Милая маленькая игрушка
Шрифт:
Мое сердце колотится и останавливается в груди, когда я осознаю всю серьезность ситуации. Я сейчас умру. В этом я уверен. И, что удивительно, эта мысль не пугает меня, даже своей внезапностью. На мгновение она наполняет меня глубокой печалью, когда я понимаю, что моя жизнь с Уитни подойдет к концу, так и не начавшись по-настоящему.
А затем, словно грузовой поезд, меня пронзает чистый ужас, когда мой разум наполняется мыслями об Уитни. Она стоит прямо рядом со мной. Она попадет на линию огня с дождем пуль, который обязательно пронзит меня. Я не могу позволить ей умереть. У меня есть только мгновение,
Ее глаза встречаются с моими, ее выражение лица полно широко раскрытых глаз, за которыми следует ужасный страх. Моя последняя мысль: «С тобой все будет в порядке любимая». Я хочу, чтобы эта мысль была правдой.
И тут раскаленная добела боль пронзает мою спину, ослепляя меня от мира. Кажется, я слышу крик Уитни, когда мои конечности становятся невыносимо тяжелыми. А потом ничего.
37
УИТНИ
В одно мгновение мой мир рушится, взрываясь на миллион осколков рваных краев и острых концов. Ледяной страх пронзает меня, когда быстрые выстрелы из нескольких автоматических винтовок наполняют воздух, а затем большое мускулистое тело Ильи, изогнутое вокруг моего, чтобы защитить меня, внезапно обмякает. Я неконтролируемо кричу, когда понимаю, что он сделал. Мои руки обхватывают его талию в бесплодной попытке поймать его мертвый вес, но усилие заставляет меня упасть на землю вместе с ним.
— Илья! — Кричу я, отчаянно пытаясь позвать его обратно, но я уверена, что он, должно быть, мертв, учитывая, сколько пуль он получил, пытаясь защитить меня. Он безжизненно падает на тротуар, его лицо смертельно бледно, голова откинута назад.
Я слышу визг шин, когда ответственные за это монстры исчезают за углом в своем ничем не примечательном черном внедорожнике. Они не стали задерживаться, чтобы проверить, удалось ли им убить его. С тем количеством пуль, которыми они его изрешетили, им бы этого не пришлось делать. Глубокая, всепоглощающая ненависть наполняет меня, когда я думаю об этих людях и о том, что они отняли у меня. Но сейчас у меня нет времени думать об этом. Даже когда я цепляюсь за своего храброго, упрямого русского, я боюсь, что уже потеряла его.
— Помогите! — Воплю я, прижимая безвольное тело Ильи к своей груди. Его большие, мускулистые руки бесполезно висят по бокам. — Помогите нам! — Снова кричу я, хотя не знаю, что кто-то сможет сделать.
В одно мгновение меня окружает лужа его крови, которая льется из бесчисленных ран. Мои руки скользкие от нее, но мне все равно. Я прижимаю ладони к сочащимся пулевым отверстиям, усеивающим его спину, мои пальцы широко расставлены в детской попытке не дать ему ускользнуть. Смутно, на заднем плане, я думаю, что слышу, как кто-то вызывает скорую помощь.
— Пожалуйста, не покидай меня, Илья. Пожалуйста, пожалуйста, Боже, не покидай меня! — Умоляю я, отчаянно обнимая его, прижав ухо к его крепкой груди. Но я ничего не слышу из-за рева собственного пульса. Мое сердце разрывается, когда я понимаю, что мы наконец нашли друг друга, только для того, чтобы Илья оставил
Глубокие мучительные рыдания сотрясают мое тело, и я сильнее прижимаюсь к нему, не желая отпускать.
— Пожалуйста, Илья. Я люблю тебя. Пожалуйста, не уходи. — Я прижимаюсь лбом к его лбу и закрываю глаза, мои руки ищут самое сильное кровотечение, пытаясь остановить кровь, льющуюся из его ран. Но я просто не знаю, какие из них прикрыть. Их слишком много на его широкой спине. Я чувствую, как его жизнь ускользает из моих пальцев, поскольку я боюсь, что моей жалкой попытки помочь ему недостаточно. Он уходит от меня.
Я не знаю, как долго я так остаюсь, цепляясь за Илью так сильно, как только могу, закрыв глаза и умоляя его остаться со мной. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем сквозь мои веки пронзительно… тихо текут слезы по моему лицу, и мне требуется вся моя сила, чтобы отпустить моего любимого русского защитника.
Скорая помощь немедленно приступает к работе, поднимая его на каталку, пока один из них одновременно проверяет жизненные показатели. Я наблюдаю, как женщина хмурится в глубокой сосредоточенности. Ее пальцы перемещаются от его запястья к горлу, поскольку она не может нащупать пульс. Ее хмурое лицо становится еще серьезнее, и меня охватывает ужас, когда я готовлюсь к подтверждению того, что он уже умер.
— У меня есть пульс! — Внезапно кричит она, возвращая мое сердце к жизни. — Давайте его в больницу. Сейчас же!
Я поднимаюсь вместе с ними, пока врачи скорой помощи мчатся к машине скорой помощи. Один из них направляется к водительской двери, когда первый врач скорой помощи и женщина-врач кладут Илью в багажник. Я забираюсь вместе с ним, и ни один из фельдшеров не возражает, когда они захлопывают за нами дверь.
— Что случилось? — Спрашивает женщина-фельдшер, умело разрезая сшитый на заказ костюм и рубашку Ильи.
Белая ткань больше похожа на винно-красную, она так пропитана кровью, что мне приходится оторвать от нее взгляд, чтобы ответить ей.
— Они просто приехали из ниоткуда, и он повернулся, чтобы защитить меня. Я не знаю, сколько раз в него стреляли…
— Помоги мне перевернуть его, — командует женщина своему партнеру, и они вместе перекатывают его, укладывая крупное тело Ильи ему на грудь и впервые обнажая степень его ран.
Я закрываю рот, когда внутри меня нарастает ужас. Восемь пулевых ранений пронзают его крепкую спину, и ни одна из пуль не вышла за пределы его тела, насколько я могла видеть. Женщина немедленно принимается за работу, затыкая раны, чтобы замедлить кровотечение, пока мужчина устанавливает капельницу и ЭКГ.
Первые звуки, которые говорят мне, что Илья жив, наполняют меня головокружительным чувством облегчения, и я покачиваюсь на сиденье.
— Ого, — говорит мужчина-фельдшер, заметив мое покачивание. Его внимание переключается на меня, и он переходит на мою сторону машины, пока его напарница продолжает работать с Ильей. — С тобой все в порядке? Ты выглядишь очень бледной. Тебя ударили?
— Нет, я в порядке. Помогите Илье, — настаиваю я, пытаясь перенаправить его.
— Мэм, он в надежных руках. И я уверен, что он не хотел бы, чтобы я пренебрегал вами, когда Энни прикрывает его, пока мы не доберемся до больницы. Давайте осмотрим вас.