Миллстоун и старые тайны новых территорий
Шрифт:
– Так, эту стадию мы выполнили, можно передохнуть. Теперь надо подумать, как устроить им очную ставку.
– Думаете, это может быть не тот, кто нам нужен?
– Почти уверен, что этот некто Колон, один из убитых при взрыве. А нашего господина местные, которых опросят ваши люди, не опознают. Скажут в лучшем случае, что он приходил пару раз. Кстати, что по грязи с ботинок? Можно будет сказать, где он шастал до того, как пошёл в мастерскую?
– Я позвоню экспертам. Сейчас же. Сколько можно возиться?
– Пинч был на взводе. Свою роль в этом, конечно, играл ещё и алкоголь, но Миллстоун вполне правомерно подметил про себя, что это как раз тот случай, когда маленькая доза спиртного пошла на пользу.
– Дальше, - нервно сказал Пинч в трубку, - про глину я и сам мог тебе сказать. Мне нужно что-то ещё. У тебя три минуты.
Он громко положил трубку и недовольно выдохнул.
– Этот олух, похоже, ещё даже не начинал.
– Хорошо, что вы его подтолкнули, - сказал Джон.
– Может, нам расскажете?
– спросила Шейла с немного недовольным видом, - а то про ботинки понятно, а что вам этот мальчик рассказал, нет.
Рассказ занял как раз те самые три минуты, после которых Пинч снова позвонил в экспертный отдел.
– Уже лучше. Что ещё?
– сказал он, а потом некоторое время слушал, - тоже мне инспектор Дрифт. В этом городе цехов с литейнями больше, чем у тебя пальцев на всех частях тела. Сузь мне круг ещё.
Он снова щёлкнул трубкой о телефон и потянулся за бутылкой.
– Ещё по стаканчику?
– Можно, - поддержал Миллстоун, - так что там?
– Посечки от металлической стружки, следы угля в глине - прямо иди на тот берег и проверяй всех подряд.
– Если это гахнур или кто-то, кто хочет себя за него выдавать, то должны быть следы нефтепродуктов. Да и логически - ему бы лучше располагаться поближе к такому месту, чтобы было проще и надёжнее. Есть у вас перерабатывающие заводы или что-то вроде того?
– Ну, завод точно не подходит, - сощурился Пинч, - хотя нет, кажется, что-то есть на примете. Давайте только этого олуха подождём. Может, перенаправит нас.
Несмотря на то, что их не перенаправили, во время движения до пункта назначения Миллстоун пребывал в сомнениях, однако от них не осталось ни следа, когда они ступили внутрь. В помещении, напоминавшем огромный склад, полный бочек, перепачканных мазутом, висела уже знакомая дымка. Все приготовили оружие, но обороняться не пришлось, однако это не означало, что обошлось без происшествий.
– Ну, вот и вся ваша легенда, - сказал Джон, деактивируя излучатель лазера.
Труп висел между двух больших труб, к которым был привязан колючей проволокой. На нём было множество следов - перед смертью этот человек прошёл через ад.
– Задушен, - сухо сказал Джон, осторожно заглядывая мертвецу под подбородок, - той же самой проволокой. Как же долго ему пришлось этого ждать?
– Отправлю кого-нибудь за группой, - сказал Пинч.
– Вы можете сказать мне, что это?
– Джон обратился к Фелмору, указывая на грудь убитого.
На его коже прямо в центре груди был выжжен большой иероглиф. Из-за подтёков крови Джон сразу не смог распознать его форму и пытался найти сходства с тем, который был изображён на жетоне, который им показал Лапан. Символ был другим, отчего Джон и спросил своего коллегу из Бонека.
– Это радхадак, - негромко ответил Фелмор и замолк, как будто одно это слово должно было всё объяснить.
Миллстоун посмотрел на него с ожиданием, показывая, что ничего не знает.
– Наш гахнур на свободе, и он разделался с ними. Видимо, не по душе ему было, что кто-то под него косит.
– Почему он не сжёг труп?
– спросил Дуглас.
– В назидание. Он, наверное, знает, что истребил не всех, и таким образом предостерегает остальных от дальнейшего движения по этому пути.
Осмотр тела мало что дал. Джон разве что мог сказать, что убийца был примерно метр восемьдесят ростом, а ещё обладал большой физической силой. Все увечья он наносил колючей проволокой. Ей же, судя по всему, и выжигал на груди убитого иероглиф. Долго и очень мучительно для последнего.
На базе находился небольшой цех, в котором среди прочего была и печь. Именно там были найдены останки ещё нескольких человек, которых гахнур убил и сжёг. Миллстоун попросил Пинча сказать фотографу, чтобы тот особо тщательно отснял обугленные кости, а ещё тело, висевшее на трубах.
– Вопрос в том, как он с ними сладил, - сказал Джон, когда они выдвинулись назад, - одной силы не достаточно. Они ведь тоже не дети.
– Может быть, завтра найдут пули или ещё что, - пожала плечами Шейла.
– Может быть, может быть. Главное, чтобы наши знакомые из числа этого недотайного недообщества уверовали в угрозу, которая над ними нависла, и захотели бы с нами сотрудничать.
На бывшую швейную фабрику они вернулись уже в поздних сумерках. Кроме сторожа и засидевшихся гуляк из числа неизвестных Джону наёмников, все остальные спали. Стараясь издавать как можно меньше звуков, Миллстоун и Шейла прошли в небольшую комнатушку, которую им выделили, где их ждал сюрприз.
Под тонким покрывалом на их кровати лежала Дайана, которая после того, как они вошли, поднялась на локтях и недовольно выдохнула.
– Я надеюсь, все бандиты пойманы? Иначе не вижу причин так долго вас ждать.
– Простите, госпожа хозяйка, - шутливо улыбнувшись, ответила Шейла, - как мы можем вымолить ваше прощение?
– Идите уже сюда.
В этот раз слишком сильный шум уж точно был ни к чему, однако в таком усталом состоянии особенно бурного соития не получилось, а после Джон заснул спустя пять минут, под негромкие разговоры Шейлы и Дайаны.
Он не смог бы сказать, сколько времени прошло до того момента, как он проснулся от того, что с обеих сторон его толкают под бока. Вкупе со зловещим шёпотом, это производило довольно жуткое впечатление.
– Ты видишь это?
– спросила Шейла осторожно.
Она говорила так, будто и она, и Дайана, видят одно и то же, но чтобы быть окончательно уверенными, им нужно убедиться в том, что он тоже это видит. И в первый момент Джон действительно увидел в темноте силуэт, едва различимый на фоне относительно светлых стен. Он резко вскочил и потёр глаза. Ничего. Совсем ничего. Лишь ощущение страха, пожалуй, необычайно сильное.