Миф об идеальном мужчине
Шрифт:
Дверь Андрею открыла пожилая женщина. Вчера Андрей ее здесь не видел.
Теща или мать, решил он, привычно доставая удостоверение.
– Проходите, – безучастно сказала женщина. В холле замаячил представительный мужчина, и женщина сказал ему равнодушно:
– Милиция. Теперь они долго будут делать вид, что работают. Нам, наверное, придется Иру увозить, они ее в гроб загонят своими вопросами. Займись им сам, я не желаю их видеть, бездельников.
В холле были завешаны все зеркала и остро
– Мерцалов, Леонид Андреевич, – хмуро сказал мужчина, подходя к Андрею. – Что вам нужно?
– Мне нужно поговорить еще раз с Ириной Николаевной и с… вами, – ровно сказал Андрей. – Я звонил сегодня утром вам домой, но мне сказали, что вы здесь.
– С Ирой разговаривать нельзя, – отрезал Леонид Андреевич. – Она плоха. Со мной – говорите, только быстро. И покажите ваши… разрешающие документы.
Андрей снова вытащил удостоверение.
– Вы бы чем с нами разговаривать, порядок на улицах навели, – неприятно морщась, сказал Мерцалов-старший. – А теперь говори, не говори…
– Придется все-таки поговорить, – твердо сказал Андрей. – Где удобнее? Вчера мы разговаривали в кухне.
– Ну, пойдемте на кухню, – все также неприязненно проговорил Леонид Андреевич и пошел впереди Андрея в глубину квартиры, сторонясь, чтобы случайно его не коснуться. Как будто Андрей только что вывалился из тифозного барака.
У них горе, сказал себе Андрей. Горькое горе, горше которого быть не может.
В гостиной сидели какие-то люди, как по команде повернувшие головы, когда Андрей проходил мимо. Тяжеловесный мужчина в дорогом костюме что-то негромко и утешающе втолковывал домработнице в черном негнущемся платье.
Как быстро, подумал Андрей. Как все быстро. Вот они уже и траур надели…
Следы вчерашнего разгрома были полностью ликвидированы. Кухня вновь стала веселой и чистой. Андрея это удивило. Почему-то он был уверен, что застанет хаос и разрушения.
Женщина, открывшая ему дверь, пила на кухне веду из толстого стакана. Увидев Андрея, она резко отвернулась.
– Ну как? – спросил Леонид Андреевич.
– Все так же, Леня! – ответила женщина с сердитой досадой. У нее были красные глаза, и руки заметно дрожали. – Она всегда была слаба, а сейчас… что говорить…
– Моя жена, – спохватившись, сказал Леонид Андреевич. – Лидия Петровна Мерцалова. Сергей Мерцалов был нашим сыном. Ваня и Гриша – наши внуки. А в спальне лежит наша невестка, и мы не знаем, сохранит она рассудок или нет.
Женщина выронила стакан и, зажав рот рукой, почти выбежала из кухни. Стакан покатился по ковру, оставляя за собой узкую мокрую дорожку. Андрей нагнулся и тихонько поставил стакан на край барной стойки.
Глаза мужчины тоже налились слезами, и он вытер их, позабыв о том, что должен стесняться.
– Ну спрашивайте! – сказал он грубо. – Спрашивайте, что вам там нужно. И уходите, ради Христа…
Андрей работал на этой проклятой работе много лет. Он знал, что можно говорить и делать, а чего говорить и
Он сел на то место, где вчера сидела Ирина Мерцалова, и вытащил сигарету. Пепельница стояла там же, где и вчера.
– Скажите, Леонид Андреевич, что вам известно о том, что за вашим сыном в последнее время следили?
Напряженная, худая спина под дорогим кашемиром пиджака стала как будто еще напряженней. Мерцалов-старший медленно повернулся. Чашка вздрагивала у него в руке, изредка постукивая о блюдце.
– Слежка? – переспросил он. – Что еще за слежка? Кто за ним следил? Что вы говорите?
– Я еще не знаю, кто за ним следил, – сказал Андрей, глядя ему в лицо. “Но я – узнаю, – пронеслось в голове, – и очень быстро”. – Я хотел бы спросить у вас, не говорил ли Сергей в последнее время о том, что он обнаружил за собой слежку?
– Да нет же! – сердито и как-то беспомощно воскликнул Леонид Андреевич и покосился на дверь. – Какая слежка, что за ерунда? В конце концов, он ведь врач, а не бандит и не депутат…
Вот именно. Он врач, а не депутат, и тем не менее за ним следили.
– Вы когда-нибудь обсуждали с ним проблемы его… работы?
– Видите ли, – начал Леонид Андреевич и наконец догадался поставить чашку на стол, – я ведь тоже врач. Это у нас, как бы это сказать, потомственное, семейное. И Лида врач, терапевт. И Петя…
– Кто такой Петя? – спросил Андрей.
– А… это наш второй сын, Сережин брат… – ответил Мерцалов-старший. Как-то в одну минуту он растерял весь свой боевой задор и стал похож на того, кем был на самом деле, – на усталого старика, только что потерявшего сына. – У нас их двое – Петя и Сережа. Петя на восемь лет младше Сережи, и он тоже кардиолог. Хирург. Мы часто разговаривали о работе, в этом вся наша жизнь. Даже по праздникам, когда мы собираемся у Сережи или у нас на даче, мы всегда разговариваем о наших больных, о проблемах, о начальстве… о работе, мы не можем без этого, мы этим живем. Но о слежке… Нет, Сережа ничего не говорил мне ни про какую слежку. Это совершенно точно. А вы?! – вдруг вскинулся он. – Если вы знали, то какого черта не приняли мер? Почему не предупредили?! Ведь это катастрофа – смерть такого врача! Это, может быть, медицину на десять лет назад отбросит…
– Простите, а у вас какая специальность? – перебил Андрей, не давая возможности Мерцалову углубиться в мысль о том, что в смерти его сына повинен именно он, майор Ларионов.
– Я… да, я невропатолог… – Леонид Андреевич сел и потер руками лицо. – А мой отец был военным хирургом. Дед – педиатром, известнейшим… Основоположник целой школы… Хотя что я вам-то говорю.
– Скажите, вы знали, что Сергей собирался в отпуск? – продолжил Андрей свои вопросы.
– В отпуск? Н-нет, не знал.