Милая маленькая игрушка
Шрифт:
Но с этим новым открытием мне пришлось отложить разговор с Уитни. После разговора с Бьянкой я уверен, что хочу откровенно поговорить с Уитни о возможности превращения нашего контракта в настоящие отношения. Но сначала мне нужно разобраться с этим. Теперь, когда я знаю, что это наши старые враги выходят из леса, мне нужно сосредоточить все свое внимание на их выслеживании и уничтожении. И хорошая новость в том, что с этой последней атакой у меня действительно может быть зацепка.
Потому что катализатором, который они использовали, чтобы поджечь мой склад, было бункерное топливо — густое черное масло, часто используемое на грузовых судах. Я уверен в этом по текстуре остатков, разбрызганных вместе с серным запахом тухлых яиц, который витает в воздухе моего здания.
Я достаточно уверен в своей теории, что не только расставляю нескольких своих людей по периметру портового района, но и присоединяюсь к ним. Прямо со склада я оцениваю ситуацию и составляю график для членов Братвы, которые должны нести круглосуточное дежурство. Я хочу видеть, кто приходит и уходит с судоходной станции и окружающих доков в любое время.
Затем мы ждем.
Часы, проведенные на холоде, за наблюдением за тем, что, как мне кажется, является ежедневными приходами и уходами докеров, медленно подрывают мою уверенность в моей первоначальной гипотезе. И в довершение всего, я не могу перестать думать об Уитни и о том, чем она могла бы заниматься. Как она, вероятно, заполняет свои свободные часы, которые она проводит со своим партнером по танцам. Воспоминание о том, как она скользила по полу университетской студии, ее движения почти неземные в своей красоте, снова и снова проигрывается в моей голове. Я не могу перестать думать о том, как ее тело парило в воздухе с каждым прыжком, каждое ошеломляющее движение заставляет меня думать, что она может бросить вызов гравитации и начать летать, как крошечная пикси, вытатуированная на скрытом месте внутри ее бедренной кости. Это оставляет меня нетерпеливым, моя грудь ноет от желания быть с ней, а не стоять на страже этой все более бесплодной миссии.
Но мне нужно что-то сделать. Я не могу больше оставлять это моим людям. Я потерял достаточно их между рейдом на поставку, в котором был убит Артем, и пожаром на складе, который повлек за собой заточение еще одного контингента Шулайи внутри, прежде чем поджечь его. Я не могу выделить больше.
Мы проводим дни на морозе, сидя в снежной буре, которая так мирно падает, что я мог бы назвать ее почти прекрасной, если бы она не приносила с собой пронизывающий холод на закате. А затем, когда часы приближаются к полуночи и четверговая ночь становится пятничным утром, я получаю еще один звонок, вырывающий меня из моего короткого окна сна.
— Мы нашли их, — бормочет Влад по-русски через линию. — Один из докеров ведет себя подозрительно сегодня днем, зайдя в здание на окраине судоремонтного завода, где он обычно не работает. А теперь к докам только что подъехала яхта. Похоже, в грузовом здании, за которым мы следили весь день, собирается еще больше людей.
— Сколько? — Рычу я, вылезая из кровати и натягивая первую попавшуюся пару штанов.
— Смогли насчитать пятнадцать.
— Дерьмо. Позвони другим капитанам. Мне нужно, чтобы все запасное оружие было на месте и было готово к тому времени, как я приеду. Я буду через, минут двадцать. Не двигайтесь, пока я не скажу. — Повесив трубку, я включаюсь в действие, засовывая «Токарев» за пояс джинсов, прежде чем натянуть несколько слоев теплой одежды.
У меня мало времени, чтобы обдумать план действий. Нам придется прорваться на склад — нелегкая задача, но члены Темкинской братвы справились с ней, так что я уверен, что мы тоже сможем. Возможно, они даже облегчили нам задачу, уничтожив все камеры видеонаблюдения и датчики движения для их поздней встречи.
