Милый друг Натаниэл П.
Шрифт:
Ханна закончила, и Нейт кивнул.
Хотелось есть. Интересно, где их заказ?
– Как думаешь, почему они так долго? – на взводе спросил он.
Его горячность застала ее врасплох. Ханна развела руками:
– Понятия не имею.
Она поинтересовалась, чем он занимался в последние дни. Ответы получились короткие. Проникнуться ее шутливым, доброжелательным духом не получалось. И ладно, будь она посторонней, просто другом или знакомой, тогда бы его дурное настроение ничего не значило, они бы нашли устраивающий обоих ритм вежливого, пусть
Заполнить вакуум пыталась Ханна. Но пока она бодро перескакивала с одной темы на другую, Нейт чувствовал себя так, словно, отступив, оценивающе наблюдает за ней со стороны. И хотя рассказывала она живо и с юмором – об одной подруге, «почти агрессивно тактична; ты еще не закончил, а она уже соглашается и готова тебя поддержать» – что-то в ее тоне, стремление угодить, некая просительная нотка, неприятно его цепляло.
– Нейт?
– Да?
– У тебя все в порядке? Ты какой-то… даже не знаю… Ты как будто витаешь где-то?
– Все хорошо, – он торопливо улыбнулся, компенсируя неубедительность тона.
Через пару секунд Ханна поднялась и отправилась в дамскую комнату. Глядя ей вслед, он заметил, что в этих джинсах ее нижняя половина выглядит больше верхней, а бедра и задница какими-то странно широкими и плоскими. Но почему никто из подруг не сказал Ханне насчет джинсов? Почему она сама этого не заметила? В конце концов, у нее в спальне есть большое, в полный рост зеркало…
Вернувшись, Ханна спросила, не сердится ли он на нее.
Как будто сделала что-то такое, из-за чего он должен рассердиться. Почему женщины, в том числе умные и независимые, неизбежно возвращаются в это состояние добровольного слабоумия? Как будто он обзавелся эмоциональным регистратором бинарной системы, как будто он мог пребывать только в двух состояниях – «счастлив» и «злюсь на тебя».
– Нет. Я не сержусь.
Ханна отпрянула.
Прежде чем кто-то успел что-то сказать, официант принес бургеры. Наконец-то. Игра началась. Нейт переключил внимание на большой экран над баром. Настроение понемногу шло на поправку.
– Самое то, что надо, – отметил он, имея в виду бургер.
Ханна делала что-то с телефоном и его подачу не приняла.
Нейт притворился, что не заметил:
– Как твой?
Она медленно подняла голову и несколько раз моргнула, словно пытаясь определить, действительно ли он такой тупой.
– Ты спрашиваешь, как мой бургер?
– Извини. Когда голодный, я порой бываю немного ворчливым. Это не для оправдания, но мне жаль.
– Неважно.
– Пожалуй, стоит носить камешки в карманах.
По ее губам скользнула и тут же пропала улыбка.
Ну, хоть так…
Обхаживая Ханну, возвращая ее в прежнее, добродушное настроение, Нейт и сам оттаял. Решение проблемы – заслужить расположение подружки – рассеяло скуку и заглушило
– Она твердит, что беспокоится о его карьере, но это только предлог. Думаю, надо убедить ее остановиться, а то ведь Ганс может рассердиться по-настоящему.
К концу обеда от прежнего настроения не осталось и следа. Нейт даже смог оценить самоотверженность Ханны, согласившейся пойти ему навстречу в вопросе о бейсболе. И он отлично провел время.
Уже по пути домой Ханна повернулась к нему:
– Нейт?
– Да?
– Мы о чем договаривались?
Нейт напрягся. Он ведь уже извинился. И вроде бы ничего такого не сделал. Может, говорил слишком резко? Но он только сказал, что не сердится на нее. Это вряд ли можно квалифицировать как оскорбительный комментарий. Может, раньше что-то сорвалось? Но… Ладно.
– Не хотелось бы устраивать сцену, но я так больше не хочу. Не хочу, чтобы ты так со мной обращался. Если тебе что-то не нравится… если ты несчастен…
– Мне все нравится.
А что еще сказать? Посоветовать подтянуть трицепс, чтобы кожа не провисала? Купить ей другие, утягивающие со всех сторон джинсы? Господи, предлагать такое мог бы только какой-нибудь больной на голову фетишист женского истощения. Полный придурок.
Нейт взял ее за руку:
– Не знаю, что на меня нашло. Извини.
– Знаешь, Джейсон, – сказала Аурит, – некоторым мужчинам нравится быть с женщинами, чье интеллектуальное превосходство они ощущают.
– А кто говорит, что модели не бывают умными? – Джейсон бросил взгляд на Нейта, ища у него поддержки.
Они стояли втроем у раскрытого окна в новой квартире их общего приятеля Эндрю. По поводу новоселья Эндрю и его бойфренд устроили небольшую вечеринку. Джейсон как раз рассказывал о некоей литовской модели, свести его с которой обещал арт-директор журнала.
– И, к твоему сведению, Бригита изучала электротехнику в Вильнюсе.
– Например, Лидгейт [67] в «Миддлмарче», – продолжала Аурит, на которую упоминание о таком предмете, как электротехника, никакого впечатления не произвело. – Свойственный ему интеллектуальный пыл отнюдь не распространяется на чувства и суждения в отношении мебели и женщин. – Она мило улыбнулась Джейсону. – Кстати, Лидгейт, в конце концов, связался с туповатой блондинкой. И она сломала ему жизнь. А заодно и карьеру.
67
Джон Лидгейт (1370?—1450?) – монах бенедиктинской обители Св. Эдмунда в Сент-Эдмундсбери. Литературные труды Лидгейта получили известность в придворных кругах. Из-под его пера вышло множество баллад, басен, религиозных гимнов, стихотворных посланий и т. д.