Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)
Шрифт:
Теперь уже и пакистанцы, слонявшиеся неподалёку на тротуарах, потянулись через дорогу, поглазеть на гравий и посмеяться. Думаю, они-то знали, как этот малый дурачит иностранцев. Ну а парень, прежде чем закончить с клиенткой, вытащил у неё где-то по восемь-девять камней из каждого уха.
Ну-ка, скажите, мыслимо ли поверить, будто ты таскал в ушах столько гравия, и он тебя при этом ничуть не беспокоил? Так вот эта леди поверила. Она поверила и раскошелилась почти на двадцать долларов. Двадцать долларов! Да это больше, чем получает за месяц большинство пакистанцев, даже на хорошей работе! Вы уже поняли, что мошенник припрятал на себе весь запас гравия, а затем прикинулся, будто извлекает его из дамских ушек. Любой бы его раскусил. Но только не эти двое. Я глазам своим не поверил, когда и другая пожелала, чтобы ей тоже прочистили уши! И, как вы уже догадались, он и из её ушей вычерпал кучу гравия. А я-то думал, только нашего брата «киви» — «кто под нами вверх ногами» — всюду держат за наивных простачков!
Байки Джеффа заполняли весь день, пока мы проталкивались вперёд по жаре и в пыли, лавируя среди пешеходов, велосипедов, грузовиков, буйволов, коров, верблюдов и слонов. До захода солнца нам оставалось проехать миль шесть, и мы работали педалями так быстро, как будто надеялись «победить» темноту. Дорога была наводнена велосипедистами, возвращавшимися домой в Канпур с отдалённых фабрик, но они расступались, пропуская нас вперёд.
В тот самый момент, когда казалось, нам удастся добраться до Канпура до темноты, один из велосипедистов протаранил Ларри сбоку. До сих пор ни один индиец никогда не проявил по отношению к нам агрессивности, и Ларри был совершенно огорошен этим внезапным нападением. Казалось, велосипедист материализовался из ниоткуда. Он ехал почти наравне с Ларри, затем нацелил велосипед на его задние вьючники и атаковал. Когда Ларри выбросил в сторону правую руку, пытаясь на неё опереться, ему от удара при падении выбило запястье. Затем сверху ему на грудь обрушился велосипед и сломал несколько рёбер.
Прежде чем успела осесть пыль, Ларри вышел из себя: вскочив на ноги, он бросился вдогонку за нападавшим. Он сгрёб обидчика, лихорадочно пытавшегося освободиться, за ворот белой хлопчатобумажной туники и рывком стянул его с велосипеда. Парень рухнул на асфальт и кубарем покатился к бровке дороги. Затем Ларри схватил его гигантский одно-скоростник и швырнул его в кювет. Пока Ларри расправлялся с велосипедом, парень быстро схватил подвернувшийся под руку кирпич и уже занёс руку, намереваясь разнести Ларри затылок. Но прежде чем ему бы это удалось, на него надвинулся Джефф. Лишь взглянув на шестифутовую фигуру Джеффа, низкорослый тщедушный индиец выронил кирпич.
К тому времени, состязаясь друг с другом в скорости, к нам уже устремились человек пятьдесят рабочих с ближайшей фабрики. Я окликнула Ларри и Джеффа, и они ринулись к своим велосипедам. Мы понятия не имели, чью сторону примет толпа, поэтому, не дожидаясь продолжения, вскочили на велосипеды и во весь опор понеслись в Канпур.
Только в полумиле от злополучного места Ларри впервые почувствовал боль в запястье и рёбрах. При падении правый рычаг тормоза обломился и теперь свободно болтался на руле. К счастью, пострадало именно правое запястье, а не левое, которое как раз очень пригодилось Ларри, чтобы пользоваться оставшимся тормозом.
— Правой больно рулить и переключать скорости, но я справлюсь,— заметил он, когда мы «отмолотили» последние две мили до Канпура.— Надо всё-таки попытаться как-то починить рычаг ещё до Непала. Не поеду через Гималаи с одним-единственным исправным тормозом, это уж точно.
— Как твои рёбра? — спросил Джефф.
— Думаю, поболят несколько недель, а то и месяц. Тут уж ничего не поделаешь. Пусть себе болят, перетерпим. Да, ребята, до гор я ещё восстановлю отличную спортивную форму.
Канпур оказался большим городом, и нескончаемые городские улицы, кишащие пешеходами, велосипедистами и животными, только вытягивали из нас последние силы. «Отскакав» свыше ста двадцати миль по ухабистым дорогам, хотелось в изнеможении забиться в какое-нибудь тихое и спокойное убежище, но нам предстоял ещё не один час работы. Нужно было найти отель или пансион, раздобыть продуктов, «провернуть» готовку и провести последний час бодрствования за кипячением воды. Индийцы так и не поняли, для чего мы тратим столько времени на кипячение воды, если никогда не завариваем чай. Они в полном недоумении наблюдали за тем, как мы кипятим сырую воду, котелок за котелком, лишь затем, чтобы потом залить её в пластиковую флягу и оставить остывать снова. Пока мы стояли на окраине Канпура, отдыхая и собирая последние крохи энергии, которой должно было хватить нам на вечер, возле нас остановился студент колледжа на мотороллере и предложил свою помощь.
