Миф об идеальном мужчине
Шрифт:
– Вы с родителями живете?
– Нет, – сказал Андрей. – Один.
– Ну и я один! В нашем с вами сугубо среднем возрасте как-то не пристало жить с родителями, верно?
– Неверно, – сказал Андрей, разглядывая его, очень молодого, очень уверенного в себе и как-то странно, чрезмерно взвинченного. – В вашем, – он сделал ударение на этом слове, – сугубо нежном возрасте жить можно как угодно – с родителями, с женой, с родителями жены, с бабушкой, с дедушкой. С любовницей. С любовником. Все зависит от жизненных
– Ну, с финансами у нас все о'кей, – сообщил ему Петр Мерцалов. – Сережка скупым не был. С семьей делился охотно, хоть он с нами сто лет не жил.
– Он содержал вас и родителей, я правильно понял? – уточнил Андрей.
– Нет, черт побери! – мгновенно раздражаясь, отрезал Петр. – Вы неправильно поняли. Мы все отлично зарабатывали и без него. Мои родители – очень известные врачи, а прадед вообще был знаменитость. Вся современная педиатрия построена на его учении. До сих пор. Но с квартирой Сергей мне помог. Они ее купили вдвоем с отцом и подарили мне к окончанию института. Я поначалу хорохорился и кричал, что все деньги за нее верну…
– Вернули? – спросил Андрей.
– Нет, конечно, – сказал Петр Мерцалов. – Не вернул. Оказалось, что деньги возвращать трудно. Особенно если ты не доктор, не профессор, не директор института…
– Ну, естественно, – пробормотал Андрей. – Так что было после того, как вы вернулись домой в вашу отдельную от родителей квартиру?
– Ничего не было! – сказал Мерцалов-младший с удовольствием. – Я выпил пива, посмотрел какую-то муру по телевизору и лег спать.
– Вы легли спать в одиночестве? – уточнил Андрей.
– В полном! – подтвердил Петр. – В полнейшем. Я не приглашаю девиц на ночь. Иногда я остаюсь у них, но к себе их не приглашаю.
– Очень напрасно, – сказал Андрей сухо. – Это существенно бы облегчило нам работу.
– Да бросьте! – скривился Петр. – Как это говорится в кино про вас? Не шей мне дело, начальник. Я Сергея не убивал. Мы, конечно, не были образцовыми братьями, но убивать его – мне бы даже в голову не пришло. Я же не сумасшедший. И про Сергея Анатольевича вы не забывайте.
– Про какого Сергея Анатольевича? – не понял Андрей.
– Про Сергея Анатольевича Банина, министра внутренних дел, – объяснил Мерцалов-младший терпеливо. – Он как раз собирался к нам на дачу в субботу заглянуть, Галина Яковлевна что-то неважно себя чувствует…
– Ох-хо-хо… – протяжно выдохнул Андрей Ларионов и встал, разминая ноющую руку.
Парень не только напуган. Вся его бравада – часть какой-то пока неизвестной Андрею игры. Сам он считает, что играет с блеском, и что это игра в дурака, и дурак в ней, конечно же, майор Ларионов.
Ну, что ж…
Послушаем. Подумаем. Подыграем…
– Дай бог здоровья Галине Яковлевне, жене Сергея Анатольевича, – пробормотал Андрей так, чтобы Мерцалов расслышал. – Значит, вы приехали в пять, посмотрели кино и легли спать. Что было за кино?
– Да
– С родителями в этот вечер вы разговаривали?
– Да, по-моему… Мы вообще-то стараемся каждый день созваниваться, а то мама беспокоится, и все такое. Да, созванивались, точно! Они в какой-то театр собирались, и мама позвонила довольно рано.
– Рано, это во сколько? – уточнил Андрей.
– В полседьмого, что ли. Мама позвонила уже одетая, так она по крайней мере сказала. Ну вот… Мы поговорили, я досмотрел свой фильм и лег, наверное, в половине одиннадцатого. И прекрасно проспал до утра. Чтоб вы не придумывали, что бы у меня такое спросить, сразу говорю, что спал до утра совершенно спокойно, никакие кошмары меня не мучили, предчувствия не томили, интуиция тоже молчала.
– Кто-нибудь может подтвердить, что вы из своей квартиры не выходили? – спросил Андрей. – Ну, может, любимая в полдвенадцатого звонила? Друг на рыбалку приглашал? Нет?
– Нет, – отрезал Мерцалов, явно раздраженный, что настырный майор продолжает приставать с расспросами про его, Петра Мерцалова, времяпрепровождение, несмотря на то, что он уже два раза упомянул Сергея Анатольевича и один раз даже Галину Яковлевну. – Никто, кроме матери, мне не звонил. Впрочем, может, и звонил, у меня автоответчик работал, к телефону мне лень было подходить.
– Подъезд охраняемый?
– Отчасти, – улыбнулся Мерцалов и с сожалением скомкал пустую пачку. – Сидит бабулька-вахтерша или ее муж. Ночью они спят, конечно.
– Вчера ночью они тоже спали?
– Я не знаю, – сказал Петр Мерцалов с раздражением, – я уже сказал вам, что из квартиры не выходил. Или это у вас приемы такие? Вы пытаетесь взять меня на мушку?
– Никуда я не пытаюсь вас взять, Петр Леонидович! – Андрей все-таки потер ноющее плечо, хотя не хотел этого делать, но боль его просто замучила. – Не хотите здесь разговаривать, я вас моментально на Петровку повесткой вызову, желаете?
– Я к вам не приду! – Мерцалов посмотрел на руку майора Ларионова. – Что у вас с рукой? Шальная пуля? Или просто царапина?
– Придете, – Андрей опустил руку. – Прибежите. Никуда не денетесь. Так что вы постарайтесь со мной вежливо разговаривать и приятно, чтобы я на вас не обиделся.
– Вы на меня уже обиделись, – сказал Мерцалов с некоторым самодовольством, и Андрей усмехнулся.
Что ты возомнил о себе, мальчик? Разве может майор Ларионов на тебя обижаться? Он работает, только и всего. Твои детские наскоки слегка его развлекают и дают некоторое представление о семье, в которой вырос Сергей, только поэтому он и слушает тебя так терпеливо. Только поэтому, а вовсе не потому, что ему интересны твои соловьиные песни. Из всех твоих песен майор выловит одну-единственную фразу, которая, может быть, будет ему полезна.