Миграция и эмиграция в странах Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII-XX вв.

Коллектив авторов

Еще раз подчеркну, что та широта для маневра, которую обрели при организации своей внутренней общественной жизни некрасовские казаки уже в 1708 г. (и в последующие годы) была вызвана их быстро принятым и сознательным решением найти в лице крымских ханов своих верховных правителей и покровителей (при этом автор еще несколько лет назад писал о том, «оперативный» контроль за жизнью казаков осуществлял сераскер). В противном случае их ожидали постоянные преследования со стороны тех же сераскеров, ногайцев, турок, а в конченом счете – расправа и гибель общины. Не менее спорным предстает мнение, к сожалению, безо всяких на то исторических оснований и по сей день встречающееся в исторической литературе, о создании казаками-некрасовцами на Кубани некой либерии, «своеобразной республики» – что также вступает в противоречие как с обширнейшим корпусом первоисточников, так и с новейшими, перспективнейшими исследованиями по истории донского казачества (Н. А. Мининков, М. А. Рыблова, Б. Боук и др.). Заостренность советской историографической традиции на классовой борьбе как факторе развития истории породила, например, в 1966 г. такое высказывание, некритически воспринятое

некоторыми современными учеными: «Повстанцы (Игната Некрасова. – Д. С.) сумели создать вольную казацкую республику, пусть не народной земле, пусть в меньших размерах, чем они предполагали, но все же им удалось осуществить свою мечту о казацком государстве с атаманом во главе» 191 . Напротив, в процессе удачной в целом адаптации некрасовских казаков в сообщество и «старых» кубанских казаков, и жизнь татарско-ногайского населения Крымского ханств можно усмотреть реализацию принципов «симфонии» между правителями и подданными, когда подданство не воспринимается как уничижение свободы личности, когда эта личность активно о себе заявляет, когда «сопротивление, духовная и социальная активность… определены как важная мера спасения православного и всего православия» 192 .

191

Смирнов И. И., Маньков А. Г., Подъяпольская Е. П,, Мавродин В. В. Крестьянские войны в России XVII–XVIII вв. М., 1966. С. 202.

192

Керров В. В. Новый строй личности и новый тип религиозности в старообрядчествев // Липоване: история и культура русских-старообрядцев… С. 4.

Поэтому в основе принципов «благоденствия» казаков на территории Крымского ханства лежали старообрядческий конфессиональный активизм, их преданность Гиреям и, главное, личная ответственность перед Богом за совершенные деяния. Именно все это (в соединении с выражением закономерной реакции ханов на такое поведение казаков) и помогало общине казаков выживать и развиваться. Поэтому и на Кубани могли быть с полным основанием произнесены слова, сказанные одним из некрасовцев уже в Анатолии (сел. Бин-Эвле) заезжему путешественнику в начале 1860-х гг.: «У какого царя живем… тому и служим, верой и правдой казацкой, по чести, без лжи и измены (выделено мной. – Д. С.)» 193 .

193

Иванов-Желудков В. [В. И. Кельсиев]. Русское село в Малой Азии // Русский вестник. 1866. Т. 63 (июнь). С. 420.

Л. Е. Семенова

Переселенцы из Дунайских княжеств в Россию в конце XVIII в

В последней трети XVIII в. возрастает интерес России к Дунайским княжествам – Молдавии и Валахии, что определялось прежде всего ее геополитическими интересами в Придунайском регионе Черноморского бассейна. Внутренние потребности экономического развития страны ставили царское правительство перед необходимостью решения таких общегосударственных задач, как укрепление юго-западных границ, расширение и освоение плодородных земель Причерноморья, обеспечение свободы торговли по Черному морю и примыкающим к нему водным артериям.

В фондах Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) сохранилось достаточно много материалов последней трети XVIII в., раскрывающих экономические причины политических устремлений России в Юго-Восточной Европе, в частности и ее интересов в Молдавии и Валахии. Помимо документальных внешнеполитических актов – договоров, соглашений, большей частью опубликованных, среди сохранившихся материалов представляют интерес правительственные инструкции российскому посланнику в Стамбуле и русским консулам в Молдавии и Валахии, а также переписка между консулами и русской миссией в турецкой столице. Особенно ценными являются донесения консулов в Коллегию иностранных дел, в которых они регулярно сообщали царскому правительству важные данные по вопросам военно-стратегических шагов Турции и западных держав в сторону юго-западных границ России. В их донесениях содержались подробные сведения об экономическом положении и внутриполитической ситуации в Дунайских княжествах, о настроениях их жителей и их отношении к России.

Хотя значительная часть этих материалов введена в научный оборот и уже использовалась исследователями, в полном объеме они еще не изучены. Так, материалы консульских донесений раскрывают один из аспектов экономических интересов России в отношениях с Молдавией и Валахией в конце XVIII в. Не претендуя на всестороннее его рассмотрение, попытаемся на основе ряда выявленных документов остановиться на связанном с освоением южнорусских земель переселением жителей Дунайских княжеств в Россию.

