Милослава: (не) сложный выбор
Шрифт:
Сама оседлала Снежку, взяла сопровождающего и рванула к кнесу Боровому, ближайшему соседу, чье поместье в двух часах быстрой езды. Потому что степь степью, а отец там один.
Правильно сделала. Боровые спали. Никто сигнала не видел. Да я и сама дым видела очень смутно, только потому, что всматривалась.
Надо отдать должное нашим кнесам, они свое дело знают. Боровой, крупный мужчина чуть старше отца, понял всё мгновенно. Через четверть часа он вместе с первым сыном уже седлал коня. Жена его зажгла их сигнальный
Меня кнесса уложила спать, да я и сама знала, что теперь больше помочь ничем не могу. До рассвета я едва ли доберусь куда-то еще. Светает еще рано, остальные соседи заметят сигнал быстро.
Поутру, несмотря на уговоры кнессы Боровой, вернулась домой.
Посланий от отца больше не было ни назавтра, ни третьего дня. Волновались мы страшно, мачеху особенно беспокоило, что мужчины выехали налегке, без еды, без теплых вещей. Напрасно я говорила, что степняки всеми силами будут помогать своим спасителям, что до сна ли там, когда идет стена огня, что никакой фураж не доберется сейчас до отца.
У мачехи случилась форменная истерика, она уже не верила, что отец вовсе жив, ее уложили в постель, напоив всякими успокаивающими отварами.
Я повела себя не менее глупо, оседлав Снежку, взяв с собой еще лошадь с едой, водой и укрепляющими отварами и, никому не сказав, поехала в степь. Одна. Что мной двигало – сейчас не понимаю. Вероятно, царившая дома атмосфера разразившейся катастрофы совершенно отняла у меня разум.
Повстречайся на моем пути дурной человек – что могла я ему противопоставить, кроме быстрых ног лошади? Напади на меня дикие звери – как бы я спаслась? Сейчас понимаю, надо было звать хотя б оборотней, они бы защитили, поддержали.
В степи было нечем дышать, то и дело попадались навстречу зайцы, птицы, лисы, спешившие покинуть зону бедствия. Я видела, что еду правильно. Намочила кусок полотна, дышала через него. Ночевать на земле боялась, поэтому и при свете звезд понукала усталую лошадь.
Когда услышала гул голосов, поначалу решила, что показалось, однако спустя несколько минут была сдернута со Снежки знакомыми сильными руками.
Таман ругался знатно, сразу на нескольких языках. Некоторые слова я услышала впервые. Отругал меня за привезенную еду, похвалил за воду и отвары.
Я уснула прежде, чем он уложил меня на одеяла.
А всё же я была водником, и водником неплохой силы. Не такого дара, как отец, но и не менее, чем у кнеса Борового, к примеру. С десяти лет отец лично занимался со мной, показывая, как вызвать тучу, как собрать воду из земли, как помочь другому магу, поддерживая его силы. Этим я и собиралась заняться.
Таман пытался поутру удержать меня, да где там! Наскоро перекусив, я рвалась к кнесам. Только и дозволила себя сопровождать, да согласилась на резвого коня, жалея Снежку.
Магов была сотня, если не больше – многие взяли с собой сыновей, а кнес Белянин даже и внука четырнадцати лет. Однако и женщиной я оказалась не единственной: среди магов были две кнессы – водница и воздушница. Увидела я в строю и обоих государевых сыновей. Пожалуй, я бы нисколько не удивилась, узрев и самого государя, хотя он не был водником. Сыновья у него огневики, они как могли огонь унимали.
Водники удерживали над пожаром дождевые тучи. Из-под земли били потоки воды, кругом стоял пар.
Кнесы были похожи на копченых куриц и пахли так же аппетитно. Завидев степняков, они немного оживились. Таман и его люди подносили каждому воды, обтирали лица – бережно и с почтением.
Я же искала отца, другие меня волновали мало. Он стоял, пошатываясь, едва не в обнимку с фонтаном воды.
У отца не было помощников, а ведь он раньше всех начал эту борьбу. Я сомневалась, что он хоть что-то ел за эти три дня, да и спал он, наверное, урывками.
Я дернула его за пояс.
– Иди ешь, – сказала сердито. – Я удержу воду.
Он обернулся. По лицу было видно, что он знает много ругательных слов, возможно, даже больше, чем Таман. Но эта передышка ему была нужна как воздух.
Я аккуратно, как он учил, перехватила водную жилу. Я была молода, сыта, полна сил, я неплохо спала ночью. Мне показалось, что ничего сложного здесь нет.
– В сумках отвары, – крикнула я отцу. – Ты знаешь, на березовых почках и меду.
Через некоторое время я оглянулась на отца – мне все еще было легко. Он спал сидя с ломтем хлеба в руке.
Я шагала вперед довольно быстро, заливая водой огонь. Через час я начала уставать. Через два заломило спину. Через три я уже не чувствовала ни рук, ни ног, не видела, куда идти, из глаз текли слезы.
– Плакать нельзя, теряешь влагу, – сказала мне незнакомая кнесса, поднося воды. – Ты сильная девочка, выстоишь. Если Мстислав еще немного отдохнет, будет просто великолепно.
– Рук не чувствую, – взмолилась я. – Подержите мне руки!
Кнесса встала сзади меня, позволяя откинуться на нее спиной, подхватила меня под локти, повела меня вперед.
Стало действительно легче.
Он шептала мне слова утешения, словно я была роженицей, уговаривала потерпеть еще немного.
Мне очень хотелось, чтобы она замолчала, но я боялась ее оскорбить.
– С этой девочкой так нельзя, – раздался голос Тамана. – Отдохните, кнесса Орлинская. Я поддержу Милославу.
Кнесса Орлинская! Мне немедленно захотелось обернуться. Это же одна из известнейших своей экспрессивностью и скандальностью женщин Славии, ближняя подруга государыни!
Другая бы может и не позволила мужчине прикасаться к девушке, которая не является ни его сестрой, ни женой, ни даже невестой, но кнесса Орлинская давно плевала на все условности.