Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 10. Часть 15. Новый век

В конце 1999 года МИД приступил к реализации своих планов по замене Ю.Б. Кашлева Ю.Е. Фокиным. Юрий Борисович был переведен на должность первого проректора, ответственного за международные связи. В придачу к проректорству Ю.Б. Кашлев возглавил новую кафедру СМИ.

Все эти перестановки были оглашены А.А. Авдеевым на заседании Ученого совета ДА. Перед заседанием А.А. Авдеев в беседе со мной попросил мобилизовать коллектив на поддержку кандидатуры Ю.Е. Фокина.

Я тем не менее отказался и даже обиделся. Дело выглядело так, что меня вознамерились убрать из Дипакадемии. Хотя Александр, наверное, желал мне хорошего. Все-таки верхняя палата парламента страны в табели о рангах стоит, конечно, повыше ДА!

На заседании Ученого совета против кандидатуры Ю.Е. Фокина, конечно, никто не возражал. Его кое-кто из сотрудников ДА знал и в основном с положительной стороны. Исключение – проректор по учебной работе В.Б. Лаптев, который рвался в ректоры и еще до возвращения Ю.Е. Фокина из Лондона в Москву обливал «соперника» грязью. Несносный, мол, человек, всех в посольстве России в Англии «достал» и т. п.

Я не верил Лаптеву и оказался прав. Юрий Евгеньевич все шесть с половиной лет (до июня 2006 года) своего пребывания на посту ректора ДА относился ко мне неплохо, не оскорблял, не обижал, не зажимал, не подставлял, не подсиживал. Отзывался о моей работе (и в глаза, и за глаза) уважительно. Начал с того, что подал в МИД документы на присвоение мне ранга советника-посланника II класса. Выступил на Коллегии Министерства с призывом поддержать ходатайство, дав мне при этом отличную характеристику.

Члены Коллегии во главе с председательствующим, первым заместителем министра А.А. Авдеевым, присоединились к похвалам в мой адрес, ходатайство поддержали. Правда, ранга мне так и не досталось – отказала Администрация Президента Российской Федерации, сославшись на то, что я не нахожусь на активной дипломатической службе.

Подкупало в Ю.Е. Фокине и то, что он не вмешивался в мою работу, давал возможность самостоятельно вести дела. В Дипакадемии были профессора, которые имели ко мне разные претензии. Один обижался на то, что я не включал его в диссертационный совет, другой – на медленное прохождение его книги через редакционно-издательский отдел и т. п. Я знал, что некоторые из обиженных жаловались на меня ректору, но он даже не озвучивал эти жалобы в разговорах со мной.

Точно так же Юрий Евгеньевич не мешал работать другим проректорам и руководителям кафедр ДА, достаточно уважительно относился ко всем сотрудникам нашего учреждения. Сам он сосредоточился на протокольных вопросах, на развитии международных связей, на проведении различных форумов, выставок, вечеров. Ректор регулярно посещал дипломатические приемы и делал это весьма интенсивно. Однажды сидим мы, члены ректората, у Ю.Е. Фокина в кабинете, отмечаем его день рождения. По прошествии определенного времени кто-то из нас предлагает разойтись со словами: «Вам же, Юрий Евгеньевич, пора домой, семья наверняка заждалась именинника!».

Ректор в ответ заявляет: «Перед тем как возвращаться домой, мне еще предстоит посетить несколько приемов. Я обещал быть у нигерийского посла, потом надо заглянуть к вьетнамцам и, наконец, к румынам». Три посольства, расположенные в разных районах Москвы, в свой день рождения!

Аналогичным образом, педантично и скрупулезно, организовывал Юрий Евгеньевич процедуры присвоения титула почетного доктора Дипакадемии российским и зарубежным политикам и ученым, готовил вернисажи художников, принимал гостей.

В данных вопросах ректор опирался на им же самим созданное и укомплектованное Управление международного сотрудничества и связей с общественностью. При двух предыдущих ректорах эти службы существовали больше на бумаге, чем на деле. Фокин в целом наладил их работу.

Утвердилась и система в деятельности ректората, Ученого совета ДА, канцелярии, отдела кадров. Решения о надбавках к зарплате, загранкомандировках, повышении (и понижении) сотрудников в должности, учреждении новых подразделений принимались коллегиально на заседаниях ректората и Ученого совета.

Не все, впрочем, устраивало меня в действиях ректора. Прежде всего удивляла реакция на поведение проректора В.Б. Лаптева. Начав выпады против Фокина еще до его появления в Дипакадемии, Лаптев лишь наращивал их после вступления Юрия Евгеньевича в должность ректора. Он явно вымещал обиду на то, что самому не удалось «скакнуть» в ректорское кресло.

Особенно запомнился ректорат, состоявшийся 1 февраля 2002 года. В нем участвовали все начальники-кадровики из МИДа. Обсуждался вопрос о переходе Дипакадемии с двухлетнего на трехлетнее обучение слушателей. Проректор В.Б. Лаптев, энтузиаст перехода, в присутствии высоких гостей, обрушился на Ю.Е. Фокина с грубыми, просто вызывающими нападками. Обвинял ректора «в полном незнании ситуации в Дипакадемии», «привычке лежать на вопросах, ничего не делая», «правовом нигилизме» и т. п. И вынес приговор: «Ю.Е. Фокин находится явно не на своем месте, демонстрирует абсолютную некомпетентность».

Забегая вперед, отмечу, что Дипакадемия в конце концов перешла на трехлетнее обучение – Лаптев убедил всех, что того требовал закон. Но еще позднее, при следующем ректоре А.Н. Панове, он вдруг стал сторонником возвращения к двухлетней программе обучения. О прежних своих аргументах не вспоминал. И мы вернулись к двухлетке.

В.Б. Лаптев и дальше продолжал антиректорскую линию. В 2005 году затеял тяжбу относительно процедуры переизбрания руководителя ДА, перечил Ю.Е. Фокину чуть ли не по любому вопросу, «стучал» на него мидовским начальникам. Фокин не только не добивался устранения из своего окружения этого «троянского коня», но чуть ли не молча терпел все выходки Лаптева, его непослушание, своеволие, доносы, подсиживание, нападки.

Лишь однажды решился нанести контрудар. Лаптев в соавторстве с парой коллег опубликовал в издательстве «Научная книга» учебное пособие по проблемам национальной безопасности России. В этом безграмотном и реакционном опусе наряду с другими перлами предлагалось окружать Китай и стимулировать сепаратистские движения в Тибете и Синьцзяне, отрывать эти районы от КНР. Подзадориваемый Фокиным, я передал опус в Первый департамент Азии МИДа. Там возмутились и направили ректору письмо с предложением переработать учебное пособие. Ректор поручил сотрудникам ИАМПа дать экспертную оценку творению Лаптева и Ко и, получив от нас рекомендацию пособие пустить под нож, так и поступил. Лаптева якобы в кадрах МИДа пожурили, но он упорно и неуклонно продолжал подрывную деятельность против ректора, а тот терпел и по большей части бездействовал.