Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)
Шрифт:
После того как мы занесли свой груз в комнату, Мама Панди предложила приготовить обед и нам. Но я хорошо усвоила урок непальской готовки, преподанный мне двумя ночами ранее, когда мы оказались на индийско-непальской границе после пробега на север от Горакхпура. Я тогда пренебрегла советом, который давал нам почти каждый из американцев, путешествовавших по Непалу: «Готовьте сами: непальцы незнакомы с гигиеной».
От Горакхпура до границы мы двигались почти целый день, и к тому времени, когда завершились иммиграционные и таможенные формальности, слишком стемнело, чтобы проехать ещё семнадцать миль до Батвала, первого непальского города. Мы остановились в гостинице, находившейся с непальской стороны. Место было убогое, но выбора не было. За двадцать одну рупию мы попали в закопчённую комнату, где не было ничего, кроме трёх деревянных кроватей, затянутых рваной москитной сеткой. Есть нам было нечего, так как мы рассчитывали добраться до Батвала и купить еду для обеда там. Поблизости не было никаких лавок с продуктами.
— Мне нужно съесть хоть что-нибудь,— пожаловался Ларри, едва мы устроились.— Я поговорил с одним англичанином, который останавливался здесь. Он уезжал утренним автобусом в Индию. Во всяком случае, он сказал, что съел здесь ленч, и, похоже, с едой всё в порядке.
Желудок у меня был слегка расстроен — возможно, от кубиков льда, «принятых» в Горакхпуре,— но я слишком проголодалась, чтобы отказаться от еды, которую нам предложил приготовить молодой служащий гостиницы. Спустя час он появился с тарелками, наполненными горячей пищей. Яичные булочки толщиной в два дюйма были чудесны, а у лапши и овощей был необычный вкус, тибетский хлеб напоминал куски пережаренного теста. Только у Ларри хватило ума отказаться от хлеба.
В полночь меня уже тошнило и начался понос. Остаток ночи каждые полчаса я ковыляла наружу в сортир (который не был проточным, так как вода не текла, если вырубали электричество). Поспать не пришлось. И не только из-за тошноты, но и из-за мышей: они всё время забирались на москитную сетку и падали через дыры прямо на лицо, и мне приходилось вытряхивать их на пол.
К утру мне стало хуже. Пока Ларри и Джефф собирались, я каждые пятнадцать минут посещала туалет. Семья, содержавшая отель, во время моего поспешного паломничества в сортир каждый раз бросала на меня тревожные взгляды. Между визитами я в изнеможении валилась на койку, ослабев от приступов рвоты. Она не прекращалась с того момента, как появилась. И пришлось извести остатки лекарства против диареи, купленного ещё в Америке. Прошло полчаса, но никакого улучшения не произошло.
Когда же я решила, что не сяду сегодня на велосипед, Ларри и Джефф огласили свой вердикт.
— Нам нужно выбираться отсюда, Барб,— сказал Ларри.— Это клоака. Джефф спросил, есть ли у них питьевая вода, и одна из женщин показала на бадью с водой, где было полно больших червей. И она использовала эту воду для мытья посуды!
— Трудно поверить,— перебил его Джефф.— Но мы стояли там и всё видели, так что факты налицо. Мы наблюдали, как семья готовит завтрак для гостей, и знаешь, как они это делают? Тесто для хлеба и овощи хранятся за ступеньками переднего крыльца, на ступеньки выбрасывается всё что попало, о них соскребают грязь и навоз. И прямо там среди отбросов они раскатывают тесто и режут овощи! А пока они этим занимаются, всё это чёртово время там резвятся мыши!
— Слушай, Барб,— продолжал Ларри.— Мы должны ехать в Батвал. Там мы сможем купить продуктов, которые приготовим сами. И найдём такое место, где мыши не будут скакать по тебе всю ночь и ты сможешь поспать. Мы найдём чудесное, чистое и спокойное место, где ты сможешь отдохнуть, а мы — накормить тебя здоровой пищей. Ну как? Сможешь проделать семнадцать миль? Нам потребуется не больше часа, чтобы добраться туда. Говорят, на протяжении всего пути местность ровная.
