Мик Джаггер

Норман Филип

Между собой «Стоунз» почитали Мюррея нелепым персонажем, но он оказал им одну громадную услугу. Случилось это на вечеринке у него дома, в сумрачном многоквартирнике у Центрального парка, под названием «Дакота», где спустя шестнадцать лет навсегда застынет в ужасе история «Битлз». В этот вечер Мюррей дал Эндрю Олдэму ритм-энд-блюзовый сингл «It’s All Over Now», сочиненный гитаристом Сэма Кука Бобби Уомэком и записанный The Valentinos — Уомэком и тремя его братьями. Если б ее спели «Стоунз», вышло бы идеально, твердил диджей. А права можно купить прямо в Нью-Йорке у менеджера Уомэка, бухгалтера, сменившего карьеру на поп-импресарио, по имени Аллен Клейн.

Для Мика и Кита главной достопримечательностью Нью-Йорка был театр «Аполло» — знаменитая гарлемская площадка, где играли черную

музыку, где началась карьера Билли Холидей, Эллы Фицджеральд, Ареты Франклин, Стиви Уандера и многих других. Без сопровождения белым в Гарлем вход был по-прежнему заказан, и составить им компанию пришлось просить Ронни Спектор из The Ronnetes — в которую Кит до сих пор был влюблен по уши. Поскольку невозможно было найти среди ночи такси в центр, которое они к тому же не могли себе позволить, ночевать пришлось на полу в квартире у матери Ронни в испанском Гарлеме. Утром она приготовила им яичницу с беконом, а они с безупречной вежливостью ее поблагодарили.

К вящему их восторгу, в «Аполло» была Неделя Джеймса Брауна. Браун, «крестный отец соула», совершенно гипнотизировал зрителей, сочетал ритм-энд-блюз и соул с шоу а-ля Барнум, [121] под сопровождение его вокальной группы The Famous Flames не замирал ни на миг, танцевал, будто на невидимом движущемся тротуаре (за двадцать лет до «лунной походки» Майкла Джексона), падал на колени, садился на шпагат, наконец, якобы переносил припадок, и двое телохранителей выбегали из-за кулис, закутывали его в плащ и практически уносили. До финального падения занавеса таких драматических инфарктов случалось штуки четыре или пять.

121

Финеас Тейлор Барнум (1810–1891) — американский шоумен, крупный антрепренер и гениальный манипулятор, владелец и основатель ряда крупнейших цирковых предприятий, в том числе «Американского музея Барнума» и «Большого странствующего музея, зверинца, каравана и ипподрома Ф. Т. Барнума», впоследствии «Барнум и Бейли».

Мик так трепетал перед «крестным отцом», что ни разу не исполнил ни одного из самых потрясающих номеров Брауна — ни «Papa’s Got a Brand New Bag», ни «Please Please Please», ни даже «It’s a Man’s Man’s World», хотя это последнее соображение мог бы разделить всей душой. Теперь в пропахшей марихуаной темноте «Аполло» он тщательно подмечал каждое па Брауна — потом надо будет порепетировать перед зеркалом. Когда Ронни протащила их с Китом за кулисы, Мик узрел фигуру почти монаршью, в окружении слуг и лизоблюдов; в бизнес и музыку Браун вникал равно внимательно, следил за каждым пенни и своих музыкантов гонял в хвост и в гриву, штрафуя любого, кто опаздывал или выходил на сцену в нечищеной обуви. Это тоже были важные уроки на будущее.

Из Нью-Йорка «Стоунз» полетели в Лос-Анджелес на свою единственную общенациональную телесъемку. Не престижное шоу, отнюдь не Эд Салливан, а «Голливуд-Палас» — сборное ревю, которое на той неделе вел Дин Мартин. Когда они явились в студию в неодинаковых костюмах, продюсер ужаснулся, предложил им денег на поход в одежный магазин, но успеха не добился. На репетициях они с великим «Дино» не виделись — вместо него выступал дублер; только во время эфира стало ясно, что их заманили играть боксерскую грушу пьяно-юморного ведущего. «А вот кой-чего для молодежи, — возвестил Мартин тоном безграничного страдания. — Пять молодых музыкантов из Англии… „Роллинг Стоунз“. Как по мне, если целые стоуны, уж лучше „роллс-ройсом“. Не знаю, о чем они там поют, слушайте сами…» Мик пару секунд попел «I Just Want to Make Love to You», и ведущий опять принялся язвить: «„Роллинг Стоунз“! Отличные, правда? [Подчеркнуто закачены глаза.] Люди твердят, что у этих групп слишком длинные волосы, но это оптический обман. У них просто узкие лбы и высокие брови».

