Миллионщик
Шрифт:
— Но ведь вы — русский! Почему вы не хотите создать эту компанию в России?
— Да потому, уважаемый господин Шегрен..
— Карл, просто Карл!
— Тогда и я просто Александр, так вот, Карл, я являюсь автором нескольких изобретений, запатентованных в России и крупных европейских странах, Швеции среди них нет. Все что касалось оружия, встречало такой отпор со стороны генералов, что все мои изобретения были отклонены военным ведомством, пришлось патентовать их гражданское применение. Кроме того, ну даже если я запатентую охотничье ружье, в России нет хорошей оружейной стали, нет прецизионных станков и нет квалифицированного персонала, способного массово выпускать оружие. Наше русское оружие славится надежностью, то, что его можно выкупать
Карл стал что-то рисовать на моем эскизе, потом я достал ему новый лист, он что-то начертил, но я не увидел принципиальной разницы, зато подбросил ему идею от ижевцев о внешней массивной части и внешней пружине. Инженер сразу ухватился за это решение и начертил приличный эскиз. Я спросил, могу ли рекомендовать его как начальника рабочей группы по автоматическому оружию. И, если Норденфельт откажет, согласен ли он переехать, скажем, в Швейцарию и работать дальше над своей автоматикой? Я пояснил, что это будет мой завод или завод где я буду «заказывать музыку». Жалованье будет зависеть от результата работ, но даже стартовое будет в полтора раза больше, чем здесь. Карл согласился с обоими вариантами.
Посещение завода Норденфельта оставило двоякое впечатление. Да еще сохранялась культура производства, рабочие и инженеры свое дело знали. Но, на всем была печать какого-то упадка, отсутствия свежей идеи. Спросил Торстена по поводу качественной стали, особенно для стволов, — вопросов нет. Дальше перешел к автоматическому оружию, вроде крупнокалиберного пулемета, ведь если суд будет проигран (в чем сам Норденфельт высказал почти что уверенность), надо чем-то занимать производство, десятки и даже сотни охотничьих ружей в месяц не спасут завод.
Торстен согласился и тут я ему подкинул идею с рабочей группой по автоматике, возглавляемой Карлом Шегреном. Рассказал, что мы успели обсудить некоторые идеи и я тоже внес свою лепту, поэтому уже можно патентовать. Второе направление — если у шведов и норвежцев есть интерес к ручным бомбам — то можно наладить поставку и сборку на месте, естественно, после получения патента в Швеции. Я со дня на день ждал известий от Агеева, получилось ли сделать запал типа Панпушко, но усовершенствовав его скобой-предохранителем, как было в мое время. Тогда можно было бы выпускать с запалом Агеева и еще кого-то там на оружейном заводе в Берне только запалы, ТНТ поставлять из России, а корпуса лить на месте из самого завалящего и дешевого чугуна, лишь бы без трещин. Сборка тоже на месте, чем завод Норденфельта не подходит? Я выигрываю больше всех — основная часть себестоимости и, соответственно, отпускной цены формируется из стоимости ТНТ, Агеев тоже внакладе не останется, Норденфельт загрузит мощности и избежит окончательного банкротства. Ну не хотят русские генералы «карманной артиллерии» — пусть царь-батюшка закупает гранаты в Швеции, а после того как их начнут покупать другие страны, тут-то толстобрюхие генералы и зашевелятся…
10 сентября 1892 г. Петербург, Зимний дворец, кабинет Императора Александра III.
Навытяжку перед императором стоит Министр иностранных дел Гирс, в дальнем углу в кресле то ли спит, то ли слушает, делая вид, что дремлет, генерал Черевин.
— Как это понять, господин Министр, — раскрывая газету, Император и читает: «На премьере оперы «Валькирия» присутствовал король Оскар и Великий князь Александр с супругой Великой княгиней Марией Стефани-Абиссинской». — Что за Мария Стефани, откуда взялась эта авантюристка, я уже устал разбирать эти морганатические браки своих родственников. Сорву погоны и в отставку без воспомоществования, пусть хоть в опере поют, голубки!
