Милая Роуз Голд
Шрифт:
Я всегда надеялась, что слишком строга к себе. Не могут же все остальные считать меня такой уродиной, какой вижу себя я. Какой меня увидел Брендон. Моя тощая фигура больше подошла бы шестилетнему мальчишке, чем взрослой женщине. Грудь не выросла. Зубы были гнилые и неровные. Даже набрав вес, я все еще оставалась слишком худой. Сиденье в автобусе было для меня слишком большим. Никто не считал меня красивой, даже мама, которая часто называла меня прекрасным человеком, но вот красивой девушкой – никогда. В этом вопросе она почему-то предпочитала быть честной.
Фил: Вот скотина.
Фил: А у меня сегодня снежно.
Пару лет назад Фил переехал в Колорадо, чтобы чаще кататься на сноуборде. Он уговорил родителей отпустить его жить к тете с дядей, у которых был домик в предгорьях Передового хребта, в семидесяти километрах от Денвера. Именно эти бунтарские черты в сочетании с романтическим интересом ко мне и привлекли меня. А еще Фил помог мне понять, что делала со мной мать, чем, по сути, спас мне жизнь. Я нашла его в чате для знакомств, когда мне было шестнадцать, вскоре после того, как я убедила маму подключить нам интернет, чтобы мне было проще учиться. Она разрешала мне заходить в сеть всего на сорок пять минут в день, но, когда она засыпала, я снова включала компьютер, чтобы поболтать с Филом. Теперь, два с половиной года спустя, мы переписывались каждый день. Правда, никаких звонков и видео. Спонтанная речь давалась мне не очень хорошо. Во время переписки у меня хотя бы было время обдумать ответ. Я боялась рисковать, потому что не хотела потерять Фила.
Выбросив пустой контейнер из-под макарон, я взяла с собой коробку с перекусом и пошла в комнату. Там я уселась в кресло, купленное на гаражной распродаже, и выдвинула встроенную подставку для ног. Я положила кусочек чеддера и ломтик индейки на крекер, но потом замерла. Мне кажется или у меня в желудке какое-то странное чувство?
Вслух я сказала:
– Все в порядке, мне не вредно есть макароны.
Я взяла с журнального столика диски: «Алиса в Стране чудес» и «Пиноккио». В детстве мне разрешали смотреть только три мультика: «Спящую красавицу», «Золушку» и «Красавицу и Чудовище», – так что теперь я наверстывала упущенное. Пока что я успела ознакомиться примерно с половиной диснеевских мультфильмов, которые были в наличии в местном видеопрокате. И ни один из них не смог превзойти «Русалочку». Я пересматривала ее уже тридцать раз и хотела довести это число до тридцати трех – на удачу.
Но сейчас мне не хотелось ничего смотреть. Я уставилась на свои брюки цвета хаки и синюю форменную рубашку. Завтра я надену все то же самое, буду поправлять все те же журналы на полке и сидеть за той же кассой в ожидании очередного мудака, который придет в «Мир гаджетов», чтобы сказать мне, какая я уродина.
Что, если Брендон снова придет? Что, если я столкнусь с ним на заправке или в супермаркете? Пожалуй, я слишком драматизирую. У меня есть парень, полноценная работа, я сама снимаю квартиру. Я ходила к стоматологу, который сказал, что, если вырвать часть зубов и установить мост на имплантах, у меня будет чудесная белоснежная улыбка. С тех пор я начала откладывать по пятьдесят долларов с каждой зарплаты на новые зубы. Я двигаюсь к цели. Какая разница, что там думает какой-то красавчик? Брендон мне никто.
– Вовсе ты не уродина, – сказала я вслух. У меня на душе было скверно, беспокойно. Я сама себе не верила.
Я не готова была переехать в другой город. Почти всю свою жизнь я прожила в одном доме, выходя из него только на прием к врачу, в гости к соседям и в школу, пока мама не перевела меня на домашнее обучение. И хотя большинство жителей Дэдвика меня раздражало, вокруг были знакомые лица. Хоть что-то. Я смогу и дальше держаться, лишь бы у меня были старые добрые коричневые диваны, продуктовый магазин на углу и миссис Стоун, известная своим фирменным овсяным печеньем и неиссякаемым оптимизмом, в пяти минутах езды на машине. Переезжать мне пока рано. Но ненадолго сменить обстановку не помешает.