Я знала, что Ларри прав: нужно уезжать. Они с Джеффом уже прикрепили мои мат и спальник к велосипеду, и всё, что оставалось, так это влезть на него и преодолеть расстояние в семнадцать миль. В моём распоряжении целый день, так что выглядело это довольно просто.
Я осуществила последнюю прогулку до туалета, потом подняла свой велосипед и стала спускаться вниз по четырём ступенькам крыльца. Тогда-то и обнаружилось, как сильно я ослабла. Спина под тяжестью велосипеда согнулась, ноги тоже, а руки стали опускаться. Грохнувшись на землю, я почувствовала, как зубья цепной передачи вонзились сзади в мою правую ногу.
Ларри стащил с меня велосипед, и все, включая непальское семейство и несколько человек гостей, уставились на мою ногу. Из четырёх глубоких ран, забитых чёрной, вязкой цепной смазкой, струилась кровь. Ларри обхватил меня за талию и внёс обратно в нашу комнату.
— Здесь нечем вымыть твою ногу,— сказал он.— У нас нет кипячёной воды.
— Тогда придётся воспользоваться слюной,— заключила я.
Мы поплевали и стали оттирать. Но без мыла и горячей воды смазка не поддавалась. Я заложила в раны несколько мазков антибактериальной мази; кровь продолжала сочиться.
Ларри перенёс мой велосипед на дорогу, я взобралась на него и, виляя из стороны в сторону, поехала вниз по улице. Казалось, велосипед весит две сотни фунтов, а я слишком ослабла, чтобы объезжать выбоины и камни на дороге.
Не отъехав и полумили от гостиницы, я наткнулась на камень, и передняя шина спустилась. К несчастью, это произошло прямо напротив местной начальной школы, и через несколько секунд около семидесяти чад вместе с кучей учителей высыпали из здания. Они сгрудились около наших велосипедов, пытаясь растащить наши пакеты и пожитки. Я села прямо в грязь, мои мучения удвоились, я отчаянно пыталась сохранить контроль над своими кишками, пока Ларри занимался шиной, а Джефф отгонял детей. Чтобы не чинить пробитую камеру, Ларри установил новую переднюю шину. Резина на старой сносилась, а корд истёрся. Это было четвёртое переднее колесо, которое я меняла с начала нашего путешествия; задних колёс сносилось уже семь.
— Джефф, тебе лучше двигаться дальше,— прокричал Ларри сквозь визг школьников.— Барбара слишком больна и слаба. Неизвестно, сколько времени мы пробудем в Батвале, прежде чем она достаточно окрепнет, чтобы штурмовать горы. Тебе нет смысла терять время, дожидаясь нас. Двигай вперёд. Возможно, после всего мы снова встретимся где-нибудь в Покхаре или Катманду.
— И не подумаю, дружище! — проорал в ответ Джефф.— Я друзей не бросаю. После всего, что мы прошли вместе. Вы оба за мной ухаживали, пока я болел,— покупали всякое такое, поили чаем. Нет, сэр, мы теперь приятели на всю жизнь и связаны друг с другом. Я вас не оставлю. Да и не чувствую себя достаточно приспособленным. И вполне могу отдохнуть в Батвале. К тому же мне надо поработать над своим дневником.
Батвал, как и все остальные города Непала, которые нам предстояло проехать, был значительно беднее и грязнее индийских городов. На его выщербленных улицах лежали гниющие пищевые отбросы, навоз, человеческие фекалии и дохлые мыши. Ларьки с едой выглядели тёмными и грязными, посуду там отчищали землёй и ополаскивали в отвратительно вонявшей воде. Сидя у дверей, женщины и дети занимались поисками вшей в головах друг у друга.
Мы нашли в Батвале небольшой отель с тихими комнатами и общей спальней. Принятые пилюли наконец-то начали действовать, днём я дремала, ела фрукты и крекеры. Утром слабость ещё сохранялась, но спазмы и диарея утихли, и я была готова заняться Гималаями.