Чтение онлайн

на главную

Жанры

Миф о 1648 годе: класс, геополитика и создание современных международных отношений
Шрифт:

Итак, феодальную территориальность лучше всего зрительно представить как совокупность концентрических кругов распространения власти. Только спорадическая демонстрация королевского владычества над полуавтономными периферийными сеньорами восстанавливала порой чувство связанной территориальности. Как правило, притязания центра на власть заканчивались в приграничных зонах, которые всегда пребывали в состоянии на грани откола, постоянно решая собственные «внешнеполитические» вопросы с близлежащими регионами. Аморфную средневековую территориальность просто невозможно объяснить расхождением недостаточных возможностей центрального управления (коммуникации и правоприменения) и пространственной протяженности [Weber. 1968а. Р. 1091]. Она была укоренена в земельной политической экономии сеньорий. Феодальную децентрализацию поэтому нельзя понимать как случайное решение, затребованное определенным числом экономических, технологических и институциональных недостатков;

скорее она оказывается точным выражением определенного режима общественной собственности. А он, в свою очередь, объясняет, почему средства коммуникации и управления не были развиты: феодальные отношения эксплуатации не оказывали систематического давления, которое заставило бы инвестировать в подобные средства и, соответственно, разрабатывать их. Средневековая политическая география является историей сцепления и одновременно фрагментации сеньорий, то есть это феномен организации правящего класса.

Война и мир: средневековые междоусобицы как легальное возмещение ущерба

Поскольку средневековая политическая власть была рассеяна среди множества политических акторов, а сам политический актор первично определялся военными возможностями, проблематику войны и мира можно понять только через диффузную олигополию на средства насилия. На этом фоне границы между мирной внутренней политикой и по своей сущности враждебной внешней, между уголовным правом и международным расплылись – в действительности их просто невозможно провести. Каковы следствия такой организации политической власти для способов разрешения конфликтов – то есть для вопросов войны и мира – в Средние века?

Ответ на этот вопрос лежит в интерпретации усобицы [Geary. 1986; Brunner. 1992]. Усобица благодаря конкуренции внутри знати переводила «внутриэкономические» противоречия правящего класса во «внешнеполитические» конфликты. Этот акцент на усобице не предполагает, конечно, что все средневековые войны были междоусобными войнами сеньоров. Только конфликты между феодальными акторами принимали форму усобиц. Принципиальным здесь является то, что мир всегда покоился на шатком фундаменте права знати на вооруженное сопротивление. Поскольку право взяться за оружие было неотъемлемой частью условного держания, легитимная усобица была ограничена исключительно знатью. Хотя своими указами монархи вновь и вновь пытались поставить усобицу вне закона, им редко удавалось (частичным исключением была Англия) действительно установить мир на своих землях.

«Самопомощь», практикуемая знатью, не была чрезвычайным положением, гражданской войной или же внезапным возрождением преддоговорного гоббсова «природного состояния». Не была она и уолцовской формой реактивной максимизации власти, выводимой из международной анархии. Скорее, она являлась всеобще признанной формой юрисдикционного возмещения ущерба, реализуемого пострадавшей стороной. Все светские представители знати имели право улаживать свои споры силой оружия – в том случае, если они проиграли в суде и, что самое замечательное, если они выиграли, – поскольку в отсутствие верховной исполнительной власти исполнение приговора возлагалось на оправданную сторону.

Можем ли мы в таком случае осмысленно различить усобицу и войну в европейском Средневековье? Бруннер утверждает, что сами жители христианской Европы различали усобицы и войны только по величине конфликта, а не по их основополагающим принципам [Brunner. 1992. Р. 33–35]. Он подкрепляет эту интерпретацию указанием на то, что ведение войны (легальной усобицы) между меньшими сеньорами и между могущественными монархами осуществлялось в соответствии с одними и теми же формальными процедурами. Несмотря на частое нарушение этих ограничений или принципов, мы видим в них способ разрешения конфликтов, который (1) применялся как внутри «государств», так и между ними; (2) рассматривался в качестве легитимной формы возмещения ущерба; (3) не покрывался тем или иным отправным международным законом; и (4) адекватно интерпретироваться может только на фоне децентрализованной политической власти, основанной на необходимости локализированного присвоения. Конечно, эти способы разрешения конфликтов могут показаться основанием для системы самопомощи, в которой правым оказывается сильный, однако лишь тогда, когда их абстрагируют от их социальной логики и потому грубо уравнивают современные межгосударственные войны со средневековыми усобицами [55] .

55

С неореалистической точки зрения, на самом деле неважно, что является объектом исследования – стычка городских банд или же Европейский союз. В черной ночи неореализма все кошки одинаково серые.

Так же, как не существовало «международного» понятия войны, не существовало и «международного» понятия мира. Сеньоры всегда находились в принципиально не-мирных отношениях, будь то внутри «государств» или между ними. Они были агентами войны и мира. Поскольку власти, поддерживающие мир, были «функционально дифференцированными», их усилия отражали иерархию миротворцев (королевский мир, божий мир, мир земли, мир городов, мир сеньоров) и были направлены на умиротворение воинственных по своей сути отношений внутри знати. Словаря анархии и иерархии недостаточно для понимания такого положения дел. Механизмы умиротворения, в свою очередь, были весьма разнородными, соответствуя многообразию публичных феодальных акторов. Позвольте мне проиллюстрировать это многообразие способов умиротворения при феодальных отношениях собственности, рассмотрев деятельность епископов в X в.

