Милые Крошки
Шрифт:
— Мы не знаем, — сказала Маргаритка с идиотской улыбкой. — Понимаете, мы застенчивые.
Няня Фраер, тихонько насвистывая, озирала статуи и люстры в холле. Потом она взялась двумя пальцами за подбородок, и детям явственно послышалось шуршание щетины, что было несколько странно, потому что няни, как правило, не бреются, даже такие, как няня Пресс, которая в этом явно нуждалась.
— Скажу вам так. — Няня вынула мобильный телефон. — Можем заказать индийскую, китайскую еду или пиццу.
Снова молчание, совсем обескураженное. Наконец Маргаритка сказала:
—
— И китайскую, — добавил Кассиан.
— А что такое пицца? — спросила Примула.
Няня Фраер сдвинула брови, такие густые и огромные, каких не бывало даже у прежних нянь. Она подошла к подносу с напитками и налила себе основательную порцию виски. Потом взяла, телефон, позвонила к «Хану», «Ли Хо Фуку» и в «Антонио» и с каждым поговорила по пять минут. Закончив, повернулась с весёлым блеском в глазах и сказала:
— Ребята, сегодняшний вечер — первый вечер остальной вашей жизни. Сегодня начинается будущее.
Дети сидели как громом поражённые. Они собирались разделаться с няней, как обычно. Но почему-то не знали, что подумать и что сказать.
И в конце концов произнесли нечто неслыханное.
— Да, няня, — сказали они.
3
Вечерок выдался ничего себе.
К еде пришлось какое-то время привыкать, потому что обычно их кормили тушеным мясом с картошкой и пригорелым рисовым пудингом. Но еда оказалась хорошей, с разнообразными ароматами, в особенности — пицца с ананасами, мятой и тунцом. А ещё лучше было есть её в гостиной, сидя на мягких медвежьих шкурах (папа Крошки застрелил много медведей, большей частью с вертолета) возле огня и плевать в газово-дровяной камин «Массив Уют-Инферно».
Маргаритка задала няне Питу множество вопросов. В отличие от других нянь, придерживавшихся мнения, что от любопытства кошка сдохла, няня Пит отвечала весьма охотно. Хотя в целом ответы её были малопонятны. Из её слов можно было заключить, что она имела весьма большой опыт в обращении с детьми, скаковыми лошадьми, а также игральными картами. Помимо этого, Кассиан всё время встревал с расспросами о том, как устроена игра в карты, а Примула то и дело интересовалась, чем это красным покрыт запечённый цыпленок — кетчупом, лаком или и тем и другим вместе. Но в целом ужин прошел чудесно. И у Маргаритки сложилось смутное впечатление, что няня Пит отнеслась к юным Крошкам примерно так же, как юные Крошки отнеслись к ней. Что для няни было странно, если не сказать дико.
Но особенно раздумывать об этом диве было некогда. После окончания ужина няня Пит коротко, но ярко продемонстрировала детям матросский танец хорнпайп. Затем она очертила правила игры в покер — юные Крошки усвоили их довольно быстро, а няня объявила об окончании игры, проиграв 11 фунтов 50 пенсов, и сказала, что их ждёт большое будущее. Потом они ещё разок станцевали хорнпайп. Короче говоря, большая гостиная с чёрным мраморным полом и крайне дорогими портретами раздетых толстых дам на стенах никогда не видела подобной сцены. После танцев они болтали и смеялись. Няня Пит с пивной серебряной кружкой, полной папиного Редкого Дорогого Портвейна, в руках развалилась в кресле, обитом золотой парчой, и курила крепчайшую «гавану». Потом она показала на рояль:
— Сбацайте что-нибудь.
— Не умеем, — сказала Маргаритка. — И всё равно, он расстроен.
— Расстроен?
— С тех пор, как мама уехала. Настоящая мама. Давным-давно. Мы не помним. Она на нём играла. Её любимая песня, папа говорит, была «Останься со мной». Они её хором пели. Потом мама уехала, а папа сошелся с мамой-секретаршей, и теперь папа никого не подпускает к роялю.
— Не дело это, что связался с такой бабёнкой, — заметила няня Пит. — Ну ладно, ребятки, а когда вы привыкли яблочки собирать?
— А?
— За садиком ухаживать? Грушки-яблочки… По лесенке. По деревянной горочке. Наверх. На боковую. Бай-бай.
— Да часов в двенадцать, — сказал Кассиан.
— Если не позже, — поспешила вставить Маргаритка.
— Вообще, когда нам захочется, — добавила Примула.
Похоже, эта няня намного лучше других, но всё равно надо быть начеку. Крошки довольно давно имели дело с нянями и хорошо усвоили: доброта — первый шаг на пути к слабости.
Няня Пит одним глотком допила портвейн, смачно рыгнула и шикарным щелчком отправила окурок в камин.
— Жаль, — сказала она. — Новый режим. Отбой. Шагом марш.
— У-у, няня, — хором заныли дети. Маргаритка переглянулась с Кассианом. Кассиан пихнул локтем Примулу. Все трое повисли на няне Пите, приговаривая: «Няня, нянечка», «Пожа-а-луйста» и «Ты же обещала».
Няня Пит зарделась, как будто не привыкла к таким нежностям.
— Дю-дю-дю-дю-дю, — приговаривая так, Маргаритка защекотала ей ребра.
— Хи-хи-хи, — захихикала няня Пит, бедная, простодушная женщина.
А Маргаритка подала сигнал, и пока Примула с Кассианом щекотали няню, ловкими ручонками обшарила её карманы. Такой приём они всегда применяли к няням, выказавшим хоть малейшие признаки слабости.
Тут няня Пит рывком поднялась, сбросив юных Крошек, как гора сбрасывает камни.
— Ап! — вскричала она. — Марш!
И с радостным детским криком все трое устремились наверх.
— Няня будет у вас через десять минут! — раздался снизу нянин голос.
Дверь детской захлопнулась.
— Так, — сказал Кассиан, сгоняя с лица последние следы слащавости. — Всё сделаем. Пять минут.
— Засекаю, — сказала Примула.
— Что засекаешь? — спросила Маргаритка. — Ой, только не это! Опять Набор Юного Угонщика…
Но Кассиан уже приступил к делу. Он открыл коробку с «Десантником», стоявшую в углу детской. В коробке вместо пластмассового идиота в камуфляже лежал копировщик ключей, умело собранный Кассианом из детского конструктора и деталей миксера, выброшенного поварихой. Кассиан зажал в тисках ключ, который Маргаритка извлекла из кармана няни, — ключ, если Кассиан не ошибался, был от великолепного няниного «ягуара».