Мифы русского народа
Шрифт:
В другой быличке опытный колдун предлагает ученику прийти ночью на перекресток, сесть на перевернутую икону и ждать, когда явится черт. При виде собаки с разинутой пастью, в которую обернулся черт, новичок помянул имя Божие, и нечистая сила сразу исчезла, но колдун не стал учить такого человека.
Колдовское мастерство можно и получить по наследству от умирающего колдуна, который перед смертью обязан передать свое знание и власть над находящейся у него в подчинении нечистой силой с какой-либо вещью. Таким образом чародейское умение может невольно получить ничего не подозревающий человек, к которому переходят и все черти, находившиеся в услужении у прежнего колдуна.
Дед мой шел наниматься в работники, попросился ночевать у старика. А тот его накормил и говорит: «Ты молодой, возьми от меня колдовство, будешь барином жить».
Если человек получил колдовское знание помимо своего желания, его можно избавить от этой доли — отмолить в монастырях. Для добровольных колдунов путей к отступлению не существует, и даже если они раскаются, все равно всю жизнь бесы будут их мучить, требуя работы.
По улице старообрядческой северной деревни шел пьяный мужчина. Он горько плакал и бил себя кулаком в грудь. Попадавшиеся ему навстречу люди громко ругались матом, а потом ласково, с сочувствием говорили: «Бедный Венедиктушка!» Этнографу разъяснили: Венедикт — бывший ветеринар, ныне колдун. Обучался в бане по черным книгам. Но не прошел последнего испытания — войти в пасть беса, явившегося в виде огненной собаки, — и стал колдуном самого низшего разряда: умеет только скот портить. Со временем он одумался и раскаялся в содеянном. Но злая сила не оставляет его, поэтому в отчаянии он часто напивается. Люди сочувствуют ему, но вынуждены оберегаться от окружающих его бесов. Ругательства, которыми его встречают, адресованы не ему как личности, а независимой от его воли злой силе [178] .
178
Цит. по: Никитина С.Е.Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993. С. 24.
Часто способность к колдовству приписывали людям других национальностей: белорусы считали колдунами литовцев, русские — угро-финнов, украинцы — белорусов, русских, крымских татар, цыган. Считалось, что чаще всего колдунами бывают люди определенного рода занятий: пастухи, кузнецы, мельники, пасечники, охотники, музыканты, — то есть те, кому для работы требовались специальные знания, не доступные обычному человеку. А такие знания чаще всего получали при общении с нечистой силой.
Находящиеся в услужении у колдуна бесы имеют вид маленьких человечков в синих или красных рубашках и шапках. Их называют: шутики, кузутики, работники, сотрудники, красные шапочки, шишки. По условиям договора колдун должен все время занимать их работой, желательно вредной для людей. Если же такой работы нет, колдуну надо отправить своих помощников совершать бессмысленную, но трудоемкую работу, лишь бы хоть чем-то занять их. По его приказанию черти вьют из песка веревки, пересчитывают хвою в еловом лесу, собирают рассыпанный мак, носят воду решетом, взвешивают дым, ломают деревья. Если колдун не будет загружать работой своих помощников, они начнут мучить его и даже могут довести до смерти. Поэтому часто считается, что колдун не волен в своих действиях и вынужден вредить людям даже помимо своего желания.
Желая сделать так, чтобы у соседей не держался скот, колдун проникает к ним в хлев и трется голым задом об углы, чтобы хлев стал «голым» (т. е. пустым), как голый зад. Навести порчу на человека он может, глядя в глаза или дунув человеку в рот, а также бросая по ветру песок, щетину или шерсть, которые, попав на человека, вызывают болезнь и смерть. А то еще пойдет в поле и начнет заламывать стебли, приговаривая: «Всякая болезнь приступи до врага моего и до детей и до дому, беда случись». В быличках об этом говорится так.
Раньше были такие, что пускали на ветер. Колдун на ветер пускает порчу. Если человек заболевает, говорят, что ветер поганый обошел. У нас был такой дядька, он на ветер порчу пускал. Один знакомый у него гостил, они с ним поспорили, так колдун ему сделал. И как он ему навел порчу, тот стал умирать и сказал своей жене: «Пойди к колдуну». Она пришла и просила помочь ему. Колдун отговорил его, жабу из него вырвал. Такая порча была, что жабу вырвал. Он отговорил и сказал: «Пусть меня не трогает». Были такие колдуны.
