Миллион лун
Шрифт:
— Нашелся спаситель человечества! — огрызнулся Степа, — а я не задумывался и не хочу. Меня устраивает моя жизнь и моя работа. Я не для того работаю в гостинице, чтобы защищать чью-то честь. Это в любовных романах защищают, или в биатлоне. А у меня работа, понял, да?
— Ладно, я в номер пойду, — сказал я, махнув рукой, — не забивай голову, просто я устал сильно, не спал несколько дней нормально.
— Ты до вечера выспись, — посоветовал Степа, — а то ночью мы тебя все равно разбудим.
Я кивнул и пошел по коридору в свой номер. Подойдя к дверям, я обернулся, но
Даже если ты играешь в крестики-нолики, всегда следи за соперником.
Ведь он считает себя намного хитрее, да.
Степа. Из напутственного разговора
Я проснулся оттого, что кто-то тихо, но навязчиво стучал в дверь.
За окном уже стемнело, причем темнота была странная — ни огней фонарей, ни банального света луны, словно окна с другой стороны заколотили наглухо деревянными досками. Я откинул занавеску, но ничего не увидел. Одно слово — тьма.
В дверь стучали.
— Иди, иду, — пробормотал я себе под нос, долго шарил в темноте в поисках выключателя, и, наконец, включил настольную лампу.
В голове вдруг всплыл разговор с Ритой Львовной о приведениях. Интересно, призраки умеют стучаться в дверь? Или они эти, как их, бесплотные?.. А, может, тут еще и домовые водятся? Или гремлины! Я бы не удивился. После того, что успел узнать и увидеть вчера — не удивился бы точно.
Как есть, в трусах и тапочках на босую ногу, я приоткрыл дверь.
На пороге стоял не призрак и уж точно не домовой, а вполне себе материальная Юлик в розовом халатике и с аккуратно зачесанными назад волосами. За ее спиной нервно пританцовывал какой-то тип в белой майке и с черной многодневной щетиной.
— Тебя предупреждали? — спросила Юлик, быстрым взглядом оценив мою волосатую грудь и цвет трусов.
— О чем?
— О том, что ночью тебя разбудят, — ответила Юлик таинственным полушепотом, — так вот, доброй ночи, стажер! Одевайся, и пойдем.
Я машинально поправил лямку трусов:
— Куда?
— На обряд! — Юлик тряхнула косой золотистых волос, — обожаю это дело! Будем посвящать тебя в работники нашей гостиницы.
— Торжественно посвящать, — добавил тип в майке, — с пивом.
Голос у него оказался подстать внешности — басовитый и с хрипотцой.
— А сколько времени? — спросил я.
— Неважно, — отмахнулась Юлик, — дуй, одевайся.
Обращалась она со мной, как с пятнадцатилетний подростком. Но самое интересное, что я не возражал. Прикрыв дверь, я вернулся в комнату и быстро накинул одежду. На причесывание и умывание времени тратить не стал. Хотя, вру, закинул в рот жевательную пластинку, которую нашел в заднем кармане джинсов. Пластинка, судя по виду, пролежала там не один день.
Как только я вышел, тип в майке протянул мне широкую ладонь и шепотом представился:
— Константин, — потом добавил, еще тише, — пиво пьешь?
— Пью, — сказал я.
— А дешевое?
— Смотря насколько дешевое.
Константин ухмыльнулся:
— Наш тип! — сказал он, — я тоже дешевое не пью. От него голова болит.
— Мальчики, пойдемте, —
По случаю глубокой ночи, половина ламп не горела, а вторая половина была слегка притушена, создавая в коридоре мягкий изумрудный полумрак. Наши тени плелись по линолеуму, едва отставая.
К моему удивлению, коридор оказался несколько длиннее, чем показалось еще днем. И он был совсем не прямым: несколько раз мы поворачивали, несколько раз коридор плавно уходил в сторону, скрывая то, что находилось за нашими спинами и открывая все новые и новые двери. А обнаружилось их намного больше, чем я предполагал. Все это напоминало регистратуру с ее таинственными коридорами, но, оборачиваясь, я видел двери, стены и светильники. Значит, мы все-таки куда-то продвигались…
Наконец, передо мной выросла большая дверь, которой, собственно, коридор и заканчивался. Я сказал слово «большая», но это не совсем верное определение. Дверь оказалась огромной. Шириной во весь коридор, упиралась в потолок; деревянная, оббитая по краям железными пластинками, с большой резной ручкой и круглой замочной скважиной. Чуть выше моей головы наблюдался дверной глазок. Фактически, это был тупик.
К слову сказать, несмотря на внушительные размеры, звукоизоляция была ни к черту. Из-за двери отчетливо доносились чьи-то голоса, что-то шумело, клацало и дзинькало.
Юлик постучала — три коротких удара, пауза, потом еще три коротких. Шум за дверью на мгновение прервался. Я услышал чей-то встревоженный шепот:
— Кто-то пришел…
Потом прямо из-за двери спросили:
— Кто там?
— Свои, — шепнула Юлик.
— Пароль?
— Щербатая луна!
Дверь отворилась, но совсем ненамного, образовывая узкую щель, в которую пробивался яркий белый свет. В щели образовалась курчавая женская голова:
— Юлик, ты что ли?
— Не ждали? — буркнула Юлик, — открывай.
Женская голова исчезла, дверь бесшумно распахнулась, давая возможность пройти.
Юлик зашла первой, я следом, а за нами Константин. У двери стояла молоденькая симпатичная девушка с золотыми курчавыми локонами, наполовину закрывающими лицо.
— Новенький! — ахнула она, — а Степка говорил, что ты старый и беззубый!
— Я просто хорошо сохранился, — ответил я и огляделся.
Похоже, это было что-то вроде актового зала. По крайней мере, помещение было под стать двери — огромное. Впереди располагалось несколько рядов кресел, за ними — большая деревянная сцена. Вокруг узкие проходы.
Сцена была ярко освещена, но сейчас на ней никто не выступал, а стояло несколько столов и стульев. На столах выстроились в ряд несколько компьютеров. Два молодых человека ходили между компьютерами со шнурами, о чем-то неслышно переговаривались и время от времени закрепляли шнуры в системные блоки. Происходящее на сцене напомнило мне студенческий кабинет информатики, в котором мы устраивали состязания по виртуальным видам спорта, соединяя шесть компьютеров в сеть. Я обычно выигрывал в футбол и входил в тройку лучших по «Контр-Страйку», есть такая популярная стрелялка.