Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 10. Часть 15. Новый век
Шрифт:
В январе 2004 года Академия прошла процедуру аттестации (лицензирования). Ответственный за это дело В.Б. Лаптев лишь в самый последний момент предложил мне подготовить отчет по научной работе. Я писал отчет ночью, впопыхах. На следующий день мы встретились с аттестационной комиссией Минвуза, познакомились и отправились ужинать. А затем с членом комиссии, проверявшим нашу науку, общались, и довольно плотно, целую неделю. Им был проректор по науке Московского государственного университета геодезии и картографии Харьес Каюмович Ямбаев. Коллега внимательно изучал наши монографии, статьи,
27 января на заседании Ученого совета ДА, посвященного итогам аттестационной проверки, Х.К. Ямбаев буквально засыпал нас комплиментами – хвалил за фундаментальные и прикладные исследования, монографии, учебники, подготовку аспирантов, организацию защит диссертаций, проведение научных форумов. На этом фоне особенно резко прозвучала критика со стороны других членов аттестационной комиссии учебного процесса в ДА. В категорической форме было предложено внести существенные коррективы в учебные планы, в деятельность кафедр.
А в апреле 2004 года мы получили уведомление из Минвуза о том, что Дипакадемия аккредитована на следующую пятилетку, но необходимо исправить несоответствие стандартам по науке. Мы были поражены: какое несоответствие? Кто и когда его выявил? Ведь комиссия (устами Ямбаева) дала нашей науке наивысшую оценку.
Посовещались с ректором, пришли к выводу (может быть, ошибочному), что нас подставили. Скорее всего, это как-то умудрился сделать В.Б. Лаптев. Как бы там ни было, мы подготовили ответ в Министерство, отвергнув предъявленные нам претензии как абсолютно необоснованные. Никакого продолжения данная тема не имела.
17 декабря 2004 года состоялся торжественный вечер, посвященный 70-летию Дипломатической академии. Организовывали все Ю.Е. Фокин и проректор по экономическим и хозяйственным вопросам А.А. Иллюк. Получилось здорово. Во-первых, наш вечер прошел в великолепной концертном зале Храма Христа Спасителя. Во-вторых, на вечере не было самовосхваления: прозвучали добрые слова в адрес учебного и научного процессов, но без каких-либо упоминаний фамилий. В-третьих, концерт получился солидным, классным. Ну и, наконец, на банкет, обильный и красивый, пригласили всех присутствовавших.
В июне 2005 года В.Б. Лаптев развернул очередное наступление против коллег по ректорату. На заседаниях Ученого совета и ректората ДА стал требовать тайным голосованием решать вопрос о продлении полномочий ректора; избирать директора ИАМП (я автоматически совмещал эту должность с проректорством); всех аспирантов изъять из ИАМП и передать их кафедрам. По каждому из перечисленных вопросов В.Б. Лаптев получал единодушный отпор, но его это не смущало. Он продолжал талдычить свое и одновременно осыпал доносами мидовское начальство. Тем не менее Ю.Е. Фокину еще на год продлили ректорские полномочия.
На общем собрании коллектива 24 июня 2005 года Лаптев призвал коллег голосовать против включения в Ученый совет ДА «никчемных людей» – послов Кашлева, Кулматова и др. В итоге, возможно под влиянием лаптевских слов, собрание провалило кандидатуры Ю.Б. Кашлева (57 «против», 53 «за») и К.Н. Кулматова (56 «против», 54 «за»). Еще хуже пришлось бывшему
А в начале сентября 2005 года мне позвонил посол России в Турции П.В. Стегний. Сообщил, что ему предложено со следующего лета возглавить Дипакадемию. Находится в раздумьях. Слышит об Академии разные вещи, в том числе самые негативные (все, мол, в катастрофическом состоянии). Хотел бы узнать и мое мнение. Я сказал, что не согласен с критикой, Дипломатическая академия в порядке. Другое дело, ректорская работа на любителя. Придется общаться с амбициозной и капризной профессурой. Договорились встретиться, но так и не получилось. А вскоре я узнал, что Стегний отказался от ректорства.
В январе 2006 года поступила информация, что МИД наметил в ректоры Александра Николаевича Панова. Новость приободрила: Панов был моим старым знакомым, я с ним давно и плодотворно сотрудничал. Участвовал в его проводах на различные дипломатические посты за рубежом. Оппонировал ему на защите докторской диссертации в МГИМО (в 1994 году). Считал его человеком знающим и интеллигентным. Помнил, что именно он, получив назначение послом в Токио, предлагал мне должность генерального консула в Осаке.
Но были и сомнения. Незадолго до этого (в октябре 2003 года) через нашего приятеля, советника посольства России в Токио, мы получили приглашение А.Н. Панова посетить Японию в качестве его, посла, гостя. Что и сделали. Из-за своей стеснительности я на аудиенцию к Александру Николаевичу не напрашивался, только позвонил ему во время пребывания в Токио по телефону, поблагодарил за приглашение. А приятеля попросил организовать посольскую машину для проводов нас с Наташей в аэропорт. Посол неожиданно отказал, и в довольно резкой форме. Может быть, обиделся, что я действовал через посредника?
19 апреля 2006 года Ю.Е. Фокин зачитал письмо от заммининдел по кадрам о том, что МИД выдвинет на общем собрании ДА (31 мая) нового кандидата в ректоры – А.Н. Панова. То есть слухи материализовались в реальность.
18 мая 2006 года Ю.Е. Фокин передал мне поручение вести собрание по избранию нового ректора. Проинформировал о своей встрече с новым куратором Дипакадемии, первым заместителем мининдел А.И. Денисовым. На встрече А.И. Денисов якобы хвалил всех проректоров, кроме Лаптева, того ругал. В тот же вечер я пообщался с А.И. Денисовым на проводах коллеги-дипломата в Пекин. Андрей Иванович предложил пересечься до нашего собрания, сказал, что уже выслушал мнение Ю.Е. Фокина, но хотел бы узнать и мою оценку ситуации в Дипакадемии.
А спустя несколько дней ректор сообщил, что меня «освободили» от необходимости вести собрание, эта задача возложена на завкафедрой международного права «как на юриста». Я удивился этим «шахматным маневрам», но А.А. Иллюк разъяснил в чем дело: оказывается, двое моих коллег, проректоры В.Б. Лаптев и А.Ю. Рудницкий, резко воспротивились моей кандидатуре: проректору, мол, не положено. Другие грызутся за контроль над нефтяными скважинами и золотыми приисками, а у нас на кону оказалось ведение собрания трудового коллектива.