— Меня зовут Прадип,— улыбнулся он.— Провожу вас в пансион. Всего в километре отсюда.
Пансион представлял собой трёхэтажный квадрат с цементным внутренним двориком в центре, куда выходили окна всех номеров. Он походил на тюрьму — тёмный и грязный, со снующими по полу крысами. Об электричестве можно было только мечтать. Из-за удушающей жары двери в номерах держали нараспашку. При нашем появлении обитатели верхних этажей свесились через балконные перила поглазеть на нас. Жители нижнего этажа заняли наблюдательные посты в дверных проёмах. Все они были грязные и оборванные, и ни один не улыбался. Хозяин заведения объяснил Прадипу, что все комнаты заняты и нам бы лучше поехать в отель на другом конце города.
— Далеко ли отсюда? — поинтересовался Ларри.
— Восемь километров,— ответил Прадип.
Пять миль. Мы поёжились. В этот момент такое казалось просто невыполнимым. Мы были слишком разбиты, чтобы проделать ещё пять миль, особенно по городским улицам.
— А нет ли чего-нибудь поближе? Мы изрядно устали,— простонал Джефф.
— Нет. Ничего, разве что только дороже. Немного передохните, и поедем дальше.
Прадип переговорил с владельцем, который окликнул стоявшего неподалёку мальчишку. Мальчишка сбегал за ведром и поднёс его нам. В ведре плавал ковшик, и он жестами предложил нам умыть лицо и руки. После двух дней езды без умывания наша кожа задубела от грязи. Пока мы приводили себя в порядок, хозяин притащил для нас три лёгкие деревянные кровати с верёвочной сеткой и водрузил их в центре дворика.
Пока мы восстанавливали силы, Прадип стерёг велосипеды, болтая с хозяином. Кругом галдели игравшие во дворе дети. В воздухе висел приторный запах сандалового фимиама. Пока я отлёживалась, мышцы ещё больше «стянуло», когда же я вскарабкалась на велосипед, они тяжко запротестовали. Ларри, должно быть, переживал агонию, но он ни разу не пожаловался, так же как и Джефф, который изо всех сил крепился, пытаясь совладать с желудком.
Все пять миль мы чудом умудрялись не упустить из виду Прадипа и не потерять друг друга, что можно считать проявлением большой сноровки, учитывая, насколько были переполнены дымные, тускло освещённые улицы. Отель, куда нас привёл Прадип, порадовал большими чистыми номерами с вентиляторами под потолком. После того как мы завели велосипеды в комнату, Прадип повёл Джеффа и Ларри на расположенную вблизи отеля рыночную площадь за продуктами к обеду и запасом продовольствия на завтра.
— А вы подождите здесь,— сказал мне Прадип.— В этой части города женщине не следует выходить по ночам на улицу. Останьтесь и не забывайте запирать двери.
После того как они ушли, воспользовавшись краном в уборной, я соскребла с себя грязь и постирала шаровары и футболку. Пока я плескалась, управляющий гостиницы с помощником барабанили в дверь уборной, трясли её, пытаясь распахнуть; я была рада, что Прадип предупредил меня о необходимости всегда и всюду запираться. Я крикнула им, чтобы убирались, в конце концов они так и сделали. Когда через час Ларри и Джефф вернулись с покупками, Прадипа с ними уже не было.
— С рынка он поехал домой. Мы поблагодарили его за помощь, и он обещал заглянуть к нам утром, до отъезда. Какая удача, что он остановился нам помочь,— сказал Ларри.
Джефф кивнул и растянулся на кровати.
— Господи, до чего же здорово выбраться из этих толп,— вздохнул он.— Люди, люди, люди... Вот и всё, что ты здесь видишь. В этой стране к концу дня действительно устаёшь от людей и мечтаешь забиться в какой-нибудь тихий и укромный уголок, подальше от этих физиономий. Туда, где на тебя никто не глазеет и где не слышно велосипедных звонков. Боже мой, как надоели эти звонки! Понимаю, они нас так приветствуют, но зачем же продолжать трезвонить всю дорогу? По утрам я добренький — выспался, съел прекрасный завтрак и вроде всё нипочём; но ближе к ночи я усталый, голодный и раздражительный, и мне правда нужно спрятаться. Глядите.— Джефф широким жестом обвёл комнату.— Вот что мне нужно. Ничего, кроме четырёх голых стен. Ни рож, ни глаз, ни блестящих белых зубов.