Миноносец. ГРУ Петра Великого
Шрифт:
До графства Шропшир двое суток пути на сменных лошадях – довольно далеко по английским меркам. Выбрав момент, когда лондонские хлопоты позволили, я приехал, чтобы поговорить с управляющим напрямую.
– У вас проблемы с кредиторами. Почему бы не обменять знания на золото? Готов дать слово чести, что ни один англичанин не узнает от меня ваших секретов. Русские же вам не соперники. Никто не станет возить чугунное литье на такие расстояния.
Форд мялся, говоря, что надо посоветоваться с совладельцами, а скорее желая истерзать мое терпение и слупить побольше. Хотя окрестные долины на редкость живописны в весеннюю пору, прогулки по окрестностям быстро наскучили. Не получая внятного ответа на свое предложение и не
По рассказам жителей, новый способ литья придумал лет десять назад Джон Томас, тогда – валлийский мальчик-пастушок, покинувший родные горы, чтобы искать счастья в Бристоле, и поступивший учеником к Дарби; теперь – серьезный молодой человек, служивший главным мастером в литейне, с жалованьем повыше, чем у русского полковника. Владельцы других заводов пытались его перекупить, предлагая вдвое больше – но безуспешно. Я не стал и пробовать: сам разберусь, авось не глупее подпаска. Издалека видно, что в литейне беспрерывно дымит печь, стало быть, формы сушат либо обжигают, а состав формовочной смеси можно подобрать опытным путем. Суть понятна. Чем меньше глины, тем меньше воды. Можно радикально ускорить самую медленную стадию работ. И поднять качество одновременно.
Так удалось избежать немедленных трат, но список намеченных на будущее опытов пополнился еще одной статьей, весьма недешевой. Где ж я столько денег-то возьму?! Ладно хоть угольщиков для Богородицка государь готов был нанять на казенный кошт: не тех, что кайлом машут, а которые разведывают залежи, устрояют шахты, и еще – знают, какой уголь годен для пережога в кокс и умеют пережигать его. Два таких мастера отправились в Петербург из Бристоля. Город сей, наряду с Ливерпулем, был главным пунктом вест-индской торговли. Плуги и мотыги, тесаки для рубки сахарного тростника, прессы для отжима сладкого сока, котлы для его упаривания, полосы железа на ножи и копейные наконечники – под запросы африканских кузнецов… Много в здешней торговле обращалось товаров, кои возможно делать в России, притом дешевле.
Еще больше, чем железо, меня интересовала медь. Корнуоллская руда и валлийский уголь сделали Бристоль медной столицей Англии. Раньше металл шел преимущественно на вывоз, но лет десять или пятнадцать назад квакеры (опять эта секта!) устроили акционерное общество, наняли мастеров в Голландии и стали лить бронзовые вещи – превосходного качества! Только для моих целей мастерские, расположенные в городе и принадлежащие на паях полудюжине богобоязненных совладельцев, не подходили. Тайну не сохранить.
Это опять касалось торговой войны со шведами. Непомерные военные траты губительно сказались на России, а на Швеции – еще хуже. Карл не унимался, выжимая из подданных последние соки, чтобы поддержать флот и возродить армию. Новый королевский министр, голштинец Гёрц, начеканил двадцать миллионов медных монет, достоинством по талеру, и принудительно ввел в обращение, употребив изъятое у народа серебро на закупку оружия в Голландии.
Вес этих нодминтов – «монет нужды» – составлял полтора золотника, в сто двадцать
Впрочем, устройство подобной аферы частным порядком и за пределами страны, при условии, что никто не сможет связать фальшивые деньги с Россией, его не смущало. Меня тоже: всю прибыль можно направить в собственный карман! Малолюдные берега Западной Британии казались подходящим местом: плати своевременно аренду и налоги – никто в твои дела нос не сунет.
Бристольский врач Джон Лэйн, устроивший прошлый год медеплавильню на паях со своим тестем Поллардом, тоже Джоном, готов был помочь. Я объяснил, что медь пойдет на вывоз, в обмен на русское железо, и не стоит опасаться соперничества, если появится еще один такой же завод: напротив, доктор может тоже приобрести выгоду. (Говорить, в каком виде предполагается вывоз – не обязательно. Зачем зря волновать человека?!) Проехав вместе с Лэйном по северному берегу залива, мы нашли превосходную бухту недалеко от богатых залежей угля и ручья, годного для запруды. Оставалось договориться с обитающим в Лондоне лендлордом, герцогом Бофором, но эта процедура была, в сущности, формальной: землевладельцы очень редко отказываются от прибавки к доходам.
Сделав большой крюк, на обратном пути осмотрел шахту, где второй год работал насос системы Ньюкомена. Двойственное чувство вызывала сия машина: восхищение разумом людей, впрягших огонь в работу, и ощущение какой-то неправильности, нескладности самой упряжи, для обуздания непокорной стихии предназначенной. Еще прежде в Лондоне я свел знакомство с Дезагюлье, много способствовавшим приведению машины к совершенству; только обсуждать конструкцию и наводить критику, прежде чем увижу предмет обсуждения в действии и потрогаю руками, не хотел.
Схожие причины побуждали откладывать визит в Королевское Общество. Не то чтобы перспектива личной встречи с Ньютоном сама по себе внушала робость – мне и с коронованными особами случалось беседовать без смущения. В чинах я уступал великому ученому совсем немного: английская правительственная система довольно своеобразна и трудно сопоставима с континентальными, однако, на основании ряда аналогий, Master of the Mint может быть приравнен тайному советнику или генерал-лейтенанту. Просто в моих научных знаниях обнаружился постыдный пробел. Не заполнив его, неловко было подступаться к мэтру.
Когда я студентом изучал натуральную философию и мерил сопротивление текучих субстанций – располагал только первой книгой «Начал» Ньютона. И та попала во Францию случайно: кембриджский профессор был мало известен на континенте и нелюбим в ученом мире. По самонадеянному невежеству юности, о существовании второго тома я даже не подозревал. Только теперь приобрел у лондонского книготорговца полный трактат – чтобы обнаружить, насколько тщательно разработана в нем теория движения тел сквозь жидкую среду и на каких тонких, изощренных опытах она основывалась!
Как тут не пожалеть, что из высланных автором в дар царю Петру экземпляров второго издания мне ни одного не досталось: конечно, в тринадцатом году я был далеко от Петербурга, и всё расхватали более близкие к государю персоны – но зачем им такая книга?! Ладно, Яков Брюс мог ее понять и употребить знания с пользой – а Меншикову или Ромодановскому на что?! Математически рассчитаные системы казнокрадства строить? Параллелограммы сил, действующих на дыбе, рисовать? Или поставить подарок на полку как доказательство собственной значимости и нечуждости высоким материям? Светлейшему в скором времени английские купцы еще и членство в Королевском Обществе выхлопотали – наподобие мундира с блестящими пуговицами, которые их торгующие в Африке собратья любят дарить негритянским вождям.