Есть такие люди, порчу напускают.
Колдун губит посевы, забирает урожай с чужих полей и вредит их хозяевам, как и ведьма, с помощью заломов и пережинов.
Колдуны и скотину травят, и людей. Колдуны были, выходили на поле, где яровые, ржаное поле, делали заломы. На каждой полосе ржи один колос заламывали. Кто увидит его — залом — так борону на него кидали и огнем зажигали. Так вот, кто сделал, прибежит туда. Заломы лучше не трогать. Если ты не заметишь, сожнешь, то тебя заломит, руки, ноги перекорежит.
Без колдуна у русских не обходилась ни одна свадьба. Его приглашали, во-первых, из-за боязни, как бы он не навредил молодым, а во-вторых, в надежде, что он защитит свадьбу от других колдунов. Колдун часто исполнял почетную роль старшего дружки и в некоторых областях России назывался бережным— то есть охранял молодых от порчи, отгонял и обезвреживал других колдунов и ведьм.
Колдун, обиженный за то, что его не позвали дружкой, мог испортить свадьбу: остановить свадебный поезд, наслать на молодую кликушество, лишить молодого мужской силы или обернуть свадьбу волками; мог «подшутить»: поссорить жениха и невесту, разогнать гостей, выпрячь коней из свадебного поезда и разогнать их в разные стороны. Тогда следует просить у него прощения.
Дело было в Шеметово. Был там Евлентий Матвеев… Все про него говорили: очень плохой старик, и хомуты всем надевал, свадьбы портил. Помню, здоровый такой старик, лысый. И вот мне мать рассказывала. В Шеметово один женился. А венчаться ездили в другое село. Все собрали, коней запрягли, гостей назвали — все по-хорошему. Собрались, а Матвеева на пригласили. И пожалуйста. Обвенчались, все по согласию. Вернулись, за столы садятся, а невеста сдурела — он чего-то наделал, дед. Невеста кричит: «Не хочу! Не пойду!» Что делать? Все поняли — это Евлентий. К нему поехали. — «А вот вы меня не пригласили». Его позвали, он поладил, свадьбу отыграли. И стали жить. А был и дружка у молодых, но ничего не мог сделать, Евлентий, видно, сильнее был.
У нас одна свадьба была — пять человек померло, пять человек! Жених, невеста, две подруги невесты и невестин брат. Решили свадьбу играть, а колдуна-то не пригласили. Кирик Захарыч его все называли. Ну вот, его не пригласили. Потом свадьба отошла, а на третий день делали вечерку у жениха. И я там был. Я домой прихожу, только уснул, мама приходит, меня спрашивает: «Ты, Коля, у Архипа-то был на вечерке?» — «Был». — «Что там случилось?» — «Ничего не случилось». — «Как? Там ведь все померли: Варвара померла, невеста, Архип помер, Маруся с Наташей померли, и Варварин брат помер». Наутро запрягают пару лошадей и к Кирику: «Вот, Кирик Захарыч, такое дело…» — «Ну, подождут, не торопись, да у меня и ехать не на чем». — «А я привез санки». Ну, сел, приехал. А они все мертвы лежат. «Ну, Кирик Захарыч, будь добрый!» — «Э, подождут, теперь я приехал. Не помрут». Закусил, выпил. Потом говорит: «Дайте стакан кипяченой воды». Он стакан взял, берет ножницы. Подходит к жениху: «Он первый умер?» — «Он». Прыснул водой на него. Жених встал, как ни в чем не бывало. Подошел к невесте — прыснул, невеста пошла. Подошел к остальным — все встали здоровеньки. Вот что было.
Желая испортить свадьбу, колдун бросает под ноги лошадям, которые везут невесту, стручок с девятью зернами и тихо говорит: «Девять зерен, десятая невеста, кони — ни с места». Внезапная остановка лошадей, когда свадебный поезд едет к венчанию, расценивалась как дурной знак, предвещающий неудачную семейную жизнь.
Вот, говорят, к венцу приезжают молодые, один колдун походит, говорит: «Три-девять пудов горох». Надо, чтобы в стручке гороха девять горошин было. И вот этот стручок наговорят: «Три-девять пудов горох, три-девять пудов жених, три-девять пудов невеста, не взять коням с места». Положат этот стручок в повозку или в сани, где молодые сидят, а кони не могут тронуться. Кони рвутся, пока им, колдунам, все не покорятся, все кони на месте стоят.