Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 6. Часть 8. Под другими знаменами. Часть 9. На кругосветной орбите
Шрифт:
На улице стояла жара, но мы погодных неудобств не замечали, увлеклись наблюдениями за жизнью этой новой для нас страны. Стоянка, растянувшаяся на километр, была заполнена исключительно корейскими автомобилями. Заметив наше удивление, Ким Ен Ман разъяснил, что в Южной Корее принято пользоваться машинами отечественного производства. Для политического деятеля проехаться на импортном авто равносильно самоубийству, на такую «вольность» могут решиться разве что звезды шоу-бизнеса.
Не увлекаются корейцы, добавил приятель, и другими иностранными товарами. Половина населения заявляет в ходе опросов общественного мнения, что никогда в жизни не купит ничего зарубежного. Лишь 1/3 предпочтет импорт, но только если он лучше местного аналога. И совсем уж меньшинство гоняется за иностранщиной. Почему так? В Корее, небольшой, да еще разделенной стране, постоянно третировавшейся сильными соседями, подобный патриотизм очень развит и абсолютно естественен.
Из аэропорта движемся черепашьим темпом. Тогда пробок в Москве еще почти не было и сеульское половодье машин просто шокирует. Город исполосован первоклассными автострадами, но они забиты легковыми автомобилями, грузовиками, автобусами, мотоциклами. До центра добираемся часа через два, проезжаем мимо добротных зданий, испещренных надписями на корейском, попадаются роскошные небоскребы. Много цветов и зелени.
Во многих государствах столичный город доминирует во всех областях, от политики до культуры. Но Сеул выделяется даже на фоне столь именитых конкурентов, как Париж или Лондон. В Сеуле проживает почти половина населения страны (для сравнения в Лондоне – 12 %, Париже – 4 %), в нем сосредоточены ведущие корпорации, университеты, театральные коллективы, исследовательские центры, спортивные клубы. В столице базируются почти все политики, чиновники, генералы, олигархи, звезды культурной и спортивной жизни. Концентрация людей, зданий, автомобилей и всего остального достигла в Сеуле такого уровня, что в XXI веке южнокорейские власти решили перенести столицу в другое место.
Мы рассматриваем из окон автомобиля этот современный, пульсирующий жизнью мегаполис и вспоминаем ранее прочитанное. Еще несколько десятков лет назад жители Сеула обходились без всякого транспорта, ходили пешком. Город состоял почти сплошь из одноэтажных построек, лишенных большинства удобств. Лишь в 1960-е годы в южнокорейской столице стали возводить многоэтажки, снабженные лифтами, санузлами и отопительными системами. Причем на первых порах сеульцы боялись в них селиться.
Пока мы размышляем о прошлом и настоящем Сеула, Ким Ен Ман сворачивает в тихую улочку и наша машина упирается в ряды колючей проволоки и противотанковых заграждений. Полицейские в касках и с автоматами наперевес требуют, чтобы мы убирались с глаз долой. Это подступы к Голубому дворцу, офису и резиденции Президента РК. Данного объекта нет на туристских картах Сеула. Ведь северокорейские агенты как-то пытались взять дворец штурмом. Да и собственные «леваки» норовят нашкодить обитателям Голубого дворца.
Разворачиваемся и направляемся дальше на север, колесим по живописным холмам и, наконец, останавливаемся у пункта назначения, отеля «Рамада Олимпия». У входа встречают служащие, отвешивающие глубокие поклоны. Это их работа, кланяться каждому проходящему мимо. Далее – носильщик, регистрация, мэтр, прекрасный номер.
Мы в темпе распаковываемся и умываемся. Не успеваем закончить туалет, как появляется Ким Ен Ман. Передает массивную электрическую пишущую машинку и стопку бумаги. Велит к утру подготовить статью о первых впечатлениях от пребывания в Южной Корее. Но писать надо ночью, а пока ведет нас в ресторан, специализирующийся на местном деликатесе кальби. Это маринованные говяжьи ребрышки, которые жарятся прямо на столе клиента. К мясу прилагаются листья салата, чеснок, специи и, конечно же, кимчхи.
