Мимолетные мгновения
Шрифт:
Он ведет меня к костру, и я натыкаюсь на обжигающие взгляды, которые несколько человек бросают в мою сторону.
— Думала, вы все прощаете людям? — бормочу я.
— Так и есть, — говорит он, бросая взгляд на хмурящихся людей, у которых тут же меняются выражения лиц. Они мгновенно перестают хмуриться и начинают улыбаться.
Боже. Он имеет над людьми огромную власть.
— Пожалуйста, присаживайся у огня и погрейся. Я принесу немного еды.
Я сажусь на бревна у огня и наблюдаю за тем, как он подходит к длинным столам
Но это так далеко от истины.
— Вот.
Он вручает мне тарелку, и я смотрю на содержимое. На ней нет мяса, только овощи и зелень, но выглядит чудесно. Я бормочу слова благодарности, беру ее и ставлю себе на колени. Джош садится рядом, и я осмеливаюсь задать вопрос, ответ на который хочу узнать с тех пор, как приехала сюда.
— Где Хейли? Я хотела бы извиниться за то, что она попала из-за меня в беду.
Лицо Джоша не меняется, в отличие от обстановки вокруг нас. Она становится напряженной, веет опасностью.
— Хейли ненадолго покинула нас. Она совершила непростительный поступок.
Мое сердце колотится, но я знаю, что должна держать себя в руках. Проходит несколько секунд, прежде чем я могу восстановить свой голос, чтобы сказать:
— Непростительный поступок?
— Она помогла тебе сбежать.
— Нет, я заставила ее думать, что там ей будет лучше. Это не ее вина.
— Но она сделала это, — только и говорит он. — Ей известно о наших правилах и убеждениях.
— Значит, она уехала с семьей?
Он не отвечает, и мной овладевает страх.
— Расскажи о себе, Люси. Мне так хочется понять, что в тебе привлекло моего брата?
Я вздрагиваю, но не из-за упоминания Хита, а из-за того, как ловко он может менять тему, и из-за растущего в моем горле кома страха за Хейли.
Он воспринимает мое вздрагивание как реакцию на Хита.
— Прости, конечно, ты не хочешь говорить об этом.
— Не хочу, — бормочу я.
— Может, ты хочешь спросить меня о чем-то?
— У меня есть один вопрос, — соглашаюсь я.
— Пожалуйста, задавай, — он жестикулирует своей рукой. — Спрашивай о чем угодно.
— По-твоему, то, что Хит толкает или грубо обращается со мной — это насилие, хотя я знаю, что и ты способен на это, но когда это делаешь ты — это нормально. Почему?
На секунду он замолкает, и я опасаюсь за то, что он разоблачил меня, но когда он отвечает, его голос спокоен и собран:
— Такие, как Хит, используют свою силу для получения власти. Я — нет. Я делаю только то, что мне велит Бог, хоть и иногда это может показаться неприятным, но делается только потому, что эти люди идут наперекор с Его желаниями. Все неправильные поступки влекут за собой наказание; и так за годом год. Я просто выполняю Его волю.
— Как Бог говорит с тобой?
Он улыбается
— Если скажу, то придется тебя убить.
Я вздрагиваю.
— Бог говорит со всеми, Люси. Ты просто не слушаешь.
Он не велит им убивать людей.
— Я все еще не понимаю, почему Он попросил тебя убить людей.
— Наши тела — всего лишь сосуды. Я не могу забрать оттуда душу; не могу убить ее. Я просто забираю зло, которое поселилось в ней. При этом все души возвращаются туда, где они и должны быть, — в руки Богу.
Кажется, меня сейчас стошнит.
Я смотрю прямо перед собой.
— Еда прекрасна.
Он улыбается.
— Мы делаем все, что в наших силах, чтобы выращивать еду.
— Вам, должно быть, нелегко, — говорю я, пытаясь успокоиться, потому что мои мысли вот-вот вырвутся наружу и выдадут меня.
— Жизнь требует жертв, — у мистера Совершенство есть ответы на все вопросы. — Ах, смотри, начались танцы.
Я поднимаю взгляд и вижу группу молодых женщин, которым немного за двадцать, танцующих вокруг огня. Несколько пожилых мужчин похотливо смотрит на них, и все мои силы уходят на то, чтобы не побежать туда и не повыбивать зубы из их грязных ртов. Я заставляю себя просто смотреть, делая вид, что мне интересно, хотя на самом деле все, что я хочу сделать, это бежать отсюда и поджечь все это место.
— Видишь, как счастливы эти женщины? Как свободны? Как блаженство наполняет их тела? — спрашивает Джош.
— Да, вижу, — говорю я, и это не ложь.
Я вижу, что они на самом деле так считают. Они просто не понимают, что им запудрили мозги.
— Тебе следует присоединиться, поговорить с некоторыми из них. Они могли бы помочь. Большинство из них пришло из неблагополучных мест, как и ты.
Вначале мне хочется отказаться, но затем я понимаю, что общение с этими женщинами — это именно то, для чего я пришла сюда, поэтому киваю и встаю, нервничая.
Я направляюсь к группе танцующих женщин, и они весело кружатся вокруг меня, их волосы развеваются на ветру. Я потираю свою сломанную руку, пока одна из них подходит ко мне, останавливается и улыбается. Она словно лучик света. Честно говоря, она одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела, у нее светлые волосы и голубые глаза, бледная кожа и белоснежное платье. Она словно ангел.
— Добро пожаловать, — улыбается она. — Я Вера. А как тебя зовут?
— Люси, — бормочу я.
— Пойдем, Люси. Не бойся. Насладись танцем.
— Ах, хорошо.
Она берет меня за здоровую руку и тянет в сторону толпы, кружась вокруг. Я изо всех сил стараюсь делать вид, что вписываюсь сюда, но мне никогда в жизни не было так некомфортно.
Примерно через десять минут я извиняюсь и снова сажусь, подальше от Джоша. Я мельком оглядываю мужчин, рядом с которыми сидят молодые женщины, а возле некоторых девочки, которым на вид нет и тринадцати. Мое сердце сжимается, но я не подаю вида.