Миллстоун и старые тайны новых территорий
Шрифт:
Страх. Джон распознал его с радостью для себя. Даже не пришлось прибегать к хитрости. Всё же, простой рабочий был по-настоящему простым. Жаль, ввязался в грязь, а ведь так и мог бы мастерить дальше свои изобретения. Глядишь, кому-нибудь бы пригодилось.
– Стойте, - сказал он, когда Джон для убедительности потянулся расстегнуть его наручники.
– Что такое?
Он снова замялся, как будто не зная, с чего начать.
– А если я всё скажу, вы поможете мне?
– Вот те раз, - усмехнулся Пинч, - что всё ты расскажешь?
– Да много чего, - вступил в разговор Фелмор, - интересный у вас подозреваемый, очень интересный.
До этого гость из Бонека держался позади, и юноша не обратил на него внимания, да и, наверное, не запомнил, а теперь, когда Фелмор вышел вперёд, и их глаза встретились, они узнали друг друга.
НЕРОДНЫЕ БРАТЬЯ
Чем больше Джон слушал Лапана, тем больше убеждался, что он и его сообщники не имеют никакого отношения ни к братству огня, ни даже к гахнуру, хотя молодой человек и старался этого не показывать. Впрочем, это было ясно уже по их деяниям, но не по их качеству, хотя организация, как успел убедиться Миллстоун, достаточно серьёзная. Не какая-нибудь кучка бездумных подражателей.
– Так а сам гахнур? Где он?
– спросил с нетерпением Пинч, которому хотелось получить подтверждение своей версии.
– Мы его не видели, - сказал Лапан, в который уже раз покосившись на Фелмора.
– А может быть, это с ним я тебя видел у Кривза?
– Нет, это просто мой друг, мне было одному страшно идти к вам.
– Думал, заметят, что ты относишься к братству?
– Фелмор сощурил глаза.
– Нет. Просто боялся.
– Ты не относишься к братству, - сухо сказал Джон, - и пора прекратить этот цирк.
– Да? А как же это?
Он неожиданно расстегнул ремень и запустил руку в штаны. Миллстоун положил руку на пистолет и переглянулся с остальными. Однако юноша достал из какого-то потайного кармана небольшой жетон с выгравированным на нём непонятном иероглифом. У него была центральная палочка и несколько пересекавших её, с угловатыми ответвлениями на концах. Выглядел знак красиво, но смысл его был совершенно непонятен.
– Ну-ка, - Фелмор взял из рук Лапана жетон и подошёл к свету, чтобы получше рассмотреть.
Лапан нервно сглотнул, как будто бы боялся, что осведомлённый о делах братства человек распознает подделку. На взгляд Миллстоуна, если он говорит правду, ему нечего опасаться, так что такая реакция говорила, скорее всего, о лжи. Фелмор разглядывал значок недолго, а потом посмотрел на Миллстоуна.
– Настоящий?
– спросил Джон.
– Где ты его взял?
– Фелмор встал перед столом, за которым сидел юноша и навис над ним.
– Гахнур выдаёт верным, - он сказал это с религиозным фанатизмом и неестественной улыбкой. Джон даже поморщился.
– Хватит ломать комедию, - сказал он, - либо ты говоришь нам всё, как есть, и выводишь на него, либо мы натравливаем на тебя того убийцу. Как я понял, ты, побывавший в полиции, им не нужен.
– Я не смогу вас ни на кого вывести. Он специально сделал так. Я новенький, и меня ещё толком не приняли. Я был нужен сами знаете для чего, а этого мало.
– Тогда выведи нас на тех, кто может вывести на Гахнура.
– Если полицейский мёртв, то я больше ничего не могу сказать.
– А знаешь что?
– усмехнулся Миллстоун, - мы так или иначе возьмём его, а тебя отпустим. Сразу станет понятно, кто кого сдал. Вот и посмотрим, сколько ты проживёшь после выхода из участка, и кто за тобой явится. А пока посиди, подумай, стоит оно того или нет.
– Да вы ведь всё равно повесите на меня те тела, хотя я только сделал бомбу, но не взрывал тот гадюшник.
– Мне это кажется?
– Джон обернулся, - или братство головного мозга вошло в стадию ремиссии? Или это осознание, что ты на самом деле никакой не брат, и что не нужен никому из них? Может быть, ты мне можешь сказать, из-за чего вообще весь сыр-бор?
Он снова покосился на Фелмора, потом на Дугласа.
– Ты смело можешь говорить при этих господах. Мы-то все это знаем.
Он опустил голову.
– А вот ты - нет. Почему? Потому что ты нужен чтобы выточить, да фрезернуть. А как что-то серьёзное, то тебя и со счетов списали.
Он снова сглотнул, но уже не нервно, а с горечью. Парень хотел вершить серьёзные дела, и ему при этом было не совсем важно, какую сторону он займёт. А может, ему помогли поверить в то, что их дело правое.
– Ты делал только металлическую часть. Кто делал остальное?
– строго спросил Миллстоун, нависнув над ним.
– Я не знаю, - голос его дрожал. Казалось, что он вот-вот заплачет.
– Ты кому-то должен был отдать этот клапан?!
– Джон опёр руки на стол и повысил тон, - или ты голубями пересылал, помёт которых тебя выдал?
– Нет. Я отдавал Колону, а он... Я не знаю, - голос его задрожал ещё сильнее.
– Где Колон? Как его найти?
– почуяв слабину, Миллстоун начал давить ещё сильнее.
– Они убьют меня, - на его глазах выступили слёзы.
– Говори, или это сделаю я.
Он посмотрел на Джона с опаской. Пожалуй, если бы Миллстоун сейчас был на месте Лапана и посмотрел на себя со стороны, тоже бы испугался. Но это только плюс.
– Он живёт в рыбацкой деревне, но я не знаю, где он сейчас может быть.
– Так. Едем в рыбацкую деревню, - Миллстоун едва заметно подмигнул Пинчу и остальным, - а ты, милок, посиди здесь и подумай, что ещё можешь нам рассказать. Хорошо так подумай, основательно, а то может не хватить, чтобы мы поверили в то, что ты всего лишь невинная овечка, которую обманом загнали в волчью стаю. Приставьте кого-нибудь к нему, инспектор.
– Конечно.
Миллстоун широко улыбнулся, когда они вернулись в кабинет.