Милая маленькая игрушка
Шрифт:
— Замечательно. Я действительно увлеклась растениями теперь, когда у меня есть окна и освещение для них. — Говорит она, указывая на горшки, которыми я любовалась.
— А в кафе?
— Ты будешь гордиться, услышав, что меня наконец повысили до дневного менеджера. — Говорит моя мама с шутливым реверансом. — Так что больше никаких ночных смен. Начиная с прошлой недели мои часы изменились. Я работаю с шести утра до трех дня, пять дней в неделю. — Принося наши кофейные кружки на стол, мама пододвигает ко мне мою, уже со сливками.
— Спасибо, мам. — Я беру дымящийся напиток и поднимаю его в тосте. — Поздравляю с повышением. Ты
— Спасибо, дорогая.
Ее улыбка почти сияет, и я внезапно поражаюсь, какой счастливой и здоровой выглядит моя мама. Ее светлые волосы с проседью блестят и здоровы, ниспадая волнами вокруг ее лица. Мешки под глазами стали гораздо менее заметными, чем я помню раньше, а румянец на щеках яркий и молодой. Она выглядит великолепно. Я открываю рот, чтобы сказать это, но мама слишком торопится.
— Расскажи мне, что с тобой. Сегодня утром по телефону ты казалась обеспокоенной. — Говорит она, ее брови сдвинуты в материнском беспокойстве.
У меня в горле застревает узел, когда ее вопрос снова погружает меня в мои проблемы, и я с трудом сглатываю, борясь с внезапным желанием заплакать. Я не знаю, как рассказать о том, что происходит со мной с мамой. Я никогда не рассказывала ей о своей договоренности с Ильей. Она думает, что я оплачиваю свое обучение и проживание стипендией. Она знает, что я встречаюсь с кем-то, но я даже не осмелилась познакомить ее с Ильей, потому что знаю, что она не одобрит моих отношений с кем-то намного старше. И все же мне нужно поговорить с кем-то, прежде чем внутренний конфликт, нарастающий во мне, взорвет меня.
— Мама, я… — Я смотрю на свою кофейную кружку, медленно вращая ее между ладонями, пытаясь понять, с чего начать. — Ты веришь в любовь? — Спрашиваю я наконец, поднимая глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.
Она дарит мне добрую улыбку.
— Да. А ты?
Я качаю головой, хмурясь, когда снова смотрю на свой кофе.
— Раньше я верила, что то, что было у вас с папой, было любовью. Я имею в виду, ты была от него без ума, и я думала, что он чувствовал то же самое. Но потом он просто ушел. От тебя, от меня. Никаких оглядок или сомнений. — Я замолкаю, обдумывая, о чем я действительно хочу ее спросить. — Когда папа ушел, как ты это пережила? Я имею в виду, я знаю, что мы переехали в Чикаго, чтобы управлять расходами, но как ты продолжала жить? Я просто… я была так ранена, что папа бросил нас, злилась, что он мог так разбить тебе сердце, и я помню, какой ты была тогда грустной…
Я качаю головой, когда давно забытое воспоминание всплывает на поверхность моего сознания, одно из них — моя мать, падающая на пол в прихожей нашего дома в Айове, рыдающая, когда мой отец закрыл входную дверь перед ее лицом. То, как она, казалось, потеряла силы стоять, рухнув, как карточный домик, фундамент которого был вынесен из-под него.
Мой голос надламывается, когда я пытаюсь продолжить.
— Я была так зла… ты просто казалась такой… сломленной.
— О, дорогая. — Моя мама тянется через стол, чтобы взять мою руку и сжать ее. — Я бы солгала, если бы не сказала, что это было тяжело. Я любила твоего отца всем сердцем, и то, что он бросил нас таким образом, ужаснуло меня. Я долго страдала от депрессии из-за этого, и в некоторые дни я не могла вынести мысли о том, чтобы встать с кровати или пойти на работу. Но я бы ни за что не отказалась от этих отношений или от одной секунды боли, которая пришла после них,
И когда я встречаюсь с ее глазами, они наполняются непролитыми слезами. Ком в горле почти душит меня, когда я пытаюсь сохранить контроль, но вид моей матери, которая так близка к тому, чтобы заплакать, заставляет меня потерять контроль.
— Ты заставляешь меня верить в любовь, Уитни. Ты придала мне сил собраться, отряхнуться и попробовать еще раз. И знаешь что? Теперь я счастлива со Стивом. Он хороший человек, добрый человек, который хочет поступить со мной правильно.
Выражение лица моей матери, когда она произносит имя Стива, шокирует меня. Я вижу это по тому, как смягчаются ее глаза и изгибаются уголки ее губ, словно она хранит секрет. Моя мама влюбилась в своего парня. Боже, если он причинит ей боль, я его убью.
Мама шмыгает носом, сдерживая слезы.
— Я на самом деле очень рада, что мы сейчас об этом говорим, потому что помнишь, как я говорила тебе, что Стив и я собираемся вместе поехать на Гавайи на следующих выходных?
— Да? — Осторожно спрашиваю я.
— Ну, я думаю, он может сделать предложение. И это хорошо, дорогая, — уверяет она меня, беря мою щеку и проводя по ней подушечкой большого пальца. — Я очень счастлива с ним, и я не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне.
— Я не… Я просто…
— Я вижу это на твоем лице. — Глаза моей мамы снова становятся грустными, а ее губы сжимаются в обеспокоенную линию. — Мне жаль, что мой развод с твоим отцом сделал тебя такой циничной в отношении любви. Я хочу, чтобы ты нашла того, кто тебе действительно дорог, и я хочу, чтобы ты держалась за это изо всех сил. Потому что жизнь просто не стоит того, чтобы жить, если ты не позволяешь любви быть ее частью.
Меня пронзает рыдание, когда ее слова задевают слишком близко к сердцу. Я пришла сюда в поисках подтверждения того, что я могу преодолеть свои чувства к Илье, что боль уйдет. Но каким-то образом я чувствую себя более потерянной, чем когда-либо, зная, что я сделала с собой именно то, что обещала никогда не делать. Я влюбилась в мужчину, который, возможно, не способен любить меня в ответ.
Поднявшись со стула, мама крепко обнимает меня, прижимает щеку к своему плечу, гладит мои волосы, успокаивает, бормоча нежные слова поддержки. Только после того, как мое дыхание снова начинает успокаиваться, и я могу замедлить слезы, она отпускает меня, чтобы снова встретиться со мной взглядом.
— Я знаю, что ты предпочитаешь держать все близко к сердцу, — ласково говорит мама, — и ты не обязана говорить мне, почему ты плачешь, если не хочешь. Но если бы мне пришлось угадывать, в чем дело, я бы сказала, что ты сейчас переживаешь свое собственное горе.
Я не знаю, что сказать, поэтому просто киваю.
Она сочувственно улыбается мне.
— Я обещаю тебе, что в конце туннеля яркий свет. Ты найдешь нужного человека, даже если это не тот мужчина, который разбил тебе сердце.
Боже, надеюсь, она права. Но даже мысль о том, чтобы найти кого-то другого, кроме Ильи, наполняет меня глубоким чувством потери и грусти.
Я просто не знаю, что я буду делать без него.
32
ИЛЬЯ