Попытки установить мир в период «Феодальной революции» X в. [Wickman. 1997] всегда исходили от региональных епископов. Мотивом для епископского движения за мир были не абстрактные представления о ненасилии или моральной теологии и даже не сострадание к тяжело страдающему крестьянству, которое испытывало на себе натиск мародерствующей знати. На самом деле они были прямой реакцией на набеги сеньоров на Церковь и казну [Duby. 1980; Flori. 1992а. Р. 455–456; Brunner.

1992. Р. 15]. В отсутствие королевской защиты, иммунитет, дарованный Церкви, не давал правовой и военной защиты. В этой неустойчивой ситуации духовенство, единственная часть непроизводящего класса, которая не носила оружия, выработала долгосрочный светский интерес к установлению разных видов мира, необходимых для поддержания своего социально-экономического базиса. В то же самое время епископы сами начали носить оружие. Однако наиболее эффективным средством в их руках стал привилегированный доступ к инструментам духовного воспроизводства. Говоря более грубо, монополия на средства спасения обеспечила их предпочтительным инструментом церковного вмешательства в светские дела, использовавшимся в догрегорианской церкви, а именно отлучением [Poly, Bournazel. 1991. Р. 154]. Не стоит обманываться духовными коннотациями этого инструмента – это был не просто моральный капитал духовенства, но и эффективное средство исключения из правового сообщества, которое влекло за собой катастрофические социальные и материальные последствия. Отлучение было равнозначно сегодняшней потере гражданства [Berman. 1983. Р. 114; Geary. 1986. Р. 1119–1120].

Что же в таком случае означали pax dei и treuga dei [56] ? Движения за мир, руководимые епископами, не стремились поставить междоусобицу вне закона, да и не могли этого сделать, поскольку демилитаризация подорвала бы сам raison d'etre рыцарского образа жизни. Скорее, они стремились ограничить и урегулировать закон кулака, перечислив исключения, способные послужить предлогом для войны. Сначала эту регуляцию они осуществляли в терминах лиц и объектов (божий мир), а затем в терминах времени и пространства (Божье перемирие). В общем, движения за мир были сознательной стратегией примирения, разработанной невооруженным духовенством, а также попыткой тех, кто пострадал в наибольшей степени, сдержать феодальный кризис X–XVII вв. И эта попытка была осуществлена еще до того, как вновь укрепившиеся монархии начали восстанавливать мир публичными средствами.

56

Pax dei (лат.) – Божий мир; treuga dei (лат.) – Божье перемирие. – Примеч. пер.

5. Феодальные «международные системы»: по ту сторону анархии и иерархии

Каков был структурирующий принцип «международной» организации в европейском Средневековье? Как мы видели в первой главе, Уолц, Краснер, Рагги и Спрут согласны с тезисом об анархической природе Средних веков. Теперь мы можем оценить это утверждение и перестроить проблематику анархии/иерархии, подвергнув структуры сеньории историзации. Сфокусировавшись на изменяющихся формах сеньории, которые задавали разные способы доступа к собственности, мы получаем критерий различения политического устройства средневековых геополитических порядков, не теряя из виду их базовое тождество. Поскольку все эти изменения в феодальных правах собственности проистекали из общественных отношений, которые подкрепляют изменяющиеся геополитические контексты – феодальные империи (650–950 гг.), феодальную анархию (950-1150 гг.) и феодальную систему государств (1150–1450 гг.). Другими словами, феодальные геополитические порядки были полностью обусловлены тем, в какой мере класс землевладельцев обладал политическими возможностями извлечения прибавочного продукта. Однако, хотя изменения в отношениях собственности объясняют различия структурирующих принципов, эти принципы не определяет геополитическое поведение, а лишь опосредуют логику геополитической аккумуляции.

Конец ознакомительного фрагмента.

Поделиться:
Популярные книги

Князь Мещерский

Дроздов Анатолий Федорович
3. Зауряд-врач
Фантастика:
альтернативная история
8.35
рейтинг книги
Князь Мещерский

Я – Орк. Том 2

Лисицин Евгений
2. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 2

Шатун. Лесной гамбит

Трофимов Ерофей
2. Шатун
Фантастика:
боевая фантастика
7.43
рейтинг книги
Шатун. Лесной гамбит

Кодекс Охотника. Книга XXIV

Винокуров Юрий
24. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XXIV

Последняя Арена 5

Греков Сергей
5. Последняя Арена
Фантастика:
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Последняя Арена 5

Идеальный мир для Лекаря 19

Сапфир Олег
19. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 19

Дело Чести

Щукин Иван
5. Жизни Архимага
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Дело Чести

Тринадцатый

NikL
1. Видящий смерть
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
6.80
рейтинг книги
Тринадцатый

Законы рода

Flow Ascold
1. Граф Берестьев
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы рода

Сонный лекарь 4

Голд Джон
4. Не вывожу
Фантастика:
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Сонный лекарь 4

Искушение генерала драконов

Лунёва Мария
2. Генералы драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Искушение генерала драконов

Измена. Мой заклятый дракон

Марлин Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.50
рейтинг книги
Измена. Мой заклятый дракон

Заплатить за все

Зайцева Мария
Не смей меня хотеть
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Заплатить за все

Случайная мама

Ручей Наталья
4. Случайный
Любовные романы:
современные любовные романы
6.78
рейтинг книги
Случайная мама