Минус 32
Шрифт:
– Вот как ты меня опустил. Ну ладно, а теперь я тебе скажу. И ты тоже не обижайся.
Захмелевший Федька попытался встать во весь рост, но высота шалаша не позволила ему это сделать, поэтому он, ударившись головой об потолок из веток, снова присел.
– А я тебе скажу, что ты просто боишься возвращения социализма. Да, боишься, - глаза Федьки налились кровью. – А почему? А потому что ты – буржуй. Ты нажил свое богатство за счет трудового народа, за счет рабочего класса. Вы – бизнесмены, мать вашу. Из-за вас все беды. Развелось вас как собак нерезаных. Вот ты сказал только что: «Мы здесь будем примерно теми же, что и в 2017-м».
– Ну, положим, говорил, - Николай кивнул головой.
– А вот ни хрена, - Федька ударил кулаком правой руки по ладони левой. – Я бы, да, возможно остался, автомехаником. Потому что я – работяга, я свое дело знаю. Такие, как я нужны при любом общественном строе. А вот ты, - он ткнул пальцем Николаю в живот, хорошо, что не сильно, а то бы тот пополам согнулся. – Что ты умеешь делать руками, а? Только компьютерной мышкой по столу водить? А здесь нет никаких мышек. Ты здесь без работы останешься, гы-гы-гы. Тебя никуда не возьмут, гы-гы-гы. Мы вас, бизнесменов, ликвидируем, как класс, мы просто не дадим вам появиться на свет. У нас будет власть рабочих и крестьян. Вот так, гы-гы-гы.
– Ну ты, оратор, Федор. Только вот ты забываешь, что вообще-то по специальности я – инженер-технолог по сварке. И начинал свою карьеру на заводе. И уж в 1985-м году точно бы был при деле. А в бизнес пошел не от хорошей жизни. У меня, в отличии от тебя, семья: двое детей. Которых поднимать на ноги надо. А зарплаты у инженеров-технологов, сам знаешь, какие. Ты что, думаешь, мне эти одеяла с подушками душу греют? Нет, друг мой, глаза бы мои этих одеял не видели. Я когда ВУЗ заканчивал, по наивности своей думал, что буду пользу приносить СВОЕЙ СТРАНЕ. Пользу по своему профилю. Понимаешь, по своему. А жизнь рассудила иначе. И вот теперь я, - Николай вдруг осекся. – А теперь я, ха-ха, безработный. А уж при социализме-то точно таковым бы не был. Ну и рассуди теперь сам, что мне, как ты выразился, буржую, больше по нраву: социализм 85-го или капитализм 2017-го?
В шалаше воцарилось неловкое молчание. Были слышны лишь утренние трели певчих птиц, да шорох листвы, издаваемый деревьями. Где-то совсем рядом трижды прокаркала ворона. Затем послышался всплеск воды: очевидно, какой-нибудь карасик вынырнул на мгновение из пруда и опять погрузился в его недра. Прошло где-то около минуты. Федька наконец снова нарушил тишину:
– Коль, ты меня прости. Я чего-то лишнего сказал, видно. Не подумал. Ты прав, нечего нам с тобой в политику соваться. Не наше это. Ну его, этого Горбачева. Пусть живет. А я, - он снял куртку, - что-то я перебрал похоже. Я ведь выпил больше твоего, гы-гы-гы. Пойду-ка я искупаюсь.
– Да ты что? Прохладно же.
– Согласен. Июнь 85-го тоже оказывается был прохладным. Но для меня это не помеха. Пойдешь со мной?
Николай, конечно, согрелся от выпитого спиртного. Но даже от одной мысли о том, чтобы искупаться в холодной воде, у него мурашки пошли по коже.
– Нет, Федь. Что-то мне не хочется.
– Эх, ты, - Федька снял рубашку, штаны, ботинки с носками и остался в одних трусах. – А в прежние годы, мы с тобой в любую погоду в воду лазили. В этот самый пруд, между прочим. Ну, не пойдешь, так я один.
