Милорадович
Шрифт:
Все высшие чины Гвардейского корпуса остались на своих местах. Шварца приговорили к смерти, но помиловали. Ротмистр Чаадаев, привезший полку приговор, вышел в отставку, не ожидая флигель-адъютантских аксельбантов. Историки находят тому самые различные объяснения, а все предельно просто: в Отечественную войну он сражался в рядах Семеновского полка и поступил как человек чести, не желая строить карьеру на несчастии товарищей.
«Во многих полках гвардии обнаружились признаки негодования вследствие несчастной участи, постигшей семеновцев, и это настроение умов предвещало пагубные последствия, не будь графа Милорадовича, который, пользуясь доверием к нему гвардии, не употребил бы все свое влияние на успокоение ее» [1715] .
1715
Дополнение П.Н. Свистунова в примечаниях книги: Лорер Н.И.Записки декабриста. Иркутск, 1984. с. 51—52.
Тут как раз, 20 ноября 1820 года, исполнилось пятнадцать лет сражению при Аустерлице. Широко известен диалог между Александром I и Милорадовичем, но это, разумеется, легенда — не в той обстановке было вспоминать про подвиги гвардии, да и государь тогда странствовал по Европе…
«Семеновская история» заставила принять беспрецедентные меры. Командир Гвардейского корпуса писал начальнику Главного штаба: «Посылаю вам, мой дорогой друг, проект учреждения военной полиции; вы найдете сумму немного великой, но вы очень хорошо знаете, чтобы заставить хорошо служить этих мерзавцев, необходимо им хорошо платить… Главное условие, которое от меня требует человек, который берется вести эту часть, — есть непроницаемая тайна; он согласился только для меня взяться за это; эту личность я знаю уже пять лет: его честность испытана, он образован, умен, скромен, предан государю и не принадлежит ни к какому обществу; одним словом, это Грибовский [1716] , библиотекарь гвардейского Генерального штаба и правитель канцелярии комитета раненых…» [1717]
1716
Грибовский Михаил Кириллович(ум. после 1833) — симбирский вице-губернатор (1823). Публицист и переводчик. Исправляющий должность правителя канцелярии Инвалидного комитета (1814), доктор обоих прав Харьковского университета (1816), библиотекарь гвардии Генерального штаба (1819), правитель канцелярии Комитета о раненых (1821). Тайный агент (1820) и доносчик на декабристов, после восстания Семеновского полка взял на себя организацию тайной военной полиции. В 1821 году его записка о тайном обществе была передана Бенкендорфом Александру I. Член «Союза благоденствия». Статский советник (1826), слободско-украинский (харьковский) губернатор (1827). В 1828 году по высочайшему повелению отдан под суд «по разным предметам». Дело рассматривалось в Сенате, который определил собрать о Грибовском дополнительные сведения. В 1833 году числился при герольдии.
1717
Архив светлейшего князя Петра Михайловича Волконского. с. 661.
В армии шпионство и доносы на товарищей в те времена считались делом противоестественным — отсюда и рассуждения о «мерзавцах». Правда, о главном из них, опытном провокаторе, который даже являлся членом коренной управы «Союза благоденствия», говорится в превосходной степени. Но, несмотря на всю опытность Грибовского, не привыкшие к тайным делам генералы «сели в лужу».
«В конце ноября 1820 года власти получают первый донос на тайное общество от корнета лейб-гвардии Уланского полка А.Н. Ронова [1718] . Ронов был завербован в качестве тайного агента военной полиции командиром Гвардейского корпуса И.В. Васильчиковым, вероятно, в конце октября или начале ноября 1820 года. Как видно из донесения Васильчикова Александру I от 26 ноября 1820 года, он по договоренности с петербургским военным генерал-губернатором М.А. Милорадовичем "дал позволение корнету лейб-гвардии Уланского полка Ронову пробыть в Санкт-Петербурге 15 дней под предлогом болезни… для доставления сведений по части полиции".
1718
Ронов Александр Никитин —в ноябре 1820 года сделал донос на Н.Д. Синявина, обвиняя его в принадлежности к тайному обществу, однако доказать этого не смог и за «поступки, несвойственные офицерскому званию», уволен от службы и выслан в г. Порхов под надзор полиции. Определен поручиком в Староингерманландский пехотный полк (1826). В 1846 году занимал должность заседателя Санкт-Петербургской уголовной палаты в чине отставного штабс-капитана.
Ронов, используя семейное знакомство с адмиралом Д.Н. Сенявиным [1719] , быстро сошелся с его сыном — поручиком лейб-гвардии Финляндского полка Н.Д. Сенявиным [1720] . Тот, недавно принятый в "Союз благоденствия" Г.А. Перетцем, неосторожно поведал Ронову о существовании тайного общества, "конституцией занимающегося", и даже предложил Ронову вступить в это общество» [1721] .
И вновь — Григорий Абрамович Перетц, служивший у генерал-губернатора.
1719
Сенявин Дмитрий Николаевич(1763—1831) — флотоводец, адмирал (1826), почетный член Петербургской Академии наук (1826). В Русско-турецкую войну 1806—1812 годов командовал эскадрой в Адриатическом и Эгейском морях (1806—1807). Нанес поражение турецкому флоту в Дарданелльском и Афонском сражениях (1807). С 1825 года — командующий Балтийским флотом.
1720
Сенявин (Синявин) Николай Дмитриевич(1798—1833) — проходил по делу декабристов, оправдан; в 1829 году — командир егерского полка, полковник.
