Минута после полуночи
Шрифт:
Насладившись пением оперной примы, Красовский вколол себе дозу и поджег театр. Как это происходило, помнит смутно: видимо, спустился вниз, достал из машины запасную канистру с бензином, облил холл и бросил спичку. Зачем он это сделал? Ну, начальник, смешные вопросы! Под кайфом был! Не отдавал себе отчета!
Страховая компания никому претензий не предъявила. Здание является частной собственностью, пожар устроил хозяин, следовательно, сам за все и отвечает. Красовский эту точку зрения горячо поддержал и выплатил соседям по переулку компенсацию за моральный ущерб. А также вознаградил пожарников, врачей и добровольцев, явившихся на пожарище.
Дело Извольской до суда не дошло. Красовский добился разрешения перевезти Ирину в закрытую швейцарскую клинику. Вадим Александрович ничуть этому не удивился. Зато очень удивился, когда однажды, открыв дверь, увидел игорного короля на пороге своей квартиры.
Красовский выглядел уставшим и постаревшим. В его волосах прибавилось седины, безукоризненно гладкую кожу лица рассекли
— Можно войти? — вежливо спросил Красовский.
Алимов посторонился. Визитер вошел в небольшую прихожую, огляделся и уверенно направился в зал. Советник последовал за ним, теряясь в догадках.
— Чем вас угостить? — спросил Алимов, вспомнив о хозяйских обязанностях. — Чай, кофе или что-нибудь покрепче? У меня есть хороший коньяк…
— Спасибо, я ненадолго, — перебил Красовский. Сел за стол, поставил палку между коленями, покрутил резной набалдашник. — Решил зайти проститься.
Алимов сел напротив гостя.
— Надолго едете?
Красовский сделал утвердительный кивок.
— Наверное, в Швейцарию? — догадался советник.
Еще один кивок. Минуту царило молчание, потом Вадим Александрович от всей души произнес:
— Дай вам бог всяческого счастья. По-моему, вы его заслужили.
— Да ведь и вы, господин советник, заслуживаете намного больше, чем имеете, — суховато ответил Красовский.
Достал из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку, в которую обычно упаковывают драгоценности. Раскрыл ее, молча положил перед советником. Алимов наклонился и увидел маленькую золотую райскую птицу с изумрудным глазком.
— Булавка для галстука, — объяснил Красовский. — Я заметил, что вы предпочитаете демократичный стиль одежды, однако рискнул.
Алимов закрыл коробочку и сделал движение, намереваясь отодвинуть ее обратно, к дарителю. Но гость наклонился, перехватил его руку и, глядя на хозяина в упор, тихо произнес:
— На память.
Глаза мужчин встретились. Затем Красовский поднялся со стула, захромал в прихожую. Шагнул за порог и вдруг остановился.
— Кстати, я вас до сих пор не поблагодарил за то, что спасли мне жизнь.
Он усмехнулся и, опираясь на палку, начал спускаться вниз.
Алимов вышел на лестничную клетку и стоял там до тех пор, пока деревянный стук не растворился далеко внизу. А потом вернулся обратно, сел за стол, раскрыл бархатную коробочку и принялся рассуждать о странных путях, которыми иногда ходит любовь.
Последний месяц лета выдался изматывающе жарким. Вернувшись домой, Алимов включал кондиционер и садился за стол с туристическими буклетами в руках. Душа настойчиво требовала каких-то перемен, и даже оплеванный пляжный ансамбль обрел в глазах советника совершенно иной статус. Алимов надевал пеструю рубашку, разрисованную пальмами и гигантскими черепахами, и становился перед зеркалом. Иногда с губ советника срывался дерзкий возглас:
— Почему бы и нет?
Или еще хлеще:
— Ей-богу, поеду!
Одним прекрасным вечером в доме появился дорожный баул. Еще через день к нему прибавилась новенькая видеокамера. Еще через день Алимов упаковал чемодан. Осталось немного: выбрать дорогу.
После ужина Вадим Александрович, как обычно, уселся за стол и принялся изучать буклеты, полученные в турагентстве. Но на этот раз сосредоточиться советнику не удалось из-за короткого звонка.
Алимов неохотно оторвался от буклетов, пошел в прихожую и распахнул дверь. В мозгу мгновенно вспыхнуло слово, которое все дети инстинктивно уважают, всю великую силу которого взрослые ощущают только в своих снах… и своих мечтах. Магия.
На пороге стояла прекрасная Анжела, придерживая ручку чемодана на колесиках. На ручке болтался яркий ярлычок, которым обычно помечают багаж зарубежные авиакомпании.
— Привет, — сказала Анжела: — Я прямо из аэропорта. Можно войти?
«Не пускай! — завопила бдительная внутренняя сигнализация. — Надолго ли дамочка здесь задержится? Наследит в сердце, растревожит душу — и поминай как звали! На фиг нам новые мучения? Только-только со старыми справились, в кои веки в отпуск собрались»…
Магический фонарь в мозгу полыхнул разноцветным сиянием. Советник вдруг ясно понял: райской птице, залетевшей в твою жизнь, вопросов не задают. Не требуют определенности и гарантий, не ловят, не сажают в клетку, не захлопывают окно — просто любуются сверкающим чудом и слушают волшебное пение.
Но когда уставшая от полета птица начинает снижаться, выискивая точку опоры, — подставляй плечо. Дураком будешь, если не подставишь.
Алимов распахнул дверь и посторонился.
Вы только взгляните… Кажется, солнце восходит.