– Федька вышел из шалаша, весело напевая себе под нос.
Николай, оставшись один, стал рассуждать про себя: «Изменить будущее. А вдруг и в самом деле это возможно. Так это же можно проверить. Нет, я конечно никого убивать не буду, и существующий в 2017-м году режим никак пострадать не должен. Но я же могу попытаться подкорректировать будущее, так сказать, в локальном масштабе. Например, я могу прямо сейчас поговорить с самим собой. Да, могу». Он вышел из шалаша и огляделся.
Федька уже плыл к противоположному берегу. Вот балда, ногу сведет от холода и – привет тогда. А Коля-маленький стоял все на том же месте с удочкой и укоризненно посматривал на плывущего Федьку. Укоризненно, конечно, он же всю рыбу может распугать.
Направившийся было в сторону мальчика, Николай остановился: «А поймет ли он меня? Точнее будет сказать, пойму ли я сам себя? Да, должен понять. Вроде как раз в этом году вышел фильм «Гостья из будущего», а он, то есть я, смотрел его. И на тот момент, я хорошо помню, даже поверил в возможность путешествия во времени. Эх, будь, что будет».
И вот он уже стоит рядом с мальчиком. Посмотрел в ведерко: там уже плескалось два бычка. Коля-маленький недоуменно уставился на самого себя образца 2017 года. «Ну что тебе еще надо от меня, дядя?» - читалось в его глазах.
– Привет, Коля, - произнес Николай немного дрожащим от волнения голосом.
– Ну, здравствуйте. А откуда вы меня знаете?
– Я – Николай Валерьевич Карпов, - медленно, с расстановкой произнес Николай.
У мальчика отвисла челюсть:
– И я тоже Николай Валерьевич Карпов, - проговорил он, ни о чем еще не догадываясь. – Выходит ,Вы – мой тройной тезка?
– Нет, я – это и есть ты, но только в будущем…
Александр неторопливо шел по тускло освещенному коридору этажа, где располагались кабинеты среднего руководящего состава. Ковровые дорожки алого цвета, постеленные на дубовый паркет, скрадывали шум шагов. Справа и слева по ходу его движения мелькали однотипные массивные арочные двери из темного дерева с медными ручками. На каждой двери висела металлическая табличка, на которой черными буквами были написаны звание и фамилия владельца кабинета. Возле двери с надписью «ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ТРОЩИНСКИЙ В.Н.» он остановился и решительно потянул дверную ручку вниз.
Генерал Трощинский (он же Дед) стоял у окна и задумчиво смотрел на Лубянскую площадь. Его взгляд был устремлен на цветочную клумбу, на месте которой когда-то гордо возвышался памятник Дзержинскому – «Железному Феликсу». В далеком 1991 году, когда он, тогда еще молодым капитаном Комитета Государственной Безопасности СССР только въехал в это здание, памятник еще стоял на площади. Сам Трощинский в то время сидел в другом кабинете, но и тогда его окна выходили на площадь.
Он обернулся на звук открываемой двери. В кабинет вошел Александр Голубев.
– Здравия желаю, товарищ генерал!
– Да мы уж сегодня здоровались, Саш. Ты что, забыл что ли? – Трощинский насмешливо посмотрел на своего подчиненного поверх очков.
– Так точно. Здоровались.
– Ну а с хорошим человеком можно еще раз поздороваться, правильно? – резюмировал Трощинский и показал Александру на стул. – Присаживайся. Сейчас я тебе обещанный материальчик дам почитать.
Александр сел на стул с кривыми ножками, сиденье и спинка которого были обтянуты бежевым велюром. Трощинский подошел к своему рабочему столу, взял в руки прозрачную папку-файл, достал из него лист бумаги с каким-то текстом, напечатанным на принтере, и протянул его Александру: