Микстура от косоглазия
Шрифт:
Вован вывалил в суп остатки сметаны из банки.
– Так у нас домработницы долго не выдерживают.
– Почему?
– Сама видишь, какой у мамы характер, любую со свету сживет, – пояснил Вован, – да и мне не нравится, когда по дому посторонние шляются. Ничего, я привык уже, спасибо Лоре.
– Интересно, – стала я злиться, – за что же ты благодаришь жену?
– Она меня любит, – меланхолически сообщил Вован, – и маму тоже. А уж Марина Степановна ее просто обожает! Лора о нас заботится.
– Ее же дома никогда нет!
– Это
– В чем же тогда забота проявляется?
– Лора купила посудомойку, стиральную машину-автомат, СВЧ-печку, – принялся перечислять Вован, – у нас с мамой теперь не жизнь, а праздник. Утром встал, на кнопочку нажал: пожалуйста вам из кофеварки эспрессо. Из морозильника готовые котлеты вынул, в СВЧ-печку сунул: будьте любезны, обед. Вечером еще в одну пупочку ткнул: все моется, стирается, вертится. Благодаря Лоре у нас нет никаких бытовых проблем. Знаешь, сколько такая техника стоит? Уж поверь мне, не одну тысячу баксов. Лора не жадная, она для нас с мамой ничего не пожалела.
Я не нашлась, что ответить на подобное заявление. Вован как ни в чем не бывало дохлебал суп и налил себе чай.
– Что не ешь? – спросил он. – Колбаса вкусная. Давай, Михайловский тебе!
– Что? – не поняла я.
– Михайловский тебе, – повторил Вован.
– Ты о чем?
– Тебе Олег не рассказывал?
– Нет.
Вован захихикал:
– У нас работает такой Степа Михайловский, хороший парень, но дико тупой. Зато положительный, водку не пьет, аккуратный, все бумажки у него всегда в порядке, брюки отглажены… Ну, сама понимаешь, начальство его постоянно в пример ставит.
Год назад московским ментам представилась возможность поехать за государственный счет, да не куда-нибудь, а в Париж. Французские полицейские должны были приехать в Москву, а наши отправиться в страну первой республики. Вован и Степа оказались среди членов делегации. Поскольку российские бравые служители правопорядка языкам не обучены, то с ними поехала и переводчица, хорошенькая девчонка лет двадцати пяти. У нее сразу вспыхнул роман с одним из москвичей, и девица манкировала своими служебными обязанностями. Вернее, она с удовольствием служила переводчицей для своего избранника, а Вована и Степу игнорировала.
Поселили мужиков в небольшой, но очень уютной гостинице, устроили их в ресторане отчего-то за разные столы, но за день до отъезда Степа сел вместе с Вованом.
– Чего тебе не понравилось с французами? – спросил муж Лоры.
Степа смущенно улыбнулся.
– Идиотство вышло.
– Какое?
– Не скажу, смеяться станешь!
Но Вован не отстал, и Степа объяснил, что случилось у него за трапезой. В первый день, когда он спустился к завтраку, один из лягушатников приветливо глянул на милиционера и сказал:
– Бон аппетит.
Прозвучало это у Степы в ушах так: «Бонаппети», и он подумал, что сосед решил представиться.
– Михайловский, – улыбнулся Степа и принялся за булочку с вареньем.
Вечером ситуация повторилась. Француз вновь улыбнулся.
– Бон аппетит.
– Михайловский, – спокойно ответил Степа, полагая, что сотрапезник просто забыл об их знакомстве.
На следующее утро между ними разыгрался тот же диалог, пять дней подряд мужчины говорили друг другу одно и то же. Степа пребывал в легком недоумении, ну неужели у этого парня напрочь отшибло память? Ладно, пусть он не способен выучить сложную славянскую фамилию Степана, но за каким чертом постоянно повторяет свою? Степа и так давно понял, что вертлявого мужичонку зовут Бонаппети. Но тут переводчица вспомнила и про других своих подопечных. Она подошла к столику, услыхала «диалог» и чуть не скончалась от смеха.
После завтрака она, противно хихикая, сказала Степе:
– «Бон аппетит» – это не фамилия, а пожелание приятного аппетита.
Степа понял, какого свалял дурака, и пересел за столик к Вовану.
– Не глупи, – фыркнул приятель, – иди на свое место.
– Он меня, наверное, за кретина держит, – краснел Степа, – правда глупо вышло?
– Не идиотничай, – покачал головой Вован, – пошли, я тебя назад отведу, ступай, еда стынет.
Степа нехотя побрел за Вованом. Тот довел Михайловского до столика. Француз оторвал взгляд от тарелки, улыбнулся парням, и тут Вован решил продемонстрировать, что они тоже не лыком шиты.
– Бон аппетит, – гордо произнес он, глядя в горбоносое лицо французика.
Тот еще раз широко улыбнулся и, смешно произнося звуки, ответил:
– Михайловский!
Вован и Степа зарыдали от смеха. Естественно, они, вернувшись, рассказали эту историю на работе, и теперь их коллеги, заходя в столовую, бодро говорят друг другу:
– Михайловский тебе, смотри не подавись!
Радостно смеясь, Вован выпил три кружки чаю, а потом, глянув в окно, сказал:
– Эх, бедная Лора, несется сейчас по холоду в автобусе…
Я тоже посмотрела в беспросветную тьму за стеклом. Лора мне совершенно не нравится, похоже, она жутко противная особа, которой повезло заполучить абсолютно неконфликтного мужа. Но в одном Вован прав, день-деньской разъезжать по городам и весям в автобусе очень тяжело. Я бы рехнулась на третьи сутки, даже оказавшись в роскошном «Икарусе» нежно-розового цвета с надписью «Лора».
Внезапно по спине пробежала дрожь. Машина с надписью!
– Боже! Ну и дура! – заорала я, вскакивая на ноги. – Кретинка!
– Кто? – подскочил Вован.
– Я!!!
– Что случилось?
– Машина с надписью «Прачечная «Кристалл», она…
В то же мгновение, сообразив, что говорю ненужные вещи, я прикусила язык. Молчи, Вилка, молчи.
– Чего с прачечной? – недоумевал Вован.
Я постаралась мило улыбнуться.
– Ничего.
– А все же? – неожиданно жестко поинтересовался приятель. – Сделай милость, объясни.
– Да вызвала вчера на дом прачечную, – ловко выкрутилась я, – а сама забыла. Небось приезжали, неудобно получается!