Ким Ен Ман рассказывает, что одной из главных осенних забот корейских хозяек является заготовка кимчжан, зимнего кимчхи. Капусту и редьку солят, заправляют и укладывают в большие глиняные кувшины, которые по горлышко закапывают в землю, чтобы маринованные овощи могли храниться при низкой температуре. Приготовленные таким образом овощи можно есть всю зиму, и в прошлом кимчхи было основным источником витаминов в долгие холодные месяцы. В современных городских квартирах, где нет возможности хранить кимчхи традиционным способом, его держат в специальных герметических сосудах. Однако теперь, когда свежие овощи имеются в продаже круглый год, хозяйки готовят кимчхи на зиму в гораздо меньшем количестве и предпочитают более легкие рецепты быстрой закваски. А в сельской местности соседи до сих пор приветствуют друг друга вопросом: «Вы уже завершили заготовку кимчжана?».
Кстати, в последние годы мода на кимчхи выплеснулась на Запад. Считается, что это лакомство предотвращает многие недуги, даже рак! А Ким Ен Ман в тот вечер от кимчхи перешел к мясной теме. «Говядина, – заметил он, – любимое мясо корейцев. Как у китайцев свинина, а у японцев рыба. Кроме кальби мы обожаем пулькоги, это тонкие ломтики говядины, выдержанные в маринаде из соевого соуса, сезама, сахара, чеснока, зеленого лука, черного перца и тоже поджаренные на решетке».
«В целом, – продолжает Ким, – в корейской кухне огромное разнообразие блюд и приправ – от мягких до чрезвычайно острых. Есть похлебки из всякой всячины, много блюд из куриного мяса и свинины, очень популярны морские продукты – рыба, морские водоросли и капуста, кальмары, крабы, моллюски. При этом корейская кухня весьма полезна, в ней мало жиров и сахара. Правда, не все наши кушанья, особенно рыбные, нравятся иностранцам из-за специфических запаха, остроты и прочих вкусовых особенностей».
«Вообще, – констатировал Ким, – хоть мы и обожаем собственную кухню, жить без нее не в состоянии, но отдаем себе отчет в том, что она не может всех устроить, не является самой популярной в мире».
Пока мы рассуждаем на кулинарные темы, официантки сервируют стол. Перед каждым из нас ставят чашку с рисом, чашку с супом, кладут ложку, палочки. В центре стола размещают многочисленные закуски и специи – зерна сезама, чеснок, зеленый лук, зеленый перец, имбирь, редьку, красный перец в порошке и стручках, цуккини, обваленные в муке и яйце и тушеные в масле, рыбу, маринованную в рисовом вине, соус из квашеных бобов, побеги папоротника, грибы.
Одновременно одна из официанток жарит кальби на столе. По мере готовности угощает нас. Местные деликатесы запиваем слабенькой водкой соджу. Корейцы ее обожают и пьют за каждой трапезой, и мужчины, и женщины. Даже уличные торговки прямо на рабочем месте потягивают соджу из микроскопических чашечек.
В Корее, как нам давно объяснили еще советские корейцы, рис принято есть ложками. Делать это палочками, как китайцы, японцы, вьетнамцы и некоторые другие азиатские народы, считается у корейцев плохой приметой, к безденежью. И палочки в Корее специфические. Не деревянные, как у других, а металлические, тонкие и длинные.
Пообедав, гуляем по округе. К вечеру стало прохладнее, дует свежий ветерок, напоенный ароматами жареной говядины и специй. Рестораны кальби в этом районе буквально на каждом шагу. И повсюду немало клиентов. А совсем недалеко отсюда, к северу от 38-й параллели, в КНДР люди мрут от голода. Их бы в эти деликатесные рестораны!
Ночью пишу статью в туалете, чтобы не разбудить Наташу. Пытаюсь напечатать текст на полученной от Ким Ен Мана электрической пишущей машинке. Она дымит и грозит воспламениться. Что делать? Спускаюсь в деловой центр отеля, отыскиваю там машинку и отстукиваю одним пальцем (только так и умею) статью. К двум ночи заказ выполнен, пытаюсь заснуть.
Ранним утром начинается экскурсия по городу. Сопровождает подруга нашего Кима Ким Хенг. «Учтите, – предупреждает Ким, – моя жена о ней не знает». Начинаем с осмотра Национального музея. Здание со скандальной репутацией. В колониальную эпоху японцы возвели его на холме перед королевским дворцом, чтобы закрыть вид из города на дворец и тем самым унизить корейский трон. Хенг сообщает, что в стране идут жаркие дискуссии – одни требуют взорвать этот мерзкий осколок колониализма, другие предлагают перенести его на новое место, третьи предпочитают не трогать, оставить в качестве напоминания о национальном позоре. Забегая вперед, отметим, что в конце концов в 1998 году японское творение снесли, и теперь королевский дворец красуется на фоне города.