Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)
Шрифт:
Сложив палатку, мы перетащили всё в тёмный бокс, который должен был послужить нам убежищем от дождя, шума и огней проходящего транспорта. Затем мы, подхватив плитку, утварь, рис и овощи, зашагали в чайную, где можно было приготовить и поглотить ужин при свете керосиновых ламп.
К нашему столику подсели двое молодых людей, которые свободно говорили по-французски и немного читали по-английски. Я извлекла журнал «Тайм», который купила в Сеуте, и протянула его юношам. Открыв журнал, они тыкали пальцами в фотографии Картера, Садата и Бегина и улыбались.
— Джимми Картер,— кивнул один из них.— Хорошо. Мир.
Его приятель указал на фото «атомного гриба», а затем, хмурясь, пожал плечами, желая показать, что не понимает. Взглянув на фото, его друг проронил: «Хиросима», тогда другой закивал, что понял.
Внимательно изучая журнал, они оба покуривали гашиш и тискали друг другу ручки. В исламском Марокко сельские юноши до женитьбы не имеют сексуальных контактов с женщинами, и наши «голубки», подобно многим другим юным мусульманам, с которыми нам довелось познакомиться, разделяли сексуальные желания с другими мужчинами, потому что женщины были для них табу или они просто отдавали предпочтение партнёрам-мужчинам.
Пока мы трапезничали, в чайную заглянул водитель грузовика, привлечённый вечерним шашлыком с чаем. Мы немного поговорили с ним на испанском, и он, прежде чем покинуть заведение, поведал всем присутствующим о наших страданиях без карты. Это сообщение побудило всех завсегдатаев заведения собраться в кружок, голова к голове, и нарисовать для нас план местности, детально изобразив на нём дорогу в Фес. В довершение работы какой-то умник снабдил план подписями на французском. В целом рукотворный набросок получился весьма приблизительным, однако из него легко можно было понять, что дорога имела лишь две развилки: повороты на Шешуан и Мекнес.
Покончив с ужином, мы поблагодарили всех за «карту» и, оставив журнал нашим новым друзьям, направились обратно в бетонный «склеп». Хозяин чайной переживал, как бы мы не замёрзли, но мы уверили его в том, что наше ложе будет достаточно тёплым.
Посёлок погрузился в тишину. Такие современные и обычные для любого захудалого городишка звуки телевизоров, радио и автомобилей, шумы водопровода и водопадов спускаемой в уборных воды здесь отсутствовали начисто. Дети, все как один, мирно посапывали в постелях, лишь редкие «окапюшоненные» долговязые фигуры маячили в темноте возле уснувших домов. «Капюшоны» приветливо кивали нам, казалось, в воздухе разлилось чувство всеобщего умиротворения. Мы же с Ларри, «пометив территорию» на самом краю селения, нырнули в кромешную тьму нашего бокса и задвинули за собой тяжёлую дверь.
Пока я ощупью отыскивала свой спальник, мне вдруг вспомнились наставления одной немки, с которой я познакомилась ещё в Испании.
«Если вы всё-таки вознамерились посмотреть Марокко,— убеждала она,— то непременно заранее забронируйте себе места в приличном отеле. Требуйте себе номер с надёжным дверным замком. Не будет лишним, зная этих непредсказуемых марокканцев. Очень опасный народ, все без исключения. Не только ограбят, но ещё и горло перережут. Они тащат всё, что плохо лежит».
Улыбнувшись своим мыслям, я скользнула в спальник и погрузилась в сон, преисполненная благодарности к «непредсказуемым и опасным» марокканцам.
Наутро, позавтракав в «пенале» и победив рифлёную дверь, мы зашагали к общинному источнику. Мужчины и дети уже спешили в горы к своим стадам и посевам, но, завидев нас у источника, они сворачивали с курса поглазеть, как мы моем посуду. Двое мужчин упорно допытывались у нас о чём-то, но мы, увы, не понимали вопроса. Наконец один из них сгорбился и, скрестив руки на груди и стиснув пальцами плечи, показательно задрожал, а потом мотнул головой в сторону нашего бетонного убежища.
— Интересуются, не продрогли ли мы ночью,— заключил Ларри.
Мы дружно помотали головами, и все рассмеялись. Прежде чем двинуться дальше на юг, мы заглянули в чайную и поблагодарили хозяина за гостеприимство. С южной оконечности плато, где дорога спускалась вниз с перевала, открывался вид на вершины высоких гор, протянувшихся на востоке. Воздух был всё ещё влажен и прохладен, и мне впору было влезть в спортивные брюки и свитер, пришедшиеся как нельзя кстати, так как мне уже и самой захотелось прикрыть ноги и руки в знак уважения исламской традиции.
— Оп-па, похоже, впереди затор,— сообщила я Ларри, пока мы, не работая педалями, по инерции катились под уклон к подножию горы.
Впереди, перекрыв дорогу, стояли двое с мотоциклами. Ещё издали было видно, что мотоциклисты вооружены. Как и большинство марокканцев, эти двое были немногим смуглее испанских южан. Оба рослые, крепкого телосложения, черноволосые, с густыми усами. Выражение глаз самое что ни на есть свирепое. Мы с Ларри продолжали катить до полной остановки. На дороге, кроме нас,— ни души.
— Паспорт,— потребовал тот, что пониже.
Это были полисмены. Выудив паспорта из притороченной к рулю багажной сумки, мы протянули их патрульным. Полицейские с любопытством разглядывали наши велосипеды, затем паспорта, в недоумении вперились в корочки.
— Ю-най-тед стейтс оф А-ме-ри-ка? — громко вслух прочёл один из них.
— American? — недоверчиво спросил долговязый.
— Точно,— подтвердил Ларри.
— Но как твоя сюда попал с велосипед? — В отличие от своего франкоговорящего напарника, тот, что пониже, худо-бедно изъяснялся по-английски.
— Мы прилетели из Америки в Испанию вместе с велосипедами. А сюда добрались из Барселоны.
— Далеко-далеко. Куда едешь Марокко?
— Фес.
— American? — переспросил длинный.
Он всё ещё не верил ни глазам, ни ушам, недоумевая, как это американцев занесло в Марокко, да ещё на велосипедах. Спасибо, напарник объяснил.
— Американцы путешествовать только туравтобус! — сказал он.— Вы — нет. Вы ехать велосипед. Это хорошо. Давайте мы поможем.
Сопроводив нас в придорожную чайную, они велели её хозяину принести нам еды. Тот протянул нам карликовую булочку и пригоршню плавленых сырков в фольге. Полисмен немного поторговался.