Расширение южных границ России, превращение ее в черноморскую державу в результате русско-турецких войн XVIII в. создавали благоприятные условия для ускоренного экономического развития южных районов страны. Одной из важнейших задач царского правительства становится заселение и освоение причерноморских земель, что диктовалось, прежде всего, интересами новых хозяев степных губерний. В осуществлении этой задачи главной трудностью было бегство крестьян в соседние области.

И здесь Дунайские княжества, особенно территориально соседствовавшая Молдавия, где укрывались

тысячи русских и украинских беглых крепостных крестьян, стали для южнорусских помещиков и буржуазии объектом своекорыстных интересов, связанных с возвратом беглых лиц и заселением ими южных земель. Озабоченное размахом бегства российское правительство в переговорах с Турцией настояло на том, чтобы включить вопрос о возврате беглых в условия Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 г. В соответствии с его статьями 1 и 2 России предоставлялось право поиска и возврата беглых, скрывавшихся в Молдавии 194 .

194

Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т ХIХ. № 1464.

Консульские донесения в Коллегию иностранных дел пестрят данными о беглых крестьянах, укрывавшихся в княжествах. Правительство предписывало консулам «прилагать возможное старание о изыскании» беглых в княжествах, а также побуждать «раскаивающихся беглецов к возвращению в Россию» 195 . Местные власти в княжествах нередко под разными предлогами препятствовали их возврату, что заставляло консулов через русское посольство в Стамбуле ходатайствовать перед Портой о посылке молдавскому и валашскому господарям фермана, запрещавшего им чинить препятствия в отправке беглых. Документы свидетельствуют о посылке таких ферманов в Молдавию и Валахию 196 .

195

Архив внешней политики Российской империи (далее – АВПРИ). Ф. 69. Российское генеральное консульство в Яссах. Оп. 1. Д. 1. Л. 4–5.

196

Гросул Г. С. Дунайские княжества в политике России. 1774–1806. Кишинев, 1975. С. 26.

Кроме возвращения беглых, большое значение в реализации программы заселения южных земель российское правительство придавало привлечению иностранных колонистов. Среди них особенно поощрялись выходцы из Молдавии и Валахии. Показательны в этом отношении приведенные историком Е. И. Дружининой данные о национальном составе иностранных поселенцев в Новороссийской губернии. Так, в 1773 г. здесь среди иностранных колонистов больше всего было молдаван и валахов – 2471 человек, тогда как остальные национальности (болгары, сербы, греки и другие) вместе взятые составляли 704 человека 197 .

197

Дружинина Е. И. Северное Причерноморье в 1775–1800 гг. М, 1959. С. 54.

Притоку молдавских и валашских колонистов в южные области России способствовали Кючук-Кайнарджийский 1774 г. и Ясский 1791 г. мирные договоры России с Турцией. Тексты договоров включали постановления о предоставлении права переселения в Россию всем желающим «оставить свое отечество» в течение года (по договору 1774 г.) и 14 месяцев (по Ясскому трактату 1791 г.). Для лиц, служивших в войсках, срок не ограничивался.

Желающих переселиться в Россию в княжествах было достаточно много ввиду ухудшения условий жизни населения. В нарушение установленного русско-турецкими договорами статуса княжеств Порта усиливала в них фискальный гнет, повышая денежные сборы, увеличивая поставки продовольствия и скота, что приводило к возрастанию налогового бремени для жителей; продолжалась политика ущемления османскими властями прав и привилегий местных бояр 198 .

198

Гросул Г. С. Дунайские княжества… С. 42–54.

После 1791 г. особенно возросло число молдаван, желающих поселиться на российских землях за Днестром. По Ясскому договору 1791 г. к России были присоединены земли Левобережья нижнего течения Днестра. Россия стала непосредственно граничить по Днестру с Молдавией. Сюда на новоприобретенные территории Приднестровья и устремлялись молдавские переселенцы.

В АВПРИ среди материалов Российского генерального консульства в Яссах сохранились датированные 1792–1793 гг. списки жителей Молдавии, желающих переселиться в Россию, принять русское подданство. В списках приводятся их чины и должности, указывается сословная принадлежность, а также содержание их просьбы в связи с переселением. Среди перечисленных в списках – бояре, служилые люди, духовные лица, простые жители 199 . В отдельные списки вносились знатные бояре и чины княжества, «которые изъявили желание и намерение перейти в подданство ея императорского величества» 200 . Особый интерес представляют и сохранившиеся отдельные обращения молдавских жителей с просьбами о переселении в Россию 201 .

199

АВПРИ. Ф. 69. Российское генеральное консульство в Яссах. Оп. 1. 1792 г. Д. 83. Л. 13–14об., 17–18; Д. 84. Л. 80–80об.

200

Там же. Д. 82. Л. 18. См. ниже Приложение, док. 2.

201

См. Приложение, док. 11, 12.