Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)
Шрифт:
Мы почти не переговаривались друг с другом, старательно вбирая и пытаясь «переварить» всё, что замечал глаз. Мы внимательно разглядывали домики в крохотных деревушках — глинобитные строеньица с дочиста выметенными земляными полами. По сравнению с Египтом и сельские дома, и дорожки, ведущие к ним, были чисты и опрятны. Женщины очищали хайвэй, поля и деревушки от вечных навозных куч, которые после «запекания» на солнце сжигались как топливо. Даже в самых убогих деревушках женщины и девушки носили яркие сари и золотые и серебряные украшения. Они торопливо шагали по пыльным улицам с начищенными до блеска медными кувшинами, поразительным образом сохранявшими равновесие на их покрытых покрывалами головах. Мужчины и мальчишки были одеты в широкие хлопчатобумажные штаны и туники или в рубашки и брюки западного образца. Мне странно было видеть, что часто именно мужчины обстирывали всю семью.
Всякий раз, когда мы останавливались передохнуть, починить спустившую шину, перекусить бананами и мандаринами или облегчиться, будь то близ дороги, деревни или поля, люди всегда останавливались или прекращали работу, чтобы поглазеть на нас. Как выяснится в последующие дни — главной особенностью нашего путешествия по Индии станет то, что мы неизменно, везде будем находиться под прицелом чьих-нибудь любопытных глаз. В Индии нам не видать уединения.
Изо дня в день, куда ни глянь, всюду — люди, пристально следящие за нами и внимательно изучающие каждое наше движение. В Египте хотя бы в промежутках между деревнями попадались безлюдные участки пути. В Индии такого не было.
Если мы останавливались на пустой дороге, то непременно невесть откуда вокруг нас собиралась компания от двух до десяти человек. Если же люди копошились в полях, брели по обочине или проезжали мимо на велосипеде, то, заметив нас, они тотчас же бросали свои дела и со всех ног устремлялись к нам. Затем они подступали к нам вплотную и с любопытством, а зачастую с недоверием, таращились на наши велосипеды и походное снаряжение. Когда же мы останавливались в городках, чтобы купить еды, весть о нашем прибытии распространялась в мгновение ока, и в считанные секунды нас окружали сотни смуглых лиц, мучимых любопытством и глядящих на нас во все глаза. Эти лица принадлежали мужчинам, мальчишкам и девчонкам; в городских толпах никогда не было женщин.
В Индии из-за постоянного присутствия людей в течение дня я почти не имела возможности облегчиться без постороннего глаза. У Ларри и Джеффа с этим не было проблем. В Индии «в обычае» справлять большую и малую нужду у дороги — у мужчин, но не у женщин. К несчастью, местность от Нью-Дели до непальской границы оказалась большей частью ровной, занятой под сельскохозяйственные угодья, с редкими деревьями или кустарниками, за которыми можно было бы укрыться — но и возле них непременно торчал индиец, а то и два. Я выбирала пятачок, как можно более удалённый от шоссе и от людей, затем я обматывала вокруг талии полотенце и усаживалась на корточки. Случалось, местные всё-таки подглядывали за мной, но я научилась их игнорировать.
Индийцы сильно отличались от обитателей Верхнего Египта, причём в лучшую сторону, что, принимая во внимание их многочисленность, стало для нас истинным облегчением. Путешествие по стране, «напичканной» людской массой, само по себе изнурительно, однако, будь тысячи индийцев, с которыми нам приходилось сталкиваться, враждебно настроены по отношению к нам, то нам бы просто не поздоровилось. В целом это были добрые, вежливые люди. За редким исключением, никто никогда не орал на нас, не толкался, криком не выпрашивал бакшиш, не делал мне недвусмысленных предложений и не швырял в нас камнями и палками. Если мы устраивали привал на ленч где-нибудь на краю поля, крестьяне усаживались с нами, улыбались и предлагали воду. В городах в большинстве случаев, когда люди, тесня друг дружку, в толпе пробивались к нам как можно ближе, они из всех сил старались не задеть нас.