Мы с вами протанцевали всю ночь, как влюбленные в каком-нибудь старом музыкальном фильме. Но свечи гаснут, музыканты прячут инструменты в футляры и покидают сцену. Все уже разошлись, кроме нас с вами, и я думаю, нам тоже пора. Я охотно расскажу о наших общих знакомых, пока вы идете к выходу и набрасываете пальто. Я вас не задержу.
Во дворе Алимова стала регулярно появляться молодая женщина
Волнение увеличилось, когда соседка Алимова по лестничной клетке увидела, как прекрасная незнакомка отпирает его дверь собственными ключами.
— Женился! — постановила соседка.
— Не факт, — возразили умудренные жизнью бабушки. — А может, родственница.
Секретарша Вадима Александровича считает, что патрон наконец-то повзрослел и посерьезнел. Во всяком случае, слава богу, распростился с дурацкой привычкой краснеть по малейшему поводу. Не переминается с ноги на ногу, не конфузится в разговоре с красивыми клиентками… Приятно взглянуть!
Зато все эти дурные привычки приобрел Боря Бергман, иногда забегающий к Алимову на огонек. В присутствии прекрасной Анжелы он обычно помалкивает, только краснеет и стреляет испуганным взглядом в ее сторону. А когда блистательная амазонка удаляется на кухню, шепотом спрашивает у Алимова:
— Она вправду обеды готовит?
— Иногда, — отвечает Вадим Александрович тоже шепотом.
Сперанский исчез сразу после отъезда Красовского. Поговаривают, будто бас-профундо поселился в домике за городом и превратился в полного затворника: избавился от мобильного телефона, не знакомится с соседями, не приглашает гостей, не общается с журналистами. Анатолий Васильевич ведет жизнь замкнутую и размеренную: по утрам гуляет в лесу, днем работает в саду, по вечерам читает. Сам больше не поет, и в его доме нет ни рояля, ни пианино. Зато есть большой камин, а недавно появился чудесный щенок лабрадора.
Марат Любимов снова выступает на ресторанных сходках. Правда, сейчас они обходятся без стрельбы, да и отношение к певцу совсем другое: еще бы, Маратка выступает на настоящей сцене, с настоящими певцами! Этот факт льстит самолюбию «братков», они охотно фотографируются со знаменитостью.
Марат сильно располнел и обрюзг. У него лицо человека, смирившегося с жизнью. Приглашений на «настоящую сцену» он больше не получает, но живет припеваючи. Мать занимается хозяйством, «братва» платит за выступления приличные деньги.
Стас Бажанов сменил работу и стал вторым секретарем издательницы известного журнала Маргариты Тумановой. Эту должность Маргарита Аркадьевна создала специально для Стаса и в неофициальных беседах именует его «мальчик для битья». Видимо, Стасу предстоит стать человеком, чей дух сломлен «ради его же блага». Долгожданная статья в журнале, наконец, появилась, но большого резонанса не вызвала. Ни один западный импресарио не вчинил Извольской иск о нарушении условий контракта. Красовской решил все проблемы самым простым способом — заплатил неустойку. Во что ему это обошлось, осталось тайной. Зато стало известно, что игорный король… вернее, бывший игорный король полностью продал свой бизнес за рубежом.
Красовский купил небольшой домик в высокогорной альпийской деревушке. Владельцы городских казино не раз делали ему выгодные предложения, но Красовский по-прежнему преподает математику в деревенской школе и, по слухам, отлично ладит с детьми.
Извольская прошла годовой курс лечения в закрытой клинике неврозов. Когда бывшая примадонна появляется на улице, все расступаются, провожая ее взглядами, разговоры в маленьких деревенских магазинчиках с ее приходом мгновенно смолкают. Впрочем, Ирину это ничуть не задевает. С ее губ никогда не сходит мягкая рассеянная улыбка.
— Кажется, будто она блуждает по облакам, — говорит деревенский пастор.
Красовский и Извольская живут очень замкнуто. Занавески на окнах их домика всегда задернуты, на звонки отвечает телефонный автоответчик, гости никогда не стучат в деревянную дверь, украшенную ангелом с колокольчиком в руках.
Но раз в году, когда с неба падают крупные снежинки, окна дома светятся приветливо и уютно, как на рождественской открытке, а каминные трубы выдыхают столбики дыма, — из-за закрытых штор доносится удивительное пение. Жители деревушки собираются возле невысокой ограды и стоят очень тихо, слушая чудесные звуки. Концерт бывает недолгим: голос вдруг ломается на высокой ноте и гаснет, не допев до конца. Люди почему-то вздыхают и молча расходятся в разные стороны.
Между тем сгоревший дом в тихом московском переулке обрел нового хозяина. Разрушения, нанесенные пожаром, оказались не так уж велики. Новый владелец, очарованный красотой особняка, собирается по примеру англичан устроить в нем закрытый политический клуб. Дому идея нравится: никогда раньше в его стенах не собирались люди, облеченные властью. Нравится и новый постоялец, энергичный, предприимчивый человек.
Дом благосклонно предоставляет ему врачевать свои раны, оправляется от пережитого страха, хорошеет. Он очень любопытен и с удовольствием распахивает окна и двери навстречу новым приключениям и новым историям. В сущности, дом все еще молод и беспечен, поэтому его всегда занимает начало пути и совсем не интересует далекий, теряющийся в пыли и тумане конец.
19
Исполнять от начала до слова «конец». Ремарка, встречающаяся в музыкальном произведении.