1721
Федоров В.А.Доносы на декабристов // Декабристы и Сибирь. Иркутск, 1985. Вып. 4. с. 131-132.
«Перетц утверждает, что вскоре почувствовал гибельные последствия, которые от их замыслов долженствовали произойти или для общества, или для самого государства, и возымел намерение открыть всё правительству, но, опасаясь ответственности, яко ложный доноситель, по трудности или невозможности представить в подобных случаях ясные и явные доказательства, как законы повелевают…» — обрываем витиеватую канцелярскую фразу примерно на половине [1722] . Поясним: хотел донести, но духу не хватило; ждал возможности аж до начала декабря 1825 года — таки дождался!
1722
Журналы следственного комитета // Восстание декабристов. Документы… т. 16. с. 122.
«Донос, направленный Милорадовичу, попал в руки его адъютанта Ф.Н. Глинки, ведавшего секретной канцелярией Милорадовича. Глинка принял меры, чтобы не дать доносу хода» [1723] .
«Ронов потребован был к графу Милорадовичу, где он был спрошен словесно… Граф Милорадович сказал, что Ронов сделал долг верного офицера, отпустил его, через пять дней потребовал снова его и сказал, что Ронов налгал; общества такого нет, но, тогда же возложа на Ронова, дабы открыл то общество или что узнает, относился бы к бывшему при нем адъютантом господину полковнику Глинке, на что Ронов отвечал, [что] не знает, где находится такое общество, но что господин Сенявин говорил о приглашении их Пе-ретцом в оное общество и что если правительство при всех возможных средствах не знает и не может отыскать такого общества, то Ронов уже отыскать не может. После сего был отпущен Ронов, чрез три дня был потребован к графу Милорадовичу, где находился и господин Сенявин.
1723
Федоров В.А.Указ. соч. с. 132.
Здесь господин Сенявин отрекся от того, что объявлял Ронову… Переменяя мысль свою, сказал, что он звал Ронова некогда в масоны. Сколь же Ронову известно, Перетц при сем допрашиваем не был. В подтверждение учиненного по приказанию графа Милорадовича полковник Глинка отобрал от Ронова письменное показание» [1724] . Кончилось тем, что неудачливый доносчик был арестован и отставлен от службы.
Все же «…в полиции и шпионах не было недостатка. Современник пишет: "В это время была в Петербурге тройная полиция, а именно генерал-губернатора (графа Милорадовича), министра внутренних дел и графа Аракчеева, но что она не принесла пользы, это, к несчастью, доказал 1825 год". Из разговоров в обществе изгнаны были все политические предметы. "Правительство было подозрительно, и в редком обществе не было шпионов, из коих, однако же, большая часть были известны. Иные принадлежали к старинным дворянским фамилиям, были украшены орденами и носили камергерские мундиры"» [1725] . Нравы общества менялись, что особенно ярко проявится в следующее царствование.
1724
Дело Н.Д. Сенявина // Восстание декабристов. Документы… т. 20. с. 480.
1725
Шильдер Н.К.Император Николай I. Его жизнь и царствование. СПб., 1903. т. 1. с. 163.
Но, конечно, «дыма без огня» не бывает, и тайное общество существовало.
«После истории Семеновского полка правительство усилило надзор тайной полиции, и это сделалось известно "Союзу благоденствия" от одного из своих членов, который служил при петербургском военном генерал-губернаторе, узнавал все распоряжения, относящиеся до тайной полиции, и читал даже донесение ее агентов. Это обстоятельство заставило Союз принять благоразумные предосторожности для своей безопасности и с этой целью назначить в Москве чрезвычайное собрание депутатов от разных управ для принятия мер против подозрительности правительства» [1726] .
1726
Фонвизин М.А.Сочинения и письма. т. 2. с. 187.
«В 1820 году в Москве [январь 1821 года] был собран под председательством Н. Тургенева съезд… Тайное общество было объявлено распущенным; но это было сделано для того, чтобы преобразовать его более действительным образом — и в особенности — на деле же оно продолжалось. Тайное общество было реорганизовано и, чтобы захватить больше мест для своей деятельности, было разделено на Северное и Южное» [1727] .
Произошедшее не осталось тайной: «Грибовский… представил императору Александру I, через И.В. Васильчикова, записку о тайном обществе и съезде, бывшем в Москве» [1728] .
1727
Муравьев А.М.Указ. соч. с. 126.
1728
Съезд членов Союза благоденствия в Москве. 1821 г. // Русская старина. 1872. т. 6. с. 601.
Свою записку на ту же тему представил Александру I и Бенкендорф:
«Кажется, что наиболее должно быть обращено внимание на следующих людей: …Федора Глинку. Слабый человек сей, которому некоторые успехи в словесности и еще более лесть совершенно вскружили голову, который помешался на том, чтоб быть членом всех видимых и невидимых обществ, втирается во все знатные дома, рыскает по всем видным людям, заводит связи, где только можно; для придания себе важности рассказывает каждому за тайну, что узнал по должности или по слабости начальника; посещает все открываемые курсы, посылает во все журналы статьи, из коих многие не весьма внимательно рассмотрены цензурой, и как в разговорах, так и на письме, кстати и некстати, прилепляет политику, которой вовсе не постигает, но блеском выражений и заимствованными мыслями слепит неопытных» [1729] .
1729
Декабристы в воспоминаниях современников. М., 1988. с. 186.