«Составь список», – шепнул мне мамин голос. И я мысленно перечислила всех своих знакомых, которые сейчас жили не в Дэдвике: мама, Алекс, которая жила в Чикаго, и Фил в далеком Колорадо. Мы с Филом никогда не обсуждали возможность увидеться. Встреча лицом к лицу разрушила бы все фантазии. Увидев меня, Фил, возможно, тоже решил бы, что я уродина. Может, он даже бросил бы меня. Но что-то все же не давало мне успокоиться.
Следующие сорок пять минут я провела, обдумывая текст сообщения, а потом наконец решилась спросить напрямую.
Я: А что, если я приеду к тебе в гости?
Я: Мне нужно куда-нибудь выбраться ненадолго.
Три точки повисли на моем экране. Он все печатал, печатал, печатал. Я принялась обрывать заусенцы. Не строй воздушных замков.
Фил: Сейчас неподходящее время. Прости, милая.
Фил: Может, через пару месяцев?
Я наконец выдохнула. Мне не хватило смелости спросить, почему именно сейчас неподходящее время. Вместо этого я составила новый список под названием «Почему мой парень не хочет со мной встретиться: возможные причины». Может, у него есть другая девушка. Может, отношения со мной для него интрижка на стороне. Может, ему не разрешают ни с кем встречаться. Может, он не умеет кататься на сноуборде. Может, на самом деле он выглядит хуже, чем на фото. Может, он догадывается, что я совсем не та милашка, которую он рассчитывает увидеть. Хотя я специально назвалась ненастоящим именем, чтобы меня невозможно было найти.
До выходки Брендона у меня ни разу не было даже намека на первый поцелуй. Восемнадцать – это и так уже слишком поздно. Это я вычитала в журнале «Севентин». Я решила, что нужно еще поработать над отношениями с Филом. Он мой единственный шанс. К тому же, если нам суждено быть вместе, когда-нибудь мы все-таки встретимся?
Я постучала пальцами по подлокотнику кресла, пытаясь придумать что-нибудь еще. Можно съездить в Чикаго. Алекс, моя лучшая подруга (и дочь миссис Стоун), уже несколько месяцев предлагала мне приехать посмотреть город. Ехать туда три часа на машине, бензин обойдется не так уж дорого.
Я открыла переписку с Алекс в телефоне. «Думаю, я смогу приехать в гости!» – набрала я, после чего нажала на голубую стрелочку и закусила губу. Потом я немного полистала наш диалог. Алекс не ответила на последние три сообщения, что я ей отправила. Я бы начала волноваться, если бы она не публиковала посты в соцсетях буквально каждый день, в деталях расписывая, как прекрасно она проводит время со своими городскими друзьями. В последние несколько месяцев я взялась за изучение этих сайтов, чтобы разобраться, как там все устроено. Я даже набралась смелости и создала аккаунт на одном из них, но до сих пор ничего не выложила. Я не могла решить, что поставить на аватарку.
Я снова посмотрела на диски из видеопроката, но в итоге вставила в проигрыватель «Русалочку» – единственный диск, который я купила.
Прошло тридцать минут, но Алекс не отвечала. На этот раз даже Скаттл и Себастьян не могли меня отвлечь. Мне казалось, что над моей головой плавает неоновая вывеска с надписью «УРОДИНА», а две мигающие стрелочки указывают прямо на меня. Это слово было выбито у меня лбу, на щеках, на языке. Я закуталась в полосатый, как зебра, флисовый плед – его сделала для меня мама – и натянула его до самого подбородка. Но и под пледом гадкое слово не оставило меня, оно стало стучать в ушах. Я представила, как оно бежит по венам вместе с кровью. Пришлось потрясти головой, чтобы прогнать эти мысли. Надо было просто не обращать внимания на эту сволочь или дальше листать журнал.