Гастроли спланировало американское агентство GAC — тоже, видимо, исходившее злобой. Первый концерт в Сан-Бернардино, Калифорния, прошел неплохо, и заполненный зал воодушевленно взревел, услышав название родного города в Миковой версии «Route 66». Потом группа, пересаживаясь с одного внутреннего рейса экономкласса на другой, отдалилась от шоссе 66:

Сан-Антонио, Миннеаполис, Омаха, Детройт, Питтсбург и Харрисбург. На разогреве у них выступал американский исполнитель баллад Бобби Ви, чьи музыканты носили одинаковые шерстяные костюмы, воротнички и галстуки, от которых недавно еле спаслись «Стоунз». Кое-где выступления проходили на ярмарках рядом с карнавальными аттракционами, родео и цирками, включая слоненка и труппу дрессированных тюленей. Предварительная реклама была до крайности неровная, и аудитория варьировалась между восторженными двумя-тремя тысячами и равнодушными несколькими десятками, среди которых большинство составляли деревенские гомофобы ковбойской наружности.

Расцвет «Стоунз», дерзких королей американских дорог, еще только маячил в отдаленном будущем. Сейчас их обступали вооруженные, коротко стриженные и негодующие полицейские, и группа изо всех сил старалась не переступать черту. В одной унылой кирпичной гримерке Мик и Брайан пили ром с колой, а Кит, что для него нетипично, ограничился просто колой. Зашел полицейский, заорал, велел вылить содержимое стаканов в унитаз. Кит возмутился, а коп вытащил пистолет. И, по воспоминаниям Кита, в отличие от более поздних трансамериканских вояжей, «секса почти не светило… В Нью-Йорке или ЛА всегда что-нибудь подворачивалось, но если тебе приспичило в Омахе 1964 года — всё, тебе кранты».

На маршруте, однако, им предстоял пункт, который почти заслонял все эти мелкие — и временные — минусы. В Чикаго Олдэм забронировал (с расчетом на следующий британский сингл) сессию на «Чесс рекордз», легендарной студии, где записывались Чак Берри, Мадди Уотерс, Вилли Диксон и примерно все остальные крупные звезды ритм-энд-блюза и блюза, преобразившие чопорное Миково детство. То была, пожалуй, величайшая услуга, которую оказал ему Свенгали, — помимо настойчивых советов, вопреки собственным инстинктам, плюнуть на мораль.

Студия, где записывали всевозможную черную музыку, основана была двумя белыми, польскими иммигрантами Леонардом и Филом Чессами, чья фамилия изначально звучала как «Чиз». Двадцатидвухлетний сын Леонарда Маршалл с тринадцати лет трудился на компанию и в период работы в отделе подписки посылал альбомы неизвестному английскому поклоннику блюза по имени Майк Джаггер. Вообще-то, Чессы не пускали к себе на студию чужаков — тем более молодых, белых и британских, — но Маршалл имел представление о лондонском блюзе и уговорил отца и дядю сделать исключение.

У Чессов (Южная Мичиганская авеню, 2120) группа два дня проработала с самым востребованным звукорежиссером студии Роном Мэлоу. (Олдэм доставил музыкантов на студию, но ему хватило ума не прикидываться продюсером, и он скромно держался в сторонке.) Мэлоу обращался с благоговейными молодыми британцами так, как с любыми другими настоящими музыкантами; те в ответ работали усердно и слаженно и за двухдневную сессию записали четырнадцать треков.

Первым пунктом списка шел подарок Мюррея К — «It’s All Over Now». Версия The Valentinos балансировала на грани бурлеска — гермафродитский вокал и темп, заимствованный из «Memphis, Tennessee» Чака Берри. Рон Мэлоу превратил ее в дребезжащий гитарный поп-трек с рычащим басовым риффом — лакомым куском для всякого музыкального автомата, — но сохранил резкость «Стоунз» и намеки на всевозможные влияния блюзовой Мекки, которая их окружала. Вся группа звучала как никогда, но главным образом прогрессировал вокал Мика, теперь выхолощенный до гопницко-южного рыка, балансирующий между жалостью к себе («Well, I used to wake ‘n mawnin’, git ma brekfusst in ba-a-id…» [122] ) и презрительно-агрессивным триумфом («Yes, I used to looeerve her, bu-u-rd it’s awl over now…» [123] ). Изначально текст Бобби Уомэка повествовал о бестолковой подруге, которая «тратит мои деньги… задирает нос», что Мик подправил до «задирает хвост».

122

Зд.: «Я прысыпался по утрянке, она мне — завтрак в пыстель» (искаж. англ.).

123

Зд.: «Я любил ее раньше, но тыперь уже всё» (искаж. англ.).