Милый Каин
Шрифт:
Сама же Лаура продолжала выказывать интерес к игре.
Всякий раз, когда они с Хулио оставались вдвоем, племянница тянула его за руку к доске и, хитро улыбаясь, интересовалась:
— Ну что, дядя, сыграем?
В такие минуты Хулио просто физически ощущал, как призрак отца подталкивал его в спину, а при малейшей попытке воздержаться от очередной партии с маленькой девочкой и вовсе отвешивал ему по затылку увесистую затрещину.
Как человек опытный и уже неплохо подготовленный методически, Хулио решил начать с заведомо сложного испытания. Он подобрал для Лауры несколько задач, состоявших в поиске кратчайшего и наиболее убедительного способа поставить
В отношениях с братом Патрисия время от времени исполняла роль психоаналитика. Сам психолог, он не слишком доверял методикам психоанализа и ни за что не согласился бы исповедоваться перед посторонним человеком. Нежелание Хулио заниматься с племянницей Патрисия объяснила очень просто. Мол, так в нем проявлялся скрытый страх перед тем, что по его вине девочка повторит ошибки и поражения, пережитые им. Она пойдет по стопам родного дяди, набьет себе те же шишки, что и он, а в итоге будет вынуждена оборвать свою карьеру, потратив на шахматы немалую часть детства и юности.
Хулио вынужден был признать, что в этих рассуждениях заключалась большая доля здравого смысла. Кроме того, он прекрасно видел, что Лаура действительно во многом похожа на него, за исключением присущей ему склонности подолгу переживать из-за совершенных ошибок.
Лаура проявила себя блестящей ученицей. Для своего возраста она играла очень по-взрослому и весьма уверенно. Прогресс в ее обучении был заметен, что называется, невооруженным глазом. Жажда Лауры получать все новые и новые знания об игре казалась ненасытной. В восемь лет она уже вполне могла на равных играть с Агустином, который в один прекрасный день с изумлением обнаружил, что эта девчонка только что поставила ему мат по всем правилам шахматного искусства.
С этого времени Лаура частенько занимала место за доской, которое раньше предназначалось ее дяде. У Патрисии, таким образом, появлялось больше свободного времени в воскресный вечер.
Хулио внутренне признавался себе в том, что лучшей ученицы и желать было нельзя. Он перестал сдерживать свои мечты и начал подумывать о том, что при удачном стечении обстоятельств Лаура через каких-то несколько лет сможет стать достойным соперником в домашних поединках за шахматной доской. Это позволит ему, как он выражался, стряхнуть паутину с клеток головного мозга, заплесневевших от безделья.
Хулио прекрасно понимал, что в некотором роде заменял девочке отца, тем более что родной отец не принимал активного участия в ее воспитании. Они с Патрисией разошлись, когда Лауре не исполнилось еще и пяти лет. Теперь он жил в Ла-Корунье.
По соглашению между родителями каждый год в каникулы Лаура примерно на месяц уезжала к отцу. Судя по ее рассказам, она неплохо проводила там время. Не считая этого, отец ограничивал свое участие в жизни дочери еженедельными звонками. Он пунктуально связывался с ней каждое воскресенье и довольно подробно расспрашивал дочку о том, что произошло в ее жизни за минувшую неделю. С Патрисией они давно не поддерживали никаких контактов. Их взаимное общение сводилось лишь к передаче ребенка с рук на руки во время каникул.
Несмотря на то что, к немалому удовольствию матери, каникулы в отцовском доме приходились девочке по душе, Патрисия прекрасно понимала, что чем дальше, тем больше Лауре нужен настоящий отец. К сожалению, мужчина, который подошел бы на эту роль идеального родителя, жил, увы, не в Ла-Корунье.
С тех пор как Лаура приблизилась к трудному переходному возрасту, ее отношения с дядей довольно сильно изменились. Она больше не доверяла ему самые сокровенные тайны, как это бывало в детстве, хотя ощущение некоторого заговорщицкого единства в их отношениях с Хулио сохранилось. Иногда он приносил ей книги из старого издания «Классической юношеской коллекции», которые сам открыл для себя в юности. Увы, девушки ее возраста теперь такого не читали. Это были романы Твена, Диккенса, Лондона…
Лаура посмеивалась над его старомодными вкусами, и Хулио вновь и вновь с беспокойством задавал себе один и тот же вопрос. Не в слишком ли гротескной форме выражается в нем нереализованный отцовский инстинкт? В конце концов, Лаура ведь не его дочь.
Сейчас племянница сидела в своей комнате и сосредоточенно решала задачи из старого учебника по шахматам, принесенного Хулио. Это были ее любимые ребусы, самые занятные головоломки. Она была готова часами просиживать над подобными заданиями. Вот и теперь Лаура внимательно глядела на доску, уткнувшись подбородком в подставленную руку, время от времени переставляла какую-нибудь фигуру, а затем либо одобрительно, либо, наоборот, отрицательно качала головой.
Хулио тихонько подошел к ней сзади и прошептал на ухо:
— Вижу мат в семь ходов.
Лаура резко обернулась и чуть не взвизгнула, увидев так неожиданно вошедшего дядю и обрадовавшись ему. Она поцеловала его в щеку, слегка оцарапавшись о вчерашнюю щетину, и заявила, что мат из этого положения можно поставить в пять ходов, а не в семь. Девчонка продемонстрировала это Хулио, последовательно переставив фигуры на доске в нужном порядке, так что окончательный мат действительно был поставлен за пять ходов. Омедас согласился, что племянница в самом деле нашла лучшее решение, что одновременно и польстило ему, и несколько расстроило.
— Ну что, дядя, как дела?
Хулио едва успел заверить племянницу в том, что у него все хорошо, как вдруг откуда-то сверху, словно взламывая потолок, донесся чудовищный звук, явно издаваемый каким-то металлическим музыкальным инструментом.
— Опять этот придурок с пятого этажа! — сердито воскликнула Лаура и прикрыла уши ладонями.
Они сидели за столом и «наслаждались» непрекращающимися завываниями тромбона. Патрисия пыталась не замечать этой какофонии, но бесполезно. У соседа сверху явно не имелось никаких музыкальных талантов, зато легкие, судя по всему, были развиты на славу. Завывания его инструмента проникали во все помещения многоквартирного дома. Ощущение было такое, будто где-то неподалеку выясняли отношения разгневанные слоны.
Лаура попыталась создать за столом непринужденную атмосферу, для чего рассказала несколько типичных подростковых историй из своей школьной жизни, особенно налегая на довольно злобные комментарии в отношении учителей. По ее мнению, эти байки должны были понравиться дяде.
Патрисия несколько раз обратила внимание дочери на то, что в приличном обществе не принято обсуждать чьи-либо странности и недостатки, особенно тех, кого имеешь честь называть своим преподавателем.
— Ее на днях выставили из школы и написали замечание за то, что она, видите ли, отказалась идти вместе со всеми в бассейн, — сообщила Патрисия. — А у нее не хватило смелости сказать учителю, что она просто не умеет плавать.