Мигрень

Сакс Оливер

Из знаменитостей, которые в конце концов смогли освободиться от невыносимых условий с помощью подобных приступов, следует упомянуть Попа, которому помогла мигрень, и Гиббона, воспользовавшегося истерическими припадками. Позднее Гиббон писал: «…Тяжесть и разнообразие моих недомоганий… оправдывали мое частое отсутствие на уроках в Вестминстерской школе. То было странное нервное возбуждение (болезненные судороги в икрах и т. д.). Моя болезненность была несовместима с часами учения в общественной семинарии. Втайне я радовался своей болезни, избавлявшей меня от школьных тягот и общества сверстников…» Избавившись от школы и поступив в Оксфорд, Гиббон написал: «…Мои симптомы чудесным образом исчезли и никогда больше не повторялись».

Мы

видим, таким образом, что эмоциональный фон мигрени может быть многоликим и разнообразным; по этой причине нам следует заподозрить, что должна существовать не просто какая-то связь, но несколько типов связей между состоянием сознания и явными приступами. Мы уже постулировали вероятность различий в порождающих механизмах, выделив в самостоятельные типы мигрень, провоцируемую внешними обстоятельствами и ситуационно обусловленную мигрень. Первая, как мы видели, быстро и драматично вызывается сильным и острым возбуждением – яростью, страхом, душевным подъемом, половым возбуждением и т. д. Вторая, напротив, возникает в контексте эмоционального напряжения, влечений, потребностей и т. д., причем эти состояния являются хроническими и не могут быть прямо или адекватно выражены или высказаны. Сюда мы относим агрессивные, деструктивные и половые влечения, тревожное и навязчивое напряжение, садистские и мазохистские потребности и т. д. К этому мы должны добавить, что все такие эмоциональные потребности и напряжения часто бывают подавлены и скрыты от сознания. Поэтому с самого начала стоит подумать, надо ли такую, спровоцированную внешними факторами мигрень рассматривать как реакцию на захлестывающую эмоцию, или как ситуационную мигрень, как выражение хронических, подавленных эмоциональных влечений.

Мы представили все необходимые данные и теперь можем перейти к сути главной проблемы – то есть поинтересоваться, как эмоция или подавленное эмоциональное состояние могут породить мигрень. Это особый случай вечной проблемы, которую Фрейд обозначил как «таинственный прыжок от души к телу». Эта проблема равно опасна и притягательна, ибо обсуждение взаимоотношений души и тела может легко выродиться в пустой вздор. Мы сознаем, что информация, которой мы располагаем, неполна и неадекватна, поэтому в наших рассуждениях вы увидите немалую толику спекуляций. В оправдание могу сказать, что мы постараемся держаться как можно ближе к клиническим данным, а каждое наше утверждение можно будет в принципе подтвердить или опровергнуть.

Для путешествия по этой неизведанной территории надо выбрать достойного проводника. Знаменитые дарвиновские «Принципы» выражения эмоций, опубликованные в 1872 году, являются интеллектуальными предтечами всего, что было потом написано по этому предмету – разработка теории эмоций Джеймса-Ланге, теория конверсии Фрейда, результаты экспериментов Кэннона и Селье и все теоретические построения современной психосоматической медицины, – и именно они станут ядром нашего обсуждения. Третий принцип Дарвина – принцип «прямого воздействия нервной системы» – гласит:

«…Определенные действия, каковые мы можем распознать как выражение определенных состояний разума, являются прямым результатом строения и конституции нервной системы, и с самого начала это выражение было независимо от воли и в большой степени от привычки».

Такое прямое действие может иметь как двигательную, так и вегетативную природу, хотя доминирует именно последняя. Дарвин приводит дрожь как пример двигательного выражения, а железистую секрецию, вазомоторные реакции, висцеральную активность и т. д. как примеры прямого вегетативного действия. Прямое действие мы видим, когда «сильно возбуждена чувствительная сфера» (как, например, при боли, ярости и страхе), и при этом условии Дарвин постулирует: «…В избытке производится нервная сила, которая передается в определенных направлениях, в зависимости от наличных связей между нервными клетками…»

Такие выражения

эмоций, хотя они и драматичны в своих крайних проявлениях, являются грубыми и стереотипными, и поэтому по существу не могут выразить более тонкие оттенки чувств. Эти чувства выражаются и свободно модифицируются в согласии с первым принципом Дарвина – принципом «полезных сопутствующих привычек»:

«Определенные сложные действия прямо или косвенно служат выражению определенных состояний души с целью облегчения или вознаграждения определенных ощущений, желаний и т. д.; каждый раз, когда возникает одно и то же состояние души, имеет место тенденция – в силу привычки или по ассоциации одинаковых движений – к повторению тех же действий, несмотря на то, что в них может не быть ни малейшей пользы».

Этот принцип подразумевает, что «сложное действие» – будь это движение или вегетативная реакция – представляет состояние души или ума и становится в силу привычки или ассоциации (обучения, кондиционирования, наследственности) физическим символом частного состояния ума или души (психики).

Дарвин хорошо понимал, что при многих формах эмоционального выражения используются оба принципа. Например, плач соединяет в себе символические движения и непроизвольную секрецию («…человек, страдающий от горя, может подчинить своей воле мимику, но не всегда в силах сдержать текущие слезы…»). Точно так признаки ярости, хотя они и являются следствием прямого действия нервной системы, «…отличаются от бесцельных корчей, вызванных муками боли, ибо первые более или менее отчетливо воплощают действия, нужные для схватки с врагом или бегства от него» (Дарвин, 1890).

Теперь нам надо посмотреть, как приложить эти принципы к выражению хронических подавленных эмоций и, в частности, как интерпретировать с помощью несводимых к более простым утверждениям принципов Дарвина такую сложную реакцию, как мигрень. Для этого нам придется ввести некоторые новые термины, хотя они суть не более чем расширения дарвиновских концепций. Где Дарвин говорит о «полезных сопутствующих привычках», мы будем говорить о «превращениях», где он говорит о «прямом действии нервной системы», мы будем говорить о «вегетативных неврозах». Эти психопатологические понятия уже и более специфичны, чем биологические понятия, из которых они были выведены. Мы будем использовать их для обозначения выражения хронической эмоции в противоположность острой, болезненной – в противоположность здоровой и личностной – в противоположность универсальной. Далее, мы подразумеваем, что эмоциональные субстраты конверсионных реакций и (вегетативных) неврозов подавлены или по меньшей мере не поддаются прямому и адекватному выражению.

Использование этих понятий можно проиллюстрировать классическим протоколом сеанса психоанализа (Фрейд, 1920):

«…Симптомы актуального невроза – головная боль, повышенная чувствительность к боли, раздраженное состояние некоторых органов, ослабление или подавление некоторых функций – не имеют никакого осознанного „значения“ в уме… Сами по себе они являются простыми чисто физическими процессами. Они начинаются и действуют без участия сложных ментальных механизмов (то есть конверсионных механизмов), коим мы так хорошо обучены… Но тогда как они могут быть выражениями либидо, которое известно нам как сила, направляющая работу разума? Ответ на этот вопрос очень прост».

Этот «очень простой ответ», предлагаемый Фрейдом, заключается в том, что эти симптомы являются прямыми соматическими следствиями половых нарушений, дисбаланса некоего «полового токсина». Следовательно, в самых общих чертах (если мы забудем на время удивительный и нетипичный постулат Фрейда о «половом токсине») эти неврозы надо рассматривать как следствия непосредственной нервной активности, как стереотипные сопутствующие проявления хронического эмоционального напряжения.