Мифриловый крест

Проскурин Вадим Геннадьевич

Тиаммат подобрала под себя босые ноги, уселась по-турецки, немного поерзала туда-сюда, подняла голову, обвела взглядом насупившихся противников и приветливо улыбнулась.

–  Что, светлые, настал час последней схватки?
– риторически вопросила она.
– Сойдемся, и пусть победит сильнейший? А ты, почтенный Бомж, неужели ты не боишься возможных последствий?

–  Тебе меня не испугать, - заявил Бомж.

Тиаммат расхохоталась.

–  Ты всегда так говоришь, - сказала она.
– Помнится, когда ты пудрил мозги одному итальянцу, ты говорил то же

самое в ответ на мои дружеские советы. А ведь я оказалась права.

–  Кто бы говорил!
– вскинулся Бомж.
– Не ты ли полоскала мозги другому итальянцу?

–  А не ты ли отправил его в небытие, из которого он не вернулся? Может, я и полощу мозги некоторым людям, но, в отличие от тебя, я стесняюсь бить слабых. И я не рассказываю про тебя сказки, будто ты жрешь младенцев три раза в день.

–  Некоторые твои обряды…

–  Ты же знаешь, что я давно перестала их практиковать, мне это больше не нужно. Я, в отличие от тебя, давно завязала с примитивными фокусами, я не заставляю монахов поливать иконы маслом, и не прикармливаю целителей и колдунов.

–  Потому что твоя сила неспособна исцелять!

–  Зато способна кое на что другое. Смотри!

Тиаммат вытащила из-под халатика короткую узловатую палку. Бомж сорвался с места и прыгнул на кровать, преодолев расстояние между нами одним прыжком. Я успел встать на его пути.

Это было похоже на то, как будто я встал на пути паровоза. Могущественный маг успел развить колоссальную скорость, мои ребра жалобно хрустнули, изо рта брызнула кровь и сердце остановилось. Бомж сгреб меня в охапку и не глядя бросил через плечо, я врезался в стену, от удара один глаз перестал видеть, а потом я рухнул на пол, как мешок с костями, и остался лежать. Сознание уплывало, но теперь, после последнего испытания, для меня доступна не-жизнь. Придется еще раз побыть живым мертвецом, только неизвестно, как долго, боюсь, что это продлится всего лишь несколько минут, а потом меня ждет самая настоящая смерть. А если у Бомжа получится то, чего он добивается, далее последует вечная жизнь в преисподней.

Я сумел повернуть голову и снова стал видеть происходящее вокруг. Лена лежала на полу, как мертвая, но ее аура ясно говорила, что она жива, она всего лишь крепко спит, кажется, это называется кома. Головастик стояла на коленях, Бомж вцепился в палку в ее руке, они держали эту палку за разные концы, будто собрались поиграть в перетягивание, Головастик смотрела Бомжу в глаза и улыбалась.

–  Что, спаситель мира, - ехидно спросила она, - на кольца не обратил внимания? Не обратил. А зря. Давай, дергай, твоя подруга только того и ждет.

–  Брать заложников…

–  Знаю, брать заложников нехорошо. Но зато эффективно. Давай, атакуй, у тебя есть шансы на победу, но тогда она умрет в ту же секунду. Сергей!

Я издал нечленораздельный звук. Бомж дернулся в мою сторону, Головастик резко дернула палку и отпрыгнула вбок. Теперь она висела в воздухе примерно в метре над прикроватным столиком, палка была направлена в грудь Бомжу.

–  Что, Бомж?
– поинтересовалась Тиаммат.
– Будешь добивать лежачего? Самое подходящее дело для тебя. Только не забывай, ты у меня на мушке.

Бомж состроил надменную физиономию.

–  А ты не забывай, - сказал он, - что даже с двумя кольцами твои шансы на успех никак не выше одной второй.

–  А сколько у меня колец, по-твоему?
– спросила Головастик с загадочной улыбкой на устах.

–  Два… четыре?!

–  На самом деле пять, одно ты не заметил. Вот это кольцо тебе ничего не напоминает?
– она подняла указательный палец правой руки. Никакого кольца на нем не было.

Бомж отрицательно покачал головой.

–  Кино не смотришь?
– продолжала ехидничать Тиаммат.
– Конечно, не смотришь, это же бесовское наваждение. Ты прямо как агроном, сын агронома.

–  Ты же не будешь утверждать, что это невидимое кольцо всевластия?
– удивился Бомж.

–  Оно самое. Быстро ты догадался, не ожидала от тебя.

–  Но это же сказка!

–  Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

–  Но… ты успела стать богом?

–  Знаешь, что бы сказал по этому поводу наш четырехглазый друг? Бог, который утверждает, что он бог, не есть истинный бог.

–  Ты умеешь творить миры? По-настоящему творить миры?

–  Да. А что?

Бомж слез с кровати, огляделся по сторонам, пододвинул к себе стул, уселся на него, но тут же вскочил.

–  Пойду, вина налью, - сказал он.

Бомж удалился, через некоторое время из кухни раздался звук наливаемой из-под крана воды.

–  Графин наполни!
– крикнула Головастик.

Она спрятала палку под халатик (и где она только там помещается) и сказала:

–  Кажется, пронесло. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить.

Бомж появился в дверях, он притащил полный графин красного вина и два стакана.

–  Эгоист и подхалим одновременно, - констатировала Головастик.
– Захвати еще пару. Ленку свою сам расколдуешь или мне поработать?

Бомж пробурчал что-то неразборчивое и снова удалился на кухню. Головастик взмахнула палочкой и Лена открыла глаза. Она огляделась по сторонам и я сразу почувствовал, как ее астральная сущность начала наполняться энергией.

–  Но-но!
– прикрикнула Тиаммат.
– После драки кулаками не машут. Можешь расслабиться, мы с твоим хозяином обо всем договорились.

–  О чем договорились?
– непонимающе переспросила Лена.

–  Конец света отменяется, я учу его творить миры, ты лечишь Сергея, все довольны и счастливы. Бомж, я правильно говорю?

–  Не называй меня бомжом!
– взвился Бомж.

–  А как тебя называть? Сыном божьим не буду, ты уж извини, это все-таки кощунство. Хочешь, буду называть агрономом?

–  Да иди ты!

–  Чувства юмора у тебя нет, - констатировала Головастик и рассмеялась.
– Но по сути я права?

–  Права. Если я отменю конец света, ты научишь меня творить миры?

–  Ты еще должен вылечить Сергея.

–  С этим и Лена справится.

–  Хорошо. Отменяй конец света.

–  Отменяю.