— Ваше величество, — глядя на фотографию
— Да, помню, Ольга мне что-то писала про это, девица эта — абиссинская Великая княжна, дочь предыдущего императора Эфиопии, не то третья, не то четвертая в очереди[11] на престол. Она писала о ее необыкновенной красоте и хорошем европейском воспитании, свободном английском и французском языках. Хорошо, идите, и разберитесь все же с Сандро, что это он так на нее смотрит, влюбился что ли. Купец-то Степанов сам не только владетельный князь, но и генерал-полковник, помню, как газеты писали о том, что он лихо заставил итальянцев подписать невыгодный им мир. А воспользовались плодами этого мира не мы, а немцы — у них теперь в Эфиопии военно-морская база, а вы на Певческом все еще Полномочного посла ищите. Срочно послать дельного человека, а то сами поедите!
Гирс, кланяясь, уходит. Черевин открыл глаза, он притворялся, что спит.
— Ну-ка дай газетки-то посмотреть! Ай, хороша княжна, не скажешь, что эфиопская…
— Да не эфиопы они черные, это династия от сына царя Соломона идет, хотя, может, все врут! Но девица хороша, это ты, Петя, прав, у тебя по этой части глаз наметан, как же! Все же, может быть и правда, от царицы Савской красота, она же окрутила царя Соломона и непраздной к себе в Эфиопию вернулась, и вот от плода чрева ее и идут негусы эфиопские.
— Да, твое величество, купец-то наш каков, сам за заслуги владетельным князем стал, генерал полковником, да еще царевну в жены получил, а полцарства впридачу?
— С полцарством там, Петя, заминка какая-то получилась, Негус не хотел вроде эту Марию за купца отдавать, хоть и генерала статского русской службы, так купец от всего отказался, не надо, говорит мне ничего, только девицу отдайте, любим, говорит, мы друг друга и шварк эфиопу все ордена и бриллианты на стол. А тот и говорит, что ладно, земли верни, а титул тебе и ей и ордена дарую, с тем он и уехал, взяв по существу, бесприданницу, в чем была. Ольга мне писала, что ей все, вплоть до чулок, пришлось покупать.
— Вот ведь, эфиоп жадный, мать его, ну да наш миллионщик ее приоденет.
— Кто его знает, он ведь на экспедицию потратился, сам все покупал, вот корреспондент тут писал, Павлов, который в «Неделе» фотографии публиковал, что поил и кормил и казаков и артиллеристов за свой счет, еще и пленным итальянцам с голоду умереть не давал, а населению их деньги из итальянского банка раздал. Вот ему на прощание на свадьбу и передали дорогой подарок — собрали в его провинциях от народа деньги на бриллиантовые украшения, чтобы Великой княгине не стыдно было на чужбине без них. Говорят, бриллианты и рубины красоты неописуемой, откуда-то издалека привезти, там где совсем дикари-людоеды живут и еврей — ювелир все красиво сделал.
— Откуда же там еврей, в Эфиопии-то.
— Как откуда, эфиопы, абиссинцы эти — они библейский народ, а кто царь Соломон был, неужто малоросс какой, ты Петя хоть гимназический курс помнишь?
— Нет, государь, не помню, давно это было, забыл уже. Но хоть и забыл, а как ты думаешь обойтись с этими молодоженами, неужто как Агасферу. Вечному жиду, им странствовать?
— Что же придется им титулы подтвердить, Вон купец Демидов прикупил себе в Италии княжеский титул несуществующего уже княжества Сан-Донато и всю жизнь именовался князем Сан-Донато, да и потомки его тоже. Так что думаю сделать, как в русском паспорте у этой Марии записано: Великая княгиня Мария Иоанновна Степанова-Абиссинская, паспорт-то ей русский Посол выдал, права такие у него есть. А Иоанном предыдущего Негуса звали, отца ее.