Милые Крошки
Шрифт:
Впрочем, мы забегаем вперёд. Всему своё время. Вы удобно устроились?
Вот и отлично!
На стене детской звякнул колокольчик.
— Идёт, — сказала Маргаритка. Маргаритка была конопатая, с задумчивыми ядовито-зелёными глазами и роскошными кроваво-красными ногтями — сейчас она как раз сушила их перед камином.
— Иди, няня, оторвёмся, — процедила сквозь зубы Примула. У Примулы были прямые светлые волосы, перехваченные лентой, и добрые голубые глаза — сейчас они задумчиво щурились, глядя на тихонько скворчащего голубя. Примула была азартной и умелой поварихой.
— Замыкаю первый и второй
Возмутительно! — подумала няня Доджсон, увидев на площадке верхнего этажа игрушечный автомобильчик. В доме Крошек она работала уже довольно давно — целых восемнадцать дней, — но до сих пор не добилась мало-мальски значительных результатов. Родители были — лучше и пожелать нельзя: никакого вмешательства. Папа — занятой человек, сам себе не принадлежит. Мама… ну, как бы не совсем мама. Скорее, как бы папина секретарша, проводившая с папой больше времени, чем мама, покуда маму не отослали с глаз долой, из сердца вон и мама-секретарша не заняла её место. И, конечно, миссис Мама-секретарша знала, что требуется детям — а именно, няня, строгая, но справедливая.
О да, — подумала няня Доджсон мозгом величиной с горошину, надежно запертым в черепной коробке с тридцатисантиметровыми стенками и сверху защищенным особо прочным коричневым котелком. — Идеальное место. Никакого вмешательства!
Хотя дети были трудные, что и говорить. Например, — подумала няня Доджсон, — игрушечный автомобильчик на лестнице. Разве воспитанный ребёнок бросит здесь игрушечный автомобильчик, если няня учила его класть вещи на место?! Нет, это уж слишком!
Слегка пыхтя, няня Доджсон наклонилась, чтобы подобрать автомобильчик Это была плотная увесистая женщина — отличного телосложения для няни, но не для того, чтобы карабкаться по лестницам.
Может быть, именно поэтому она не заметила проводов, тянувшихся под ковром от автомобильчика и через аккуратную дырочку в красивой резной двери уходящих в детскую.
Нянины пальцы сомкнулись на автомобильчике. Двести сорок вольт электричества пронзили её дородное тело. Коричневый котелок взвился в воздух и прилип к потолку. Серо-стальные волосы её встали дыбом, и няня Доджсон зашипела, как бутылка папиного «Боллинжера» — это, как вы сами понимаете, такой сорт шампанского, поразительно шипучего и изумительно дорогого.
Автомобильчик выпал из её дымящихся пальцев. Няня Доджсон потянулась к дверной ручке, но, вовремя вспомнив, что случилось в прошлый раз, когда она дотронулась до металлического предмета в этомдоме, передумала и с криком: «Я иду, нехорошие дети!» — плечом вперед ринулась на дверь.
Читатель, ты, наверное, скажешь, что обычно няни не бросаются на дверь всем телом, словно игроки в регби. Ты ошибаешься, читатель, — и в этот роковой вечер Маргаритка оказалась догадливей тебя. «Ага», — прошептала она, дуя на кроваво-красный ноготок.
Кассиан
— Добрый вечер, няня, — вежливо пропели дети.
В комнату со скоростью сорок восемь миль в час влетела няня Доджсон. Врезавшись в спинку дивана, она отрекошетила и, не сбавляя скорости, понеслась направо к двери ванной, услужливо открытой для неё Примулой.
Там она заскользила, как на коньках. В голове её металась одна-единственная мысль, и вот какая: в комнате определённо пахнет горелым. Потом думать стало некогда, потому что мир вокруг внезапно сделался жёлтым.
Жёлтым?!
Трое Крошек стояли в дверях ванной комнаты и с интересом наблюдали, как начищенные до блеска башмаки няни Доджсон несут свою хозяйку по намыленному полу к ванне. Когда няня Доджсон перекувырнулась через бортик, взметнув огромный фонтан заварного крема, они торжествующе затрясли кулаками.
Заварного крема?!
Малолетние Крошки прекрасно знали, что они любят — и это определённо не былзаварной крем, особенно подгоревший. О чём они и не преминули сообщить няне Доджсон едва ли не раньше всего прочего. Однако следующие две недели няня Доджсон упорно кормила их подгоревшим заварным кремом на завтрак, на обед и на ужин и не позволяла встать из-за стола, пока весь не съедят.
— Как думаете, утонет? — спросила Маргаритка. Её интересовал не процесс, а результат.
— Посмотрим, — ответил Кассиан фразой, часто употреблявшейся бывшими нянями Крошек (пока что их сменилось семнадцать).
— Раньше сварится, чем утонет, — предположила Примула, которой было поручено развести небольшой костер под ванной. — Атас!
Няня Доджсон, вся в желтоватом саване заварного крема, поднималась из ванны. Она издавала бульканье, сквозь которое с трудом просачивался бессвязный лепет: «Никогда в жизни… бедные родители… никакой управы… отправитесь спать без ужина». Наконец кремовая гора выбралась из ванны и, пятная пол, двинулась к двери.
— Третья фаза, — сказал Кассиан, крутя рукоятку маленькой лебедки.
Няня Доджсон вышла на лестничную площадку. Маленькие глазки её застилала кровавая с примесью жёлтого пелена.
Поэтому она не увидела шпагата.
Начищенный до блеска башмак зацепился за Кассианову растяжку. Издав приглушённый вопль, няня Доджсон покатилась по лестнице, как кремовый валун.
Миссис Крошки наложила последние мазки грима на лоб, взбила тюлевую оборку на лифе и послала себе в большое позолоченное зеркало липкий помадный поцелуй. Леди Гроб д'Артур позеленеет от зависти. Синьор Тезивези настоящий волшебник.
Но что это за шум?!
Она вышла на лестничную площадку. Сто с лишним килограммов няни Доджсон, помноженные на квадрат её скорости, сбили миссис Крошки, как кеглю. Запутавшись друг в дружке, цельной кремовой глыбой они скатились в холл.
Из кабинета выглянул папа Крошки.
— Мы в состоянии полной готовности, дорогая? — спросил он.
— Мое платье! — вскричала миссис Крошки. — Мои бусы! Мои волосы!
— По моему впечатлению, твоя внешность в высшей степени приемлема, — сказал папа Крошки, вяло стряхивая с себя лепёшку заварного крема. Он посмотрел на часы и нахмурился. — Мы в ситуации негативной пунктуальности.