Милые Крошки

Левеллин Сэм

— Видала медвежью голову? — спросила Примула — По-моему, немного странновато.

— Старшие механики часто бывают со странностями, — сказал Кассиан.

— Это всем известно, — сказала Маргаритка. — Идём.

— Куда? — спросила Примула.

— Подожди, увидишь, — поджав губы, ответила Маргаритка. Она, честно говоря, и сама не особо представляла себе, куда, но её воспитали няни, а няни, как известно, никогда-никогда не ошибаются…

* * *

Сперва они очутились в

зале, заполненном какими-то машинами — Кассиан назвал их генераторами. «Наверх, наверх», — крикнула Маргаритка, распахивая очередную дверь. За дверью были коридоры и ещё коридоры; запах стряпни, очень привлекательный, и крики, совсем не привлекательные. Вообще же все трое Крошек ощущали крайнюю усталость и лютый голод.

— Нам давно пора спать, — сказала Маргаритка.

Потом они, непонятно как, очутились около перил и посмотрели вниз. Далеко внизу блестело полированное дерево и было что-то вроде сцены. Маргаритка возбуждённо сказала:

— Бальный зал! Как мило!

Снизу доносились звуки фортепьяно, блюзовая мелодия, одновременно грустная и весёлая. Потом музыка смолкла. Женщина в красном бархатном платье проплыла по танцевальной площадке и скрылась.

Крошки стояли, положив подбородки на перила, и смотрели на пустой зал. Они были далеко от дома, без няни, папы и мамы-секретарши. Им давно полагалось быть в постели. И полагалось чувствовать себя такими же одинокими и опустошёнными, как этот танцевальный зал.

Но, если вас воспитывали няни, выясняется, что вам вполне достаточно друг друга. А опустошённость они чувствовали совсем другого рода.

— Умираю, жрать охота, — сказала Маргаритка.

— Где же эта кухня? — спросил Кассиан.

— Должна быть там, внизу, чтобы официанты могли приносить вкусную еду дамам в красивых платьях между танцами с очаровательными кавалерами во фраках, — ответила Маргаритка.

— Томная шлюха, — сказал Кассиан и стал спускаться.

Танцевальный зал был ужасающе пыльным, весь, кроме рояля в углу сцены, блестевшего так, как будто его часто-пречасто полировали. В глубине, рядом с баром, был шкаф в стене, а рядом с ним две кнопки. Возле одной было написано: КУХНЯ.

— Это кухонный лифт, — сказал Кассиан. — Запрыгивайте.

Примула запрыгнула, а Маргаритка сказала: «Нет».

Из другого конца зала донеслись голоса, грубые и взволнованные. «Сюда! Смотрите! Следы!»

— Может, они не нас ищут, — предположила Маргаритка. — Когда мы были в кочегарке, они вроде не возражали.

— Хочешь убедиться? — сказал Кассиан, залезая в лифт.

Маргаритка повернулась и элегантно перекинула ноги вслед за братом. Кассиан, недовольно хмурясь, высунул черноволосую голову наружу и нажал кнопку КУХНЯ. В кромешной темноте они поехали вниз; Маргаритка вцепилась в руку Примулы, та же вела себя вполне спокойно — должно быть, потому, что приближалась к источнику запаха съестного.

Лифт остановился. Из открытой кабинки юные Крошки увидели бесконечные ряды чёрных чугунных плит. Между плитами располагался зад величиной со слоновий, обтянутый поварскими брюками в чёрную и белую клетку. Над задом помещалась белая спецовка, наполненная жиром так туго, как шкурка сосиски фаршем. Венчала всё это маленькая головка с похожими на грибы-вешенки ушами и высокий поварской колпак.

— Их здесь НЕТ! — кричал, вернее, хрипло пищал голос — Не видел я НИКАКИХ детей! Я ВСЮДУ смотрел! А теперь вон из моей КУХНИ!

— Камбуза, — робко поправил кто-то.

— ЗАТКНИСЬ, ЗАТКНИСЬ, я до КОСТЕЙ стер пальцы и теперь иду СПАТЬ!

— Точно, нас ищут, — сказала Маргаритка.

Повар подхватил курицу и, глодая её, затопал прочь. Свет погас. Кассиан выбрался из лифта и снова зажег его.

— Бифштекс и пироги с почками, — доложила Примула подняв крышку кастрюли и принюхавшись. — Тушеные бобы. Тёплый белый хлеб. Картофель-фри. Берите тарелки.

Наступило долгое молчание, прерываемое лишь звяканьем ножей и вилок. Няни терпеть не могут пирогов, картошки-фри, бобов и никакого хлеба, за исключением чёрной липкой гадости со вкусом картона. Это же был потрясающий ужин. И трудно было представить себе, что могут быть опасными люди, которые так вкусно и сытно питаются.

— Ох, устала, — сказала Маргаритка, прикончив вторую тарелку.

— Вернёмся в каюту, — сказал Кассиан.

— В апартаменты, — поправила Маргаритка.

— Извините, мадам, — сказал Кассиан.

А Примула зевнула.

Дети вымыли руки, захватили бекона и яиц на завтрак, влезли в кухонный лифт и нажали кнопку КАЮТЫ. Когда они проезжали мимо танцевального зала, вновь зазвучала фортепьянная музыка. Промелькнула фигура в красном бархатном платье за роялем; потом снова темнота, потом коридор со множеством дверей, освещённый маленькими жёлтыми лампочками, уходящими, насколько хватало глаз, в никуда. Маргаритка, хмуро поглядывая в карту, провела их вверх по шахтам и коридорам с поворотами на ничейную территорию, где бордовые ковры были припорошены мёртвой серой пылью. Тут они нашли свою каюту-люкс и заснули как убитые.

Рано утром Кассиан развёл в камине небольшой костерок из двух стульев, и Примула приготовила отличный завтрак из жареного хлеба и украденных (?) яиц. Крошки почувствовали себя совсем как дома, стоило только обвыкнуться. После завтрака они приняли пузырьковую ванну, массажный душ и оделись. Маргаритка задумчиво хмурилась. Она сказала:

— Надо что-то делать.

— С чем?

— С папой и мамой-секретаршей.

— А что с ними делать?

— Надо как-то выяснить, что с ними.