Милая неженка
Шрифт:
– Все правильно. Только ты не учитываешь одного момента. Стоило мне все разузнать и запротоколировать, как в жизни твоей подруги начали случаться всякие неожиданности. Сначала она спелась с твоим коллегой брутальной наружности, потом ее начал охмурять состоятельный дедок. Я, естественно, донес эту информацию до сведения клиента, и тот приказал продолжать наблюдение.
– Понятненько… Мне вот только интересно, как далеко ты собирался зайти в своем стремлении добросовестно выполнить задание? Ты хоть понимаешь, что вел себя непорядочно?
– Почему это? – обиделся Кораблев. – С самого начала намерения у меня были самые честные. Ника мне понравилась, и я решил,
– Ну и как, совместил? – криво улыбаясь, поинтересовалась Женька.
– Нет, не получилось, – негромко ответил Юрий и посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд был таким пронзительным, что Евгению немедленно бросило в жар. Сердце ее забилось чаще, и в голове зашумело, как будто она только что залпом выпила полстакана водки.
– Почему не получилось? – тоже совсем тихо спросила она.
– Из-за тебя, – выпалил Юрий, не отрывая глаз от ее лица. – Жень, я давно хотел сказать… Я как тебя в первый раз увидел, то сразу понял, что никто другой мне не нужен. Вот только ты, и больше никто. А ты сразу стала меня шугать, и я расстроился, конечно. Но продолжал надеяться, что, может быть, позже все изменится. Ну, когда ты узнаешь меня получше.
– А сам тем временем продолжал обхаживать Нику, – снова повысила голос Женька, хотя в глазах у нее уже горели взволнованные огоньки – признание Юрия, естественно, не прошло мимо ее сознания.
– Враки! – подпрыгнул на своем стуле Кораблев. – В наших отношениях не было ничего такого… интимного. Она отличная девчонка, с ней интересно, весело, но она была исключительно другом.
– И еще объектом твоей работы, – ехидно добавила Евгения.
– Если честно, то я бы уже давно мог закруглить свое расследование, несмотря даже на Ивана и Оскара.
– Чего ж не закруглил?
– Из-за тебя. Боялся, что как только все откроется, ты и вовсе пошлешь меня подальше.
– А теперь что же? Больше не боишься?
– Да куда ж мне деваться? Там разъяренные бабы и вооруженный охранник, а здесь – ты. Приходится из двух зол выбирать меньшее.
– Ах, так? – взвилась Евгения. – Оказывается, я есть зло? А я-то думала, что ты в меня влюбился.
– Я и влюбился, – просто сказал Юрий и осторожно накрыл ее руку своей огромной ладонью.
Когда, вернувшись с познавательной экскурсии на соседский сеновал, Ника появилась на пороге своей комнаты, то сквозь стеклянную дверь веранды сразу же увидела Евгению, самозабвенно целующуюся с широкоплечим, коротко стриженым мужчиной. В следующую секунду она узнала в мужчине Юрия и оторопела.
«Ни фига себе! – растерянно подумала Ника. – Это же вроде бы мой поклонник. Или уже нет? – Она на мгновение прислушалась к своим ощущениям, но ни ревности, ни обиды не почувствовала, только легкое раздражение. Однако раздражение тоже быстро испарилось, уступив место удивлению. – Как это они спелись, хотелось бы мне узнать? То без конца цапались, а теперь нате вам – целуются! Вот уж поистине, от любви до ненависти один шаг. То есть тут, конечно, все наоборот – от ненависти до любви».
То, что два заклятых врага не просто примирились, но, похоже, испытывают друг к другу нежные чувства, поразило ее настолько, что она даже не задумалась, каким образом Кораблев попал на дачу Бакланова, и не вспомнила о том, что со вчерашнего дня подозревает его во всех смертных грехах. Сейчас ее занимало только одно: что толкнуло этих двоих в объятия друг друга? Не в силах больше сдерживать любопытство, Ника пересекла комнату и высунула голову на веранду.
– Здрасьте! –
Новоявленные влюбленные одновременно вздрогнули. Юрий тут же отпустил Евгению, и они быстро повернулись к Нике. Оба пребывали в страшном смущении и переминались с ноги на ногу, не зная, что сказать.
– Привет, – первым пришел в себя Кораблев. – Мы тут это… тебя ждем. Вон, стол уже накрыли.
– Какие молодцы! – усмехнулась Ника. – Тогда давайте, кормите меня, а то я, признаться, с ног валюсь.
Женька мгновенно вышла из ступора и засуетилась. Ловко собрав со стола пустые тарелки и чашки, она поспешно отбыла на кухню за добавкой, радуясь возможности хоть на время избежать неприятных объяснений с подругой. В глубине души она надеялась, что за время ее отсутствия Ника успеет выпустить пар, после чего разговаривать с ней будет уже не так страшно. Она не слишком переживала, что все шишки достанутся Кораблеву – в конце концов, он эту кашу заварил, вот пусть теперь и расхлебывает. Однако если буря и случилась, то промчалась она очень быстро, потому что, когда Евгения снова вышла на веранду с подносом в руках, Юрий и Ника сидели друг против друга в плетеных креслах и вели вполне цивилизованную беседу. Ника казалась немного взволнованной, но ни возмущения, ни злости в ее глазах заметно не было. Завидев подругу, она прервала себя на полуслове и взглянула на нее чуть насмешливо.
– Этот тайный эротоман все мне рассказал, – качнула она головой в сторону Кораблева. – И про «служебный роман» со мной, и про вашу с ним взаимную симпатию. Но позже я, конечно, хотела бы выслушать и твою версию случившегося тоже.
Евгения поспешно кивнула, подсела к столу и сразу же вытянула из пачки сигарету. Хотя она уже поняла, что Ника настроена миролюбиво, но все еще мучилась угрызениями совести, и пальцы ее слегка подрагивали от волнения.
– Я сейчас как раз пытаюсь объяснить Нике, с какой целью вчера заявился в ресторан, – бодро вступил в разговор Юрий, который, в отличие от Женьки, совершенно очевидно не испытывал ни вины, ни раскаяния. – Глупо, конечно, вышло с этой визиткой, но кто же мог подумать, что вы такие впечатлительные барышни? И, главное, смылись так ловко – еле-еле вас нашел.
– Так зачем ты нас все же искал? – прервала его Ника, которой уже не терпелось выяснить все до конца.
– Чтобы доложить, что рижские родственники жаждут с тобой познакомиться, а твой дядюшка намерен в самое ближайшее время приехать в Москву и официально пригласить тебя на семейное торжество. Ну, что ты на это скажешь?
– Мне надо подумать, – ответила Ника, взяла со стола стакан с соком, но пить не стала, а принялась крутить его в руках.
Ей и впрямь требовалось время, чтобы сосредоточиться и как следует все обдумать. События последних дней развивались слишком стремительно и принесли с собой столько потрясений, что Ника не могла вот так, с ходу, разобраться в калейдоскопе своих ощущений.
Когда Юрий сообщил, что латышская бабушка изъявила желание пригласить ее на свой юбилей, Ника ужасно разволновалась. Она всегда знала, что в Риге у нее имеются многочисленные родственники – Вероника Александровна не раз поминала их недобрым словом, когда рассказывала о несчастной судьбе своего единственного сына. То негодование, с которым она отзывалась о родных ее матери, всякий раз удерживало Нику от более подробных расспросов, хотя ей ужасно хотелось знать, что же представляют собой эти люди. Люди, которые однажды вычеркнули ее из своей жизни, как будто она была им совсем, совсем чужая.