Дорога почти пустынна по пути туда, все хорошие, порядочные граждане Чикаго либо играют в развлекательных районах в центре города, либо сидят дома в своих постелях. Я подъезжаю
С помощью всего нескольких слов, которые он может произнести на невнятном русском, Влад сообщает нам, с какой стороны приближаются подлые крысы. Их уже двадцать пять, значительное число, которое заставляет меня быть уверенным, что на сегодня они запланировали еще одну атаку или, по крайней мере, масштабную операцию. Наше спасение в том, что никто не проявил беспокойства по поводу поднятия тревоги, так что мы, скорее всего, сможем застать их врасплох.
— Нас меньше, — заявляю я, когда Влад заканчивает свой инструктаж. — Это значит, что мы не можем медлить. Окружите их тихо, и когда я подам сигнал, вы уберете как можно больше ублюдков. Как только мы их сократим, мы изменим стратегию, чтобы захватить и допросить. Я хочу знать, насколько они выросли, кто главный, где они прячутся, но не ценой потери большего количества людей. Понятно?
По группе проносится коллективный кивок, и я даю знак Федору возглавить проникновение. Кусачки щелкают по сетчатому забору, открывая отверстие размером с человека. Затем, один за другим, мы проскальзываем на территорию и молча направляемся к огромному складскому сараю. Я благодарен, что снега, выпавшего в начале недели, было мало, так как теперь замерзшая земля не издает ни звука и не хрустит под ногами, как это мог бы сделать свежий снегопад. Чем меньше следов нашего присутствия мы оставим, тем больше вероятность, что мы уйдем без последствий.
Через несколько минут мы окружаем сарай, и я рад обнаружить, что конструкция довольно оптимальна для нашей атаки. Несмотря на то, что он покрыт листовым металлом, несколько участков вокруг ограждения проржавели, оставив дыры, по которым мои люди могут целиться, не выходя полностью из укрытия.
Подавая своим людям молчаливый сигнал, чтобы они держались, я прижимаюсь спиной к стене прямо за дверью сарая, пытаясь прислушаться к тому, что они говорят. Но шарканье сапог и приглушенные хрюканья заглушают тихие голоса. Они что-то несут — изрядное количество чего-то. Я осмеливаюсь заглянуть за угол и замечаю, как по полу тащат несколько больших ящиков. Один человек стоит спиной ко мне, наблюдая за транспортом, широко расставив ноги и уперев руки в бедра, словно какой-то гребаный надсмотрщик. Я уже ненавижу этого парня.
Кусочек сомнения заставляет меня остановиться, поскольку большинство из них больше похожи на транспортную бригаду, чем на настоящих членов, но этикетки на ящиках четко обозначают их груз как оружие. Это незаконно, но разве это Темкинские?
Сомнения рассеиваются, когда надзиратель слегка поворачивает голову, словно уловив звук слева, и я замечаю его профиль. Дмитрий Петров, младший брат бывшего пахана Темкинских. Он должен был погибнуть от автомобильной бомбы в самом начале нашей изначальной войны почти пять лет назад. По шрамам на его лице и шее я бы сказал, что он был недалеко от смерти. Он, конечно, не избежал взрыва, но каким-то образом выжил и оставался скрытым все это время.
Получив это подтверждение, я не колеблясь даю сигнал. Экипаж транспорта или нет, я планирую уничтожить всех до единого членов клана Темкина сегодня вечером. Подняв руку и сжав ее в кулак, я отдаю безмолвную команду, и через несколько мгновений ночь озаряется, как фейерверк — очень громкое, смертоносное зрелище. Я пользуюсь возможностью, чтобы зайти за угол и выбить одно из колен Дмитрия, повалив его на землю в надежде, что он переживет первый залп, чтобы я мог допросить его.
Затем я принимаюсь за работу, меняя цель с одной цели на другую, проделывая дыры в своих противниках — выстрелы в голову, выстрелы в живот, пули в сердце. Я неразборчив, когда снимаю людей, которые лезут в укрытие, некоторые вытаскивают оружие, только чтобы понять, что у них нет известного врага, в которого можно стрелять. Крики агонии эхом разносятся по полуразрушенному зданию, а затем они медленно затихают.