В Матхуре, родине бога Кришны, где-то в восьмидесяти милях южнее Нью-Дели, мы свернули с главной магистрали на второстепенную дорогу, ведущую в заповедник птиц Бхаратпур, что неподалёку от Агры. У Джеффа не было палатки, поэтому мы провели первую ночь нашего совместного путешествия в Бхаратпуре в государственном туристическом лагере — в «спартанской» гостинице, принимавшей как иностранцев, так и своих, приехавших посетить заповедник. За десять рупий Джеффу предоставили койку в общей спальне, нам же с Ларри за пять рупий было разрешено разбить палатку на лужайке.
Молодой лагерный администратор, Ракеш, лично проследил за тем, чтобы о нас позаботились. Когда же мы в темноте отправились за покупками к фруктовым ларькам, расположенным в миле от лагеря, он выделил нам в провожатые своего помощника на велосипеде, который должен был держать фонарь, освещая нам дорогу. Помощник не только всю дорогу развлекал нас песнями, но и, мастерски поторговавшись, помог нам дёшево купить фрукты. Утром перед нашим отъездом в Агру, где находится знаменитый Тадж-Махал, он приготовил нам на завтрак омлет, чапати и горячий чай.
Мы приехали в Агру сразу после полудня. Городские узкие улицы были настолько забиты пешеходами, велосипедистами, рикшами, коровами, воловьими упряжками, лавочками, где продавались овощи, фрукты, благовония и специи, мангалами, покрытыми сажей, велосипедными мастерскими, мужчинами и мальчишками, испражнявшимися в сточные канавы, что мы едва не теряли друг друга из виду. В знойном пыльном воздухе смешались запахи цветов, экскрементов, благовоний, кэрри, животного и человеческого пота, обжигая нам ноздри. А над треньканьем велосипедных звонков, гомоном людских голосов и скрипом несмазанных колёс рикш плыли мелодии ситар и флейт.
На высокой кирпичной стене я заметила вывеску: «Кемпинг». Обогнув стену, мы очутились у ворот кемпинга и воззрились внутрь, на роскошный отель со стоящим при входе фасонистым швейцаром в униформе. Отель с бассейном и баней был окружён ухоженными лужайками и цветниками.
— Какой там кемпинг! — заметила я.— Слишком шикарное место.
— Уф, какого чёрта. Давайте-ка пройдём,— буркнул Джефф. Джефф решительно повёл велосипед к вестибюлю, но мы с Ларри колебались. Джефф был весь в грязи и жутко «благоухал», и мы понимали, что сами не лучше. Утром побрызгивал дождь, и запылённое тело Джеффа приобрело характерную грязевую пятнистость. Его голени и руки были вымазаны цепной смазкой, волосы сбились от пота и пыли. Велосипед и вьючники — в грязи, от колёс разило приставшим навозом. Сегодня, как и всегда, на Джеффе были залоснившиеся синие шорты и побуревшие от смазки и грязи некогда белые кеды — и ничего более. На Ларри — «парадно-полевые» шорты цвета хаки, я же надела спортивную майку, изрешечённую дырами, и свои египетские «велошаровары». Среднему представителю Запада общий видок нашей троицы должен был внушать глубочайшее отвращение.
Первым — Джефф, следом — Ларри, а затем и я тихо просочились в отель «Лори» и робко оглядывали вестибюль, утопавший в старинном убранстве и персидских коврах. На одной из стен висели в рамках фотографии королевы Елизаветы и президента Эйзенхауэра, почётных гостей отеля.
При нашем появлении в холле все разговоры разом смолкли. Хорошо одетые американские и европейские туристы средних лет подозрительно уставились на нас. Затаив дыхание, я ждала, что нас вот-вот вышвырнут вон; швейцар уже помчался звать кого-то. Спустя несколько долгих, мучительных минут холодного молчания в холл влетел администратор.