Милые Крошки
Шрифт:
Большинство няниных автомобилей, которые ему доводилось угонять, были маленькие и слабосильные, до противности опрятные и в основном отвратительного бежевого цвета. Кассиану очень хотелось покататься на «ягуаре».
Он сделал две копии ключа и уже убирал свой станок, когда на лестнице заскрипели тяжёлые нянины башмаки.
— Идёт! — прошипела Маргаритка. Они с Примулой уже лежали в своих постельках.
Кассиан быстро влез в пижаму и юркнул под одеяло.
— А ну, по койкам! — гаркнула няня Пит.
— Мы уже, нянечка, — отозвалась Маргаритка. —
— И волосы щёткой, два раза по сто раз, — подхватила Примула.
— И туфли, — с отвращением добавил Кассиан.
Все трое лежали, как паиньки, до подбородков укрывшись одеялами.
— Поцелуй нас, няня! — потребовала Маргаритка.
Няня Пит пробормотала что-то, очень похожее на «Тьфу», набрала в грудь воздуху и поцеловала Маргаритку. Потом поцеловала Примулу. Потом наклонилась поцеловать Кассиана, но Кассиан сказал: «Вя-я», — и оттолкнул няню. При этом он незаметно уронил ключ от «ягуара» к ней в карман.
— Стеснительный мальчик! — заметила няня Пит с явным облегчением в голосе.
— Расскажи нам сказку! — потребовала Примула.
— Сказок не знаю.
— Тогда спой песенку!
— А! — сказала няня Пит. — Песенку! Ладно. Ми-ми-ми-ми-до-до-ре-ре. Хе. — И на удивление грубым голосом запела:
Si la nuit l'enfant ne dort pas, Le bandit s'ev`ere donc viendra. Et l'enfant alors — Quel malheur, quel malheur! — Pour toujour s'endormira!И дальше в том же духе.
— И что это значит? — спросила Примула.
— По-французски, — объяснила няня Пит. — Перевод прочтёте потом.
— Красивая песня, — сказала Маргаритка, не привыкшая, чтобы ей пели на ночь.
Но няня Пит была уже за дверью. Крошки услышали её тяжёлые шаги в детской. Услышали, как лязгнуло что-то о позолоченную каминную решетку. Потом звук льющейся воды и мелодичное звяканье: по-видимому, няня отмывала в умывальнике вилку после голубя. Потом опять шаги, невнятное восклицание и грохот передвигаемого стула.
— Что это она делает? — удивилась Примула.
— Поправляет картины, — предположила Маргаритка.
Няни обожают, чтобы вещи стояли и висели прямо и ровно. Всё тут же встало на свои места. Дети, обрадованные и успокоенные, полежали ещё немножко, пока нянины шаги не стихли внизу.
Тогда Кассиан поднялся, за ним Примула, а потом и Маргаритка. Картины в детской висели очень прямо, каминная решетка блестела как полированная — никаких следов голубиного жира. Впрочем, Кассиан и Примула не стали терять времени и любоваться этой красотой — сжав зубы и прищурив глаза, как и полагается людям, собравшимся угнать «ягуар», они устремились к двери.
— Стойте, — сказала Маргаритка.
Брат и сестра остановились. Маргаритка смотрела на стену, задумчиво приложив к подбородку наманикюренный палец.
— Что-то не так, — сообщила она.
Примула
— Всегда что-то не так, когда они поправляют картины.
— Нет, — отозвалась Маргаритка — Королевский Зад.
— А?
— Его нет. — Она показала на пустое место. — Он висел там. А теперь его нет.
— Наверное, чистит, — предположила Примула. — Пыльная дрянь.
— Они всегда что-нибудь чистят, — сказал Кассиан.
Однако Маргаритке это показалось странным. Никто не знал, для чего нужен Королевский Медвежий Зад. Он считался очень дорогим — чёрт его знает, почему. В доме номер один по авеню маршала Маммона множество вещей на стенах висело просто потому, что они были дорогие. Со временем ты прекращал задавать вопросы, потому что одни няни говорили тебе, что От Любопытства Кошка Сдохла, а другие, если и отвечали, то так скучно, что всё равно ничего не поймешь. Вот только у Королевского Зада была одна особенность. Он появился на стене детской аккурат после того, как исчезла настоящая Крошкина мама…
Я вам не говорил? Извините…
Первая миссис Крошки была женщиной доброй — как раз такой, какой и положено быть настоящей маме; только вот няни никогда не пускали её в детскую. В один прекрасный день, никому не сказав ни слова, она исчезла. А вскоре после того, как она исчезла, на стене появился Королевский Зад.
С тех пор, как он появился (когда именно это случилось, сказать затруднительно: милые Крошки были ещё совсем маленькие), детей воспитывали няни. Капризничать им не полагалось, потому что если они Капризничали, то Отправлялись Спать Без Ужина, туфли их были начищены самым дорогим гуталином и блестели. Так что они выросли Воспитанными Детьми: они были Видны и Не Слышны, они Следили За Своими Манерами, и они были Наверху, в Детской. Безмолвные, вежливые и невидимые, они жестоко мстили своим няням. Вот и теперь они бесшумно спускались по лестнице. Пока они крались по холлу, из столовой доносилось разнообразное позвякивание. Они открыли дверь и, держась в тени каких-то баснословно дорогих кустов, подкрались к «ягуару».
Красивый длинный автомобиль блестел чёрным лаком под уличными фонарями и остро подванивал горелой касторкой.
— С форсированным двигателем! — сказал Кассиан.
— Много ты понимаешь, — сказала Маргаритка.
— Машина как машина, — сказала Примула. — И воняет.
— Ждите, — сказал Кассиан и вставил дубликат ключа в дверь. Замок поддался с тяжёлым нутряным щелчком. — Индивидуальная сборка, — сообщил Кассиан. — Запрыгивайте, девочки.
Теперь для девочек начиналось самое неприятное: Кассиан, быть может, и первоклассный механик, но водитель никудышный. Кроме того, он не доставал ногами до педалей.
— Меня тошнит, — сказала Примула.
— И душа в пятках, — сказал Кассиан, захлопывая дверь.
Все трое сидели спереди, бок о бок; Кассиан нагнулся и вставил ключ в замок зажигания.
— Я пошла спать, — заявила Маргаритка. — Плевать на твой дурацкий «ягуар»… Чёрт!
Дверь дома отворилась.