегри, Амарас и Ордувар богаты шелком, искусно сотканным сукном. На высокогорных пастбищах несметные стада овец и коров.
— Далеко Алидзор? — спросил паша.
— Если пожелает аллах, да святится вовеки имя его, мы будем там через неделю.
— Укреплен?
— Очень… Пока никому не удавалось захватить этот город. Ты будешь первым из знаменитых полководцев, кому аллах предвещал войти в сердце Сюника — Алидзор. Вспомни, что сказал милостивый султан Баязет: «Чтобы окончательно завладеть Арменией, надобно разрушить Сюник и Арцах».
— А он сам пробовал взять их?
— Пробовал, но тщетно… Еще ни один мусульманин не проник в сердце этого нагорья.
Паша поставил китайскую чашку, которую он держал в руке. То же сделал и Мурад-Аслан, хотя и не успел допить последний глоток драгоценного кофе.
В лагере царила тишина. Войско спало. Не было слышно даже переклички дозорных. Паша отпустил Мурад-Аслана и, завернувшись в бурку, положил голову на седло и закрыл глаза…
Разведчики-добровольцы вернулись незадолго до рассвета. Мулла тотчас же пошел к паше.
— По ущелью добрались до вершины скалы, — доложил он, обнажая ржавые зубы. — Даже собаки ни одной не встретили. Остались только свежие следы войска. Ясно, что армяне покинули эти места и удалились. Дорога открыта перед тобой, паша победителей. Иди беспрепятственно.
Другие разведчики вторили мулле.
На рассвете армия уже была на ногах. Сари Мустафа паша, сев на коня и обнажив меч, повернулся в сторону ущелья и обратился к своим войскам:
— Эта дорога ведет в богатую страну. Не пугайтесь диких гор, с именем аллаха на устах преодолевайте их. Перед вами нет армянских войск, идите, положась на аллаха.
Войско Сари Мустафы, наслышанное о несметных богатствах сюникских армян, с воодушевлением устремилось к проходу в ущелье.
Узкая дорога вилась по правому берегу пенистой реки, с обоих ее берегов высоко в небо подымались крутые склоны, — казалось, армия османов идет